Гетерономия свободы

Отношения автономии и гетерономии свободы почти такие же запутанные, сложные и  противоречивые, как внутри современного искусства. С одной стороны, свобода вшита в ядро современной культуры как самопонятный и непроблематичный концепт, она выступает в качестве манифеста и требования — требования все большего освобождения. В этой связи свобода представляется ценностью сама по себе. С другой стороны, свобода формируется под влиянием политического, идеологического, социального и прочих контекстов, и в этом отношении не дана, а задана, она оказывается зависимой от рынка, политической повестки, диспозиции сил.

Современное представление о свободе сформировалось исторически и идеологически тремя осями.

Прежде всего, идея об индивидуальной свободе как возможности автономной жизни, независимой от других людей. Ее исток уходит в эпоху романтизма, основная линия напряжения которой определяется конфликтом личности и общества, и, соответственно, свобода представляется как возможность выстроить жизнь без оглядки или с минимальной оглядкой на это общество. Истинный романтизм у Шарля Бодлера связан не с выбором сюжетов и вдохновенным отношением к прошлому, а с погружением в себя: «Художники искали его где-то на стороне, тогда как обрести его можно было только в своем внутреннем мире»^[1]. Не случайно главным романтическим художником для Бодлера был Эжен Делакруа, автор знаменитой работы «Свобода, ведущая народ».

Вторая ось — свобода в пределах заданных границ. Это хорошо видно на примере интернета — интернет не нейтральная площадка, которая предоставляет безграничные возможности, а платформа выбора из уже заданных параметров. Система поиска и рекомендаций построена по принципу предыдущих запросов и интересов. Другими словами, пользователь всегда получает свободу выбора, которая не выходит за границы его привычных, уже устоявшихся тегов. В более широком смысле свобода конструируется только в пределах уже существующих репрезентаций и возможностей. Такое понимание свободы берет свои истоки в 1960-х годах с нарастанием общества потребления. Паоло Пазолини в своем знаменитом манифесте «Компартия — молодежи!» обвиняет молодых людей, вышедших на баррикады в 1968 году, в недостаточной радикальности — «Вы просите только то, на что имеете право»^[2]. Другими словами, требование свободы не выходило за пределы существующего порядка вещей, оно не формировалось как возможность помыслить, потребовать и практиковать невозможное.

И, наконец, третья ось — наивный оптимизм в духе голливудских фильмов (с романтической музыкой и happy end’ом), где свобода выступает обещанием счастья. Понятие свободы соотносится с приятными эмоциями и часто определяется через достижение счастья. Связка «свобода-счастье» работает в сложном переплетении. С одной стороны, как справедливо заметила Сара Ахмед, «Свобода быть счастливым — это фантазм свободы, который скрывает, каким образом счастье направляет нас к одним жизненным выборам и избегает других»^[3]. С другой стороны, прочтение свободы как манифестации позитивных эмоций и позитивного опыта создает иллюзию комфортной свободы.

Три оси, формирующие сегодняшние представление о свободе, — индивидуализм, выбор в пределах возможного и счастливый конец — в концентрированном виде дают идею романтической свободы с поправкой на логику капитала и неолиберализма. По сути, такие представления направлены не на создание и внедрение эмансипаторных практик, а на воспроизводство существующего положения дел. Воспринимая действия как проявления свободы, мы в действительности выбираем лишь среди имеющихся возможностей, все больше изолируясь друг от друга.

Бояна Кунст в работе «Институция между прекаризацией и соучастием» отмечает, что такое положение дел не только не способствует солидаризации, но и уводит нас прочь от создания невозможных, потенциальных практик и моделей будущего: «Эта субъективность оказывается все в большей степени изолированной от выработки общей солидарности, от телесного и тактильного сосуществования, от воображения различных моделей потенциального, отличных от тех, что нам уже известны»^[4].

Вместе с тем, поскольку свобода обладает гетерономией, то есть зависимостью от рынка, идеологии, капитала, она может быть понята критически и использована в эмансипаторных целях. Историческая и контекстуальная обусловленность свободы дает возможность представить ее не как готовый концепт, а как феномен, находящийся в постоянной пересборке. Это означает, что внутри художественного поля как раз интересными являются не те проекты, которые находят себя и разворачиваются через три вышеобозначенные оси, а те, которые подвергают эти интерпретации критическому осмыслению и предлагают новые условия реализации свободы. Точкой сборки таких проектов выступает их уязвимость и нестабильность, готовность потерпеть фиаско. В качестве примеров таких проектов, которые в своей деятельности и в самом существовании главной сцепкой для реализации свободы выставляют уязвимость, можно назвать выставку «User Experience» («Пользовательский опыт») в Ереване, инициативу «Работай Больше! Отдыхай Больше!» в Минске, н и и ч е г о д е л а т ь в Санкт-Петербурге.

