Июнь — не самое жаркое время в Лондоне: +12 / +15 С°, дождь и ветер — все это заставляет вспомнить героев классической литературы, начинающих светский разговор с погоды. Некоторые галереи закрыты, так как готовятся к осеннему сезону. Летние перемещения в разгаре. Художественная общественность находится на пути из Касселя в Базель. Тем не менее, за неделю нам^[1] с трудом удалось обойти все рекомендованные галереи. Как в любом мегаполисе, в Лондоне необходима навигация. То, что вчера еще было новым, мгновенно валоризуется и отмечается на карте культурных развлечений. Список музеев, галерей, концертных залов, клубов, ресторанов, еженедельно появляющихся в «Time Out», приводит в отчаяние. Символическая топография Лондона и его гламурность — две важные особенности города, подмеченные Симоном Патерсоном — художником из поколения YBA (молодых британских художников) или «Sensation», который в работе «Great Веаг» (1992) переприсвоил план лондонского метро, создав свои линии знаменитых футболистов, философов, актрис. Сенсация, произведенная этим поколением, стала одной из главных английских достопримечательностей. Изначально связанная с Голдсмитс-колледжем (который оканчивали главные герои), Доклэндом, где состоялась легендарная выставка «Freeze», Ист-Эндом, где живут художники и находятся их галереи, эта сенсация постепенно захватила весь Лондон — Тэйт Модерн и галерею Хэйворд, Королевскую академию искусства и Королевский колледж Феномен YBA, сделавший современное британское искусство таким же модным, как во времена поп-арта, переместил в Лондон американских галеристов и коллекционеров, спровоцировал расширение музейных коллекций и организацию передвижных выставок молодых художников, аншлаги на отчетных выставках выпускников академии и самое главное — открытие Тэйт Модерн.

Этот крупнейший музей современного искусства, появившийся в новом столетии в здании бывшей электростанции, расположенной на южном берегу Темзы, создает впечатление индустриального храма. Кафедральный характер Турбинного зала, куда сразу попадает зритель, подчеркивает окончательное превращение современного искусства в культ, захватывающий все новых последователей, готовых часами стоять в очереди для того, чтобы попасть на одну из самых популярных музейных выставок, посвященную диалогу между Матиссом и Пикассо. Пафос прошлого индустриального века ошеломляет в музее масштабом и материальностью, врывающихся в новую постиндустриальную эпоху цифрового воображения. Более того, переприсвоенный индустриальный стиль — один из самых модных сегодня, что становится очевидным, будь то на примере здания Тэйт Модерн или Центра современного искусства Балтика в Ньюкасле, официально открывающегося в июле 2002-го в здании бывшей мукомольни. Помимо Турбинного зала, инициированного в 2000 году выставкой Луиз Буржуа и требующего от художников редкого бесстрашия по его освоению, четыре этажа музея отведены под более традиционные выставочные залы, библиотеку, конференц-зал, кафе. Экспозиция Тэйт Модерн уникальна. Она построена не по хронологическому, а по тематическому принципу. По словам ведущего куратора музея Фрэнсис Морис, это, во-первых, позволяет скрыть очевидные лакуны в коллекции. Во-вторых, создать в экспозиции диалог между различными периодами. Тэйт Модерн представил свою новую коллекцию 2002 года под четырьмя рубриками. В раздел «История/Память/Общество» попали советские плакаты 1930-1950-х годов, историческая живопись французского реализма того же периода, объект Ребекки Хорн «Концерт для Анархии», представляющий подвешенное к потолку «вниз головой» фортепьяно, периодически издающее звуки. В этих залах вспоминаешь о моде на соцреализм, которая началась в Англии в 1990-х, и о декларируемом YBA возвращении живописи. Тема «Обнаженная натура/Акция/Тело» представлена фотографиями Джона Копланса, модной фотографией и скульптурами Альберто Джакометти, видеоработами Брюса Шумана и Марка Волинджера. В коллекции музея пока нет фотографии, но, возможно, ее начнут собирать. Далеко не все произведения, показанные на экспозиции, принадлежат Тэйт Модерн. Часть работ взята в других музеях и коллекциях «напрокат». Проект Сола Левитта был приобретен Тэйт Модерн задолго до того, как его решили осуществить непосредственно на одной из стен музея, а именно — расчертить ее тонкими параллельными линиями, связанными вместе восковыми мелками. Но реализация проекта не понравилась художнику, который прислал своего ассистента, чтобы все сделать заново. Музею пришлось пойти на дополнительные расходы, чтобы в результате получить аутентичное произведение Сола Левитта. Раздел «Пейзаж/Материя/Окружающая среда», в который включены работы Ансельма Кифера, Марка Ротко, Йозефа Бойса, Ричарда Лонга, Клода Моне, оказался наиболее модернистским. И, наконец, «Натюрморт/ Объект/ Реальная жизнь» позволил сопоставить два наиболее интересных периода, представленных в коллекции Тэйт Модерн, — сюрреализм и YBA. Возвращение реального — один из самых важных вопросов, поставленных молодыми британскими художниками в 1990-х. Причем политика представления реального варьируется от стратегии переприсвоения (в таких различных проявлениях, как, например, у Дэмиана Херста и Глена Брауна) до демонстрации энтропии (Аня Галачио) и «замораживания» (Марк Квин). Инсталляция Дэмиана Херста «Аптека» — комната, освещенная лампами дневного света и заставленная полками с упакованными медикаментами, — одна из самых эффектных в Тэйт Модерн. Холодность и «реди-мэйдовость» этой инсталляции превращает ее в современную аллегорию. «Аптека» — модель жизни человека-машины с готовыми к употреблению эмоциями, болью и наслаждением в гигиенической упаковке. Постсюрреалистическое воображение YBA представлено в музее работами Диноса и Джейка Чапменов и Сары Лукас Причем сюрреализм «перечитывается» братьями Чапмен через перверсивность, воплощенную в мутирующих фаллических объектах и манекенах, и понятие трансгрессии Батая — одного из любимых философов Джейка Чапмен а. Сара Лукас, которая, по признанию критиков, изменила концепцию британской скульптуры, разрабатывает фетишистский аспект, характерный для сюрреализма и осмысленный в теории психоанализа. Не случайно она когда-то сделала одну из лучших выставок в Доме-музее 3. Фрейда, посвященную фетишизму. Граница между реальностью и фантазией — главная тема выставки финской видеохудожницы Эйи-Лизы Атилы «Придуманные люди и записанные разговоры», перевезенной в Тэйт Модерн из Киазмы (Хельсинки).

