27.07.02-31.07.02
«Внутри и между. Международный художественный семинар-пленэр»
Калининград, Куршская коса

03.08.02-14.08.02
Калининградская художественная галерея, Калининград

Один из традиционных пунктов в списке обвинений, предъявляемых системе Государственного центра современного искусства ее недоброжелателями, — то, что ГЦСИ, мол, «вывозит своих сотрудников и родственников на курорты под видом художественных проектов». Эта фраза, в которой негодование смешивается в равной пропорции с завистью, наверняка будет применена и к калининградскому воркшопу. Место его было выбрано со вкусом: национальный парк Куршская коса — море, сосны, дюны, разгар курортного сезона. В эту благодать были вывезены десяток художников и десяток критиков, снабжены (впрочем, задолго до вывоза) темами проекта и всем необходимым для того, чтобы через пять дней представить тематически ориентированный продукт (впрочем, зная темы заранее, большая часть участников изготовила продукт загодя и привезла с собой). Продукт был выставлен в городской художественной галерее (у Калининградского филиала ГЦСИ нет своего выставочного пространства, и его выставки проходят на городских площадках, иногда сильно шокируя обитателей последних).

Тем воркшопа было две. По причине их предельной абстрактности им соответствовали два более вещественных символа. Вот эти символы: кошки и птицы. Темы, соответственно, — идентичность и миграция. Обе эти темы, помимо общезначимости для человечества, особо важны для Калининградского региона. В течение всей своей истории Кенигсберг переходил из рук в руки; Советская власть — последний захватчик — в 1946 г. депортировала все население города в Германию в трехдневный срок, заселив образовавшиеся пустоты эшелонами вновь прибывших. Все калининградцы — мигранты, у всех имеется комплекс «чужой земли», все чувствуют себя одновременно и незваными гостями, и носителями «материковой» культуры, колонистами. Сей синдром и воплощают в проекте перелетные птицы — благо именно Куршская коса является перекрестком воздушных птичьих путей, здесь расположена старейшая в Европе орнитологическая станция «Фрингилла», где ловят и кольцуют птиц, и на ней осуществлялась часть работ воркшопа. Кошки же, соответствующие теме идентичности, -не только общий символ дома, но и герои местной легенды: мол, депортируемые пруссаки были вынуждены бросить в Кенигсберге все, включая своих четвероногих друзей, и сегодняшние бродячие кошки — потомки тех, брошенных, и единственные кенигсбергские аборигены.

Все содержание предыдущего абзаца, изложенное несколько более пространно, было предложено художникам к усвоению. Через пять дней пленэра все переехали с косы в город, и 3 августа открылась выставка.

Первое впечатление от выставки может быть выражено фразой: «Надо же, совсем не как в Калининграде». Следующая мысль: «А почему бы, собственно, и не в Калининграде?» Выставка имеет абсолютно интернациональный вид. Стерильные стены. Отсутствие любого «рукодельного» искусства — безраздельно царят фото (в подавляющем большинстве цифровое) и видео. Масса хорошей техники. Очень грамотная, даже изящная экспозиция. В точности такая выставка может иметь место в Мельбурне, в Сеуле, в Сан-Франциско, в Москве — но на сей раз она случилась в Калининграде. Несмотря на прокламируемую привязку темы к месту, случилась полная виртуализация — было предъявлено событие, тотально внепространственное, мейнстрим в чистом виде. Хорошо это или плохо? В масштабе Калининграда, полагаю, хорошо — город заявляет, что перешел из ранга провинции в ранг полноценного региона глобальной деревни, где ни центра, ни провинции нет по определению. В масштабе страны скорее плохо, так как дисидентифицирует искусство, удаляя из него ценный и выгодный аспект высказывания о локальной и национальной проблематике. В масштабе международной сцены опять хорошо, т. к. вписывается без швов в эту самую сцену — но, возможно, и не очень, т. к. в силу отсутствия собственной специфики может оказаться неинтересным. Короче, хитросплетение проблем, связанных с программным имиджем России на международной сцене, в т. ч. художественной, очевидно, как и то, что проект не решает его, но лишь еще раз эксплицирует; то, что в локальном контексте проект несомненно прогрессивен и удачен, — очевидно не менее ясно. Остается лишь определиться, каков наш контекст — локальный или упомянутая международная сцена, и тогда проблема решится сама собой, определится точка зрения, сартикулируется высказывание, и станет ясно, как день, кто виноват и что делать. Но эта сверхзадача — уже не к данной выставке.

Теперь об участниках выставки.

Олег Кулик, давно отказавшись от «собачьей» идентичности, решил идентифицироваться с собственной фамилией в перформансе «Кулик — это все-таки птица». Отыскав на Куршской косе небольшое болотце, он сигает туда, документируя процесс сигания на видео. Такой возврат к идеологии и методам начала 90-х объясним, если вспомнить, что перформанс с таким названием у Кулика уже был — как раз в начале 90-х: в Питере, на Пушкинской, 10, Кулик летал из окна на трапеции, и нынешняя акция — просто римейк Москвич Анатолий Белов осуществил вполне бойсовский жест на упомянутой орнитологической станции. Недавно разведясь с женой, он расплавил оставшееся от неудачного брака обручальное кольцо и выковал из него множество крохотных колечек, которыми были окольцованы птицы. Процесс кольцевания запечатлен на огромных цветных фото.

Китайский художник Сяо Ю представил видео о демографических проблемах на его родине. В Китае позволено иметь только одного ребенка на семью. Однако благодаря достижениям медицины пол будущего ребенка возможно узнать на ранних сроках беременности, пока еще возможен аборт. Так вот, большинство китайских семей хотят иметь сына и расправляются с будущими дочерьми еще до рождения. Большинство детей в сегодняшнем Китае — мальчики, и лет через 10-15 это станет большой проблемой. На видео Сяо Ю — сидящий на корточках голый мальчик, причем большую часть времени занимает крупный план его маленького пениса — невольной потенциальной угрозы китайскому обществу. Как это относится к теме, спросите вы? В аннотации к работе: общепринятый китайский эвфемизм для обозначения пениса — «птичка».

Калининградец Евгений Уманский выступил с видео, за которое все очень боялись: мол, закроют выставку со скандалом. Это длинный фильм, сделанный в прямой, фактически документальной стилистике: герой едет в машине по городу, снимает проститутку, та делает ему минет (минет показан во всех подробностях — за эти пять минут и беспокоились), а попутно они разговаривают «за жизнь», говорит в основном она и рассказывает о своей тяжелой жизни, об издевательствах клиентов и милиции, о своей наркомании, о долгах, а ведь надо еще курсовик писать... В общем, вышел полноценный социальный репортаж, подкупающий отсутствием какого бы то ни было искусства (привязка к теме — название видео: «Кошка»). Признаться, я сторонница максимального отсутствия в искусстве всего «искусственного» — но как раз в этом случае хотелось хоть какого-то отличия фильма от экрана телевизора.

Единственную «рукодельную» работу представила шведская группа «Ракета». Они привезли на косу свой «Отражающий остров» — семьдесят квадратных метров зеркального легкого пластика. Будучи спущен на воду Куршского залива, остров стал плавучим зеркалом, в котором отражались небо, облака и те же птицы. Выполнив в заливе свою миссию, остров перекочевал в галерею, где на нем охотно сидели зрители, а рядом крутилось видео, запечатлевшее установку и плавание острова в заливе.

В общем, проект сделан качественно, выглядит перспективно, имеет массу проблем — но это проблемы не его, а всей обветшавшей системы актуального искусства. Болезнь, которой, как гриппом, все вместе болеют.