 

User Experience

В 2018 году в Ереване в рамках ежегодного Фестиваля альтернативного искусства состоялся проект «User Experience». Организатором и местом проведения фестиваля выступил Центр современного экспериментального искусства в Ереване. Идея состояла в том, чтобы изменить сам процесс проведения фестиваля, отказавшись от традиционной иерархической структуры создания больших событий с четким разделением ролей. В течение 8 месяцев более 20 мало знакомых друг с другом человек — художники, активисты, интеллектуалы и просто скучающая и ищущая себя молодежь — должны были сами определиться с темами, объектами, параллельной программой, форматом фестиваля. Участие было максимально горизонтальным, все могли свободно приходить на встречи и покидать их. Другими словами, ереванский опыт поставил под сомнения саму конвенциональную, установившуюся форму создания больших событий в художественном мире, предложив переконфигурировать сами условия и процесс работы над созданием выставки.

В этом проекте поражает не то, что большая институция и ежегодное событие в сфере искусства отважились на такой опыт (в конце концов, история современного искусства знает подобные примеры), и даже не то, что эксперимент оказался успешным, и 13 апреля 2018 года выставка «User Experience» начала свою работу. Интересным и знаковым оказался тот головокружительный опыт свободы, который сами участники описывают не в позитивных коннотациях и не связывают его с дискурсом счастья. Скорее наоборот, оказавшись без карты и компаса, они чувствовали растерянность и уязвимость своего положения. Они все время сомневались в успехе предприятия, время от времени кому-нибудь надоедало в этом участвовать. В общем нарративе к выставке, составленном из переписок и обсуждений участников и участниц проекта, звучат признания: «Первая встреча была катастрофой»^[5], «Сначала мне не было интересно, приходилось заставлять себя участвовать, но потом я остался»^[6], «Иногда мне было скучно. Сначала меня раздражало, что некоторые люди не приходили и даже не предупреждали, что не придут»^[7], «Сначала было неудобно, потому что я не был знаком с большинством людей»^[8]. Но именно растерянность, опасения, что ничего не получится, и побуждали не к возвращению к привычному формату, а к продолжению эксперимента. В результате участницы и участники по-новому рассматривали дихотомию работы и неработы. Важной частью деятельности были не только обсуждения будущей выставки, выбор концепции и создание объектов, но и организация вечеринок. Как кто-то из них отмечает: «Пьяные праздники были элементами установления более дружеских отношений»^[9]. Приняв идею провала и включившись в процесс, участники и участницы вышли на обсуждение важных тем. Например, поскольку подготовка к выставке была коллективной, неизбежно встал вопрос авторства. Было принято решение не подписывать работы и не указывать свои роли, текст к выставке и экспликации также были составлены как совместное высказывание, включающее в себе противоречивые элементы. Вопрос авторства был сформулирован не с точки зрения признания собственности той или иной работы, а ровно с противоположной стороны. Общий нарратив выставки заканчивается следующим предложением: «Идея авторства, на самом деле, имеет более короткую историю, чем сама история искусств»^[10]. Но вместе с тем в тексте содержался важный вопрос, который косвенно касается и любой коллективной деятельности, и взаимоотношений личной и коллективной свободы. При обсуждении авторства кто-то из участников бросает такую фразу: «Мы должны определить пределы компромисса»^[11]. В процессе подготовки выставки «User Experience» все три конвенциональные оси свободы подвергаются критике. Будучи коллективной деятельностью, весь процесс воспринимается не как отстаивание собственных границ и борьба за индивидуальную свободу, а как нахождение общих точек для реализации этой свободы. Вторая ось также оказывается под вопросом, поскольку изначально проект отрицал традиционные границы и иерархии внутри себя. Что касается оси свободы как счастливого конца, главной движущей силой проекта стала именно неуверенность в успехе, растерянность, уязвимость. Неслучайно один из главных экспонатов представлял собой светящийся текст, где выражение User Experience сменялось на Loser Experience (то есть опыт неудачи). Негарантированность счастливого конца способствовала созданию возможных других, неофициальных или более маргинализированных форм организации проекта. Участникам и участницам пришлось перекалибровывать и пересобирать свой собственный коллективный опыт.