В десяти минутах ходьбы от Тэйт Модерн на том же берегу Темзы находится галерея Хэйворд — выставочный зал с очень высокой репутацией, где впервые представлена британская ретроспектива Сэм Тэйлор-Вуд — одной из звезд YBA. Художница работает в технике фотографии, кино- и видеоинсталляции, обращаясь в своих произведениях к таким различным источникам, как ренессансное искусство или голливудское кино. Например, «Пиета» — крупноформатная видеопроекция — отсылает к знаменитой ватиканской скульптуре Микеланджело, где Сэм Тэйлор-Вуд старается удержать на руках актера Роберта Дауни в позе умирающего Христа. В этой же серии «Страсти Христовы», куда вошла и «Пиета», представлена видеопроекция «Истерия», демонстрирующая беззвучно смеющееся женское лицо. В работе «Цэетья вечеринка» зритель оказывается в окружении семи видеопроекций коктейл-пати, где «главную» роль играет Марианна Фэйтфул — известная «party girl». Выставку, кстати, критиковали за эту откровенную гламурность, за то, что художница привлекает к участию в своих работах знаменитостей, которые заполнили галерею Хэйворд во время открытия. Здесь же была показана и одна из самых известных фоторабот Сэм Тэйлор-Вуд «Пять революционных секунд» — круговая фотопанорама, снятая за пять секунд. Можно сказать, что время — главное действующее лицо ее искусства, как, например, в «Натюрморте» — видеопроекции ускоренной съемки, — буквально разлагающемся на глазах у зрителей за 3 минуты и 44 секунды. Временной момент подчеркивается принципиальной повествовательностью работ художницы, создающей ощущение длительности, и манипулированием со звуковыми дорожками видеоинсталляций, базирующимся на разнице между изображением и звуком. Метафорой времени стала автоматная очередь в одном из наиболее революционных фильмов Сэм Тэйлор-Вуд «16 миллиметров», где ускоренная шестнадцатимиллиметровая проекция бегущей девушки совмещается со звуком автоматной очереди.

