Взаимоотношения художественного мира с его институциональной инфраструктурой строятся на парадоксе. С одной стороны, институции обычно воспринимаются как данность, как часть естественных условий существования искусства. А потому создаваемые художниками произведения выполняют двойную функцию: являясь носителями авторского высказывания, они одновременно воспроизводят социальные и экономические условия, в которых это высказывание о себе заявляет. И это справедливо даже для произведений, программно эти условия критикующих: «свое прямое участие в этом… порядке» они склонны не признавать (А. Фрейзер «Нет места лучше дома»). С другой же стороны, любое подлинно новаторское высказывание, даже лишенное критического пафоса, неизбежно выходит за пределы породивших его институциональных условий и несет в себе прообраз условий новых, ему адекватных. Следовательно, институции и их реформы призываются к жизни «туманной субстанцией воображения», которая «остается их расплывчатой, образной, мечтательной сердцевиной» и которую они пытаются «стереть и создать памятник сами себе в виде внушительной недвижимости, поведенческих правил и протоколов, а также архивного овладения прошлым» (Б. Кунст «Институционализация, прекарность и ритм работы»).

Однако с момента, когда эта парадоксальная закономерность художественной культурой осознается, критика институций и поиски их альтернативных моделей становятся темой и целью творчества. Так, поскольку на протяжении уже трех десятилетий проводники идеологии глобализации «говорят не о музее, а о “музейной индустрии”», называют музей «сверхкапитализированным», нуждающимся в «слияниях и поглощениях», а также в «управлении активами», … а «музейную деятельность — выставочную или издательскую — называют “продуктом”» (Р. Краусс «Культурная логика позднекапиталистического музея»), то альтернативой этому стали идеи «самодостаточности и экологичности, возникающие в дискуссиях об “обобществляющих практиках” — таких, как общественные огороды, совместное использование публичного пространства, новые формы краудсорсинга и взаимодействия, в частности, коворкинги, концепции “сделай вместе” и “сделай вместе с другими”» (Н. Петрешин-Башлез «За медленные институции»). А поиски институций, основанных на «самоорганизующихся формах отношений, которые на самом деле являются продолжением коллективной заботы друг о друге, дружеского общения или возможной помощи соседа в чрезвычайной ситуации» (Д. Грэбер, Н. Дубровская «Другой мир искусства…»), стали альтернативой всепоглощающим процессам, когда «внутри глобальной системы искусства, разветвляющейся на локализированные колонии, … происходит переориентация с человеческих отношений на финансовые трансакции и трансакции человеческими ресурсами» (К. Шапока «Прекрасное далеко…»). 

И все-таки, скорее всего, альтернативные модели институций сформируются не в ходе поисков и дискуссий, а возникнут из мечтаний и порывов фантазии, то есть их породит «туманная субстанция воображения». А потому мы вправе представить себе институции, которые «не контролируют какую-либо территорию», а «являются открытой средой», вклад в которую «всех человеческих и не-человеческих агентов (в том числе, музейных котов и фикусов) одинаково ценен», в которых провозглашается «эстетическое равенство между произведениями искусства и всей документацией, необходимой для их создания и экспонирования» и которые «оставляют за собой право на проволочки, задержки, изменения расписания выставок и лекций, если сотрудникам нужно больше времени или подумать еще» (М. Кулева «К новой теории поля искусства…»). Эти институции будут беспрецедентно гибкими и подвижными: «поведение их акторов может быть нестабильным, трансформирующим идентичности и формирующим коллективное тело деятельности», они «могут участвовать в разных типах связи одновременно, переключаться на разные слои в организации системы и на разные масштабности в структуре», при этом важно будет уметь «не только договариваться, но и обмениваться точками зрения относительно изменения идентичности», когда «другой может назначать мне бытие, встречное предложение формирует мое этическое поведение». При этом «форма отчетности для институций такого типа должна быть уже включена в формирование открытой деятельности по обеспечению доступа к искусству, то есть — должна быть включена в следующий проект, а не стоять над ним» (Г. Преображенский «Без своих и чужих…»).

МОСКВА, апрель 2021