Проект «User Experience» представляет важность еще и потому, что он совпал с бархатной революцией в Армении, которая началась в день открытия выставки 13 апреля 2018 года. Большинство художников и активистов, задействованных в проекте, приняли активное участие в революции, где уже в режиме реального времени они внедряли опыт горизонтальной коллективности и опыт свободы.

 

Работай Больше! Отдыхай Больше!

Идея конструирования свободы как погружение в нестабильные условия, связанные с постоянной пересборкой как разных практик коллективности, воображаемых практик и сценариев будущего, так и различных форм реализации свободы характерна для инициативы «Работай Больше! Отдыхай Больше!». «Работай Больше! Отдыхай Больше!» (РБ!ОБ!) — это неделя событий, которая проходит ежегодно в Минске и собирает художниц и художников, работниц и работников культуры, активистов, интеллектуалов, урбанистов и т. д. из разных стран. Ядро РБ!ОБ! сконструировано вокруг проблем работы и отдыха, производства знания, пересборки коллективности, воображения. Неделя совместного существования делится на распределенное проживание — серию мероприятий и совместных действий в Минске, и на сконцентрированное проживание — 3-4 дня совместной работы и отдыха в санатории. Фокус РБ!ОБ! сделан на партисипаторные, перформативные и дискурсивные практики, которые позволяют не выдавать законченный, готовый продукт или результат, а сконцентрировать внимание на совместном проживании и создании процесса. Организаторы и участники препарируют, изменяют, сталкивают друг с другом привычные формы работы и отдыха, такие, как экскурсии, рейв-вечеринки, хакатоны и т. д. Например, субверсивная коллективная медитация «Вдох и все, что уже растаяло в воздухе» Веры Ковалевской сконцентрирована не вокруг идеи спокойствия и либеральной осознанности, а вокруг идей гнева и истощения. Именно то, что называют сегодня негативными эмоциями, ощущения нестабильности и уязвимости выступают точкой сборки нашей коллективности и задают линии борьбы и освобождения. Субверсивная медитация заканчивается словами: «Пока вы не достигнете чувства полного, замечательного гнева и не почувствуете, что ваш стресс не может быть ни приватизирован, ни патологизирован»^[12]. Свобода быть уязвимой реализуется как важное условие совместного существования, она одновременно является условием пересборки повседневных практик и запуском возможных и невозможных сценариев будущего, но также является требованием преодоления романтической идеи свободы, выстроенной на индивидуалистских началах. Это героизированное представление о свободе часто выступает центральной идеей искусства, где художник выступает в образе Автора или Великого Создателя. В свою очередь, РБ!ОБ! расшатывают такое представление об авторе благодаря сконцентрированным совместным практикам проживания, с одной стороны, и включения в свои события не только художников, но и активистов, урбанистов, философов, интеллектуалов и т. д. В интервью рабочая группа РБ!ОБ! отмечает: «Несмотря на то, что по большей части в РБ!ОБ! участвуют люди, связанные с искусством или культурой, но не обязательно как художники или художницы. То есть формат РБ!ОБ! не предполагает, что все активности сразу же будут валоризироваться и трансформироваться в художественную карьеру»^[13].

Другими словами, опыт, предлагаемый и реализуемый в рамках РБ!ОБ! также может быть охарактеризован как нестабильный в том плане, что он не гарантирует happy end, а результат работы не встраивается в конвейер эстетизации, то есть встраивания и самого события, и отдельных его активностей в ры­нок современного искусства. Такая негарантированность и позволяет конструировать свободу вне конвенциональных осей, предложенных современной культурой.

