Начиная с первых манифестов художественного авангарда, проект современного искусства следовал демократическому идеалу. Знаменитые слова Йозефа Бойса — «Каждый человек — художник» — еще одно его выражение. Отсюда, однако, можно прийти к заключению, что «художественное образование, если не совсем лишено смысла, то, по крайней мере, не имеет существенной важности. В самом деле, зачем нужно такое образование, если любой желающий его получить заведомо является художником?» (Г. Литичевский «Пролегомены к тавтологической пропедевтике»). И надо признать, что подобное вопрошание — при всей его провокационности — узнает себя как в сфере современного искусства, так и его обучения. В настоящее время практика искусства есть производство не столько новых объектов, сколько новых форм жизни. Поэтому миссия преподавателя — не приобщать учеников к «уникальным тайнам мастерства», а «показать им возможные способы найти себя. Надо создавать условия, в которых учащиеся смогут сами формировать собственную профессиональную идентичность, вписывать себя в сети взаимодействий и отношений в поле искусства» (С. Шурипа в «Изобретении субъективности»). При этом авторитет учителя уже не проистекает из авторитета стоящей за ним школы, так как ныне «за ним не стоит ничего, кроме силы сочетания индивидуальных качеств»; он не представляет стоящее за ним знание, «но является его прямым источником, подобно тому, как ветхозаветные пророки прямо транслировали божественную волю» (И. Будрайтскис в «Изобретении субъективности»). Поэтому в современном образовательном процессе трудно «отделять теорию от практики», «акт познания существующего на сегодняшний день знания от акта создания нового знания», «учить» от «учиться»; «обучать» от «обучаться» (П. Фрейре «Первое письмо рабочей группе»).
При этом образование, ставшее во многом тождественным самообразованию, не имеет своего завершения. Окончив школу, ученик может незамедлительно стать учителем с тем, чтобы потом опять стать учеником. Эта открытость образовательного процесса задана не только необходимостью адаптироваться к современному миру, подверженному постоянным и всесторонним преобразованиям, но и тем, что сама художественная практика занята сегодня преобразованием жизни. А это в свою очередь предопределяет, что искусство и его обучение несут в себе политические смыслы. Ведь господствующие педагогические идеи и методики являются носителями существующих властных отношений. «Используя знания и передавая их дальше, мы изучаем их и можем, в свою очередь, применить, чтобы поставить под сомнение властные отношения и даже изменить их» (Н. Штернфельд «Обучение разобучению»). Так, обучение искусству, чтобы соответствовать его преобразовательному смыслу, должно сопровождаться «разобучением».
И все же не будем забывать, что система образования не перестает быть частью институциональной системы искусства, глубоко вписанной в status-quo неолиберального капитализма. А потому преобразовательный пафос современного обучения может вызывать как солидарность, так и скепсис.  Ведь «тот факт, что сфера образования, в особенности нацеленного на взрослую аудиторию, стала важным элементом постиндустриальной экономики услуг, всем давно очевиден. Более того, образовательные проекты, особенно в сфере культуры и искусства, представляют собой, с одной стороны, т.н. edutainment (education + entertainment), т.е. форматы, совмещающие в себе функции развлечения и образования, с другой же, создают новые пространства и формы занятости в обществе без работы» (Л. Воропай «Мы все учили понемногу…»). И не приходится удивляться, что в художественные школы приходят не только за знаниями, но и для того, «чтобы ”вписаться“, ”засветиться“, попасть в чью-то орбиту, понять, что практически нужно сделать, чтобы продвинуться карьерно». При этом «карьеристы» здесь не только учащиеся. «Преподавание — это возможность пригласить более продвинутых молодых коллег и прокачаться за их счет, поддержать интерес к себе в художественной среде, …то есть для многих преподавателей это способ поддержания и даже улучшения своего творческого и профессионального положения» (Н. Смирнов в «Образованный Третий и Золотой»).

МОСКВА, ИЮЛЬ 2021