 

Н и и ч е г о д е л а т ь

Свобода связана с очерчиванием возможных горизонтов будущего, которые, в свою очередь, собираются и кодируются в настоящем. В этом смысле утопия имеет эмансипаторный потенциал, поскольку подвергает существующую реальность сомнению, рассматривает ее не как естественно данную, но как сконструированную. Сеть горизонтальных лабораторий н и и ч е г о д е л а т ь является примером подобных практик. Н и и ч е г о д е л а т ь в самой своей сути наследуют форму научно-исследовательских институтов, наполняя ее и новым содержанием, и новой структурой. Ядро критики, артистического и политического заявления выстроено вокруг вопроса труда и нетруда. Они хотят подорвать существующие социальный, экономический, политический порядок путем внедрения ничегонеделания, лени, прокрастинации. В своем Манифесте сотрудницы и сотрудники н и и ч е г о д е л а т ь пишут: «Мы честно признаемся себе, что наше сегодняшнее желание — ничего не делать. Мы честно признаемся себе, что мы сомневаемся. И мы видим, что нас много. А это уже кое-что обещает»^[14]. Другими словами,

н и и ч е г о д е л а т ь в качестве главной политической силы отмечают лень, прокрастинацию, то есть те категории неработы, которые при существующей расстановке сил оказываются маргинализированными, подавленными, описанными как негативный опыт, отмечены как непозволительные или нежелательные.

Здесь так же, как и в случае с проектом «User Experience», пользовательский опыт (user) оказывается возможным как предельно уязвимый, обреченный на провал опыт (loser). Именно эта уязвимость, работа с маргинальными категориями в швах и дырах социальной ткани задает вектор свободы и формирует возможность создавать утопические проекты, выходящие за конвенциональные границы. «Н и и ч е г о д е л а т ь — проект утопический, — пишет Йожи Столет, одна из участниц, — утопический в новом смысле, не как место вытеснения “зла”, а как удержание разных напряжений и элементов, снятия дуализмов, конструирования связей, удерживания или развития скоростей, рациональности и различия аффектов»^[15]. Это задает связку н и и ч е г о д е л а т ь с политической повесткой, соединяя в себе и черты артистического проекта, и политического движения. Например, стало традиционным участие отдельной колонны  н и и ч е г о д е л а т ь в первомайской демонстрации в Санкт-Петербурге.

Все три проекта понимают свободу как процесс ее постоянной пересборки, подвергают критике существующие оси разворачивания свободы. И н и и ч е г о д е л а т ь, и «Работай Больше! Отдыхай Больше!», и проект «User Experience» работают с неустоявшимися формами, их интересуют опыт и категории, которые в существующей диспозиции власти  маргинализированы. Фактически они реализует идею Бояны Кунст об упрямых институциях, которые «будут вести себя как сорняки, застрявшие в земле и вместе с тем связанные с окружающей средой»^[16]. Уязвимость, нестабильность, возможность потерпеть фиаско выступают важными требованиями реализации свободы, которые открывают возможность и построения утопических горизонтов будущего, и переконфигурации новых повседневных практик. Вместе с тем, связь данных инициатив с политической повесткой позволяет избежать инфантилизма, эстетического избытка, бесцельного бормотания.

Примечания

1. ^ Бодлер Ш. Салон 1846 года // Об искусстве. М.: Искусство, 1986. С. 65.
2. ^ Пазолини П. Компартия — молодежи! Стихотворение 1968 года и дискуссия о нем. Перевод с итальянского Кирилла Медведева. М.: Свободное марксистское издательство, 2008. С. 8.
3. ^ Ahmed S. The Promise of Happiness. Durham: Duke University Press, 2010. P. 234. 
4. ^ Kunst В. The Institution between Precarization and Participation // Performance Research: A Journal of the Performing Arts vol. 20 no. 4 “On Institutions”. P. 8.
5. ^ User Experience: narrative. Путеводитель по выставке. Ереван: Центр современного экспериментального искусства, 2018. С. 4. Личный архив Антонины Стебур.
6. ^ Там же. С. 4.
7. ^ Там же. С. 6.
8. ^ Там же. С. 8.
9. ^ Там же. С. 6.
10. ^ Там же. С. 8.
11. ^ Там же. С. 8.
12. ^ Ковалевская В. Текст субверсивной медитации «Вдох и все, что уже растаяло в воздухе». Предоставлено художницей.
13. ^ Интервью с рабочей группой «Работай Больше! Отдыхай Больше!» (Алексей Борисенок, Дина Жук, Оля Сосновская, Николай Спесивцев), 2019. Личный архив Антонины Стебур. 
14. ^ Манифест общественного движения  н и и ч е г о д е л а т ь.
15. ^ Столет Й. Мир без труда (2018). Самоиздано. 
16. ^ Kunst В. The Institution between Precarization and Participation. P. 13.