Культурная топография Лондона делится на два района: Вест-Энд и Ист-Энд, которые резко отличаются друг от друга. Вест-Энд — буржуазный район с дорогими магазинами дизайнерской одежды и ресторанами, отелем «Риц» и улицей Пикадипли, на которой находится Королевская академия искусства. Выставка выпускников академии поражает своей масс-медиальностью, тем интересом, который вызывают у публики и средств массовой информации еще никому не известные молодые художники. При входе на выставку вы получаете список работ со стоимостью, что весьма кстати для галеристов, коллекционеров и музейных кураторов, стремящихся по случаю недорого приобрести работы будущих звезд. Это повышенное внимание к молодому британскому искусству также является реакцией на феномен YBA Молодые художники отчасти чувствуют себя молодыми брокерами на процветающей бирже искусства, у которых есть реальная возможность быстро заработать свои первые миллионы. Конечно, экономическая ситуация в Англии конца 1980-1990-х сыграла свою роль в создании британской «Sensation», которая почти сразу была поддержана коллекционером Чарльзом Саатчи и государственными институциями. Но не менее важна интеллектуальная революция, породившая новую концепцию в современном искусстве. Голдсмитс-колледж, ставший колыбелью YBA, прославился не только своей системой преподавания художественного мастерства, но и вниманием к философии. По словам Джейка Чапмена, выпускника Королевской академии, все стремились поступить в Голдсмитс из-за высокой интеллектуальной репутации колледжа, где преподавали Лакана и Батая.

В Вест-Энде открыл свою галерею Гогосян, показавший в 1997 году в Нью-Йорке первую выставку братьев Чапмен. На время летнего сезона он представил живопись и акварели Франческо Клементе. Вест-Энд — предельно американизирован и превосходит другие районы Лондона по количеству посещающих его американских галеристов, для которых специально открыто кафе в стиле «марокканский шик», где подают мятный чай за 2 фунта стерлингов и экспонируемых американских художников. В галерее Стефена Фридмана — выставка живущего в Нью-Йорке Корей Мак-корки, работающего на границе урбанистического дизайна, традиций барокко и минимализма. В галерее Спровери — произведения калифорнийца Рэнди Мура, основанные на мифологии журнала «Плэйбой». В галерее Сэйди Коулз, много работающей с поколением YBA, в частности с Сарой Лукас, — выставка Лиз Крафт. Исключением стала экспозиция Чада Маккэйла (кстати, участвовавшего в выставке «Пейзаж», показанной Британским Советом в Санкт-Петербурге) «Змея» — серия крупноформатных ди-гитальных комиксов, метафорически пародирующих социальный порядок в форме рассказа о Роботах, Зомби и Паразитах

Ист-Энд — один из старейших районов Лондона, в котором живет в основном индийское и арабское население, художники и кураторы. В Ист-Энде находятся лучшие индийские рестораны в Лондоне и магазины этнической одежды. Здесь невозможно поймать такси, потому что они не останавливаются. В Ист-Энде живут Мона Хатум, Джейк Чампен, Аня Галлачио и многие другие звезды YBA, в своей фантазии обратившиеся к поствикгорианской постколониальной чувствительности Британии. Выставка Моны Хатум, с которой мы, кстати, столкнулись в галерее Чапмэн Файн Артс, где представлена видеоработа Дэвида Фальконе о мышке, пытающейся выбраться из бутылки, открыта в Уайт Кьюб 2. Мона Хатум создала огромную терку, увеличив обыденный предмет в стиле Класа Ольденбурга до парадоксальных размеров Однако ее объект связан не столько с товарным миром, сколько с домашним женским обиходом, принимающим угрожающий оттенок при таком изменении масштабов. В галерее Этнони Вилкинс — выставка Боба и Роберы Смит (псевдоним британского художника Патрика Брилла, также знакомого нам по выставке «Пейзаж»), покрывающая все пространство яркими парадоксальными текстами. В Ист-Энде находится и самая старая галерея современного искусства — Уйат Чэпед, где представлены работы Лиам Гиллк — дезориентирующие зрителя разноцветные архитектурные конструкции и серия инсталляций I960 — 1970-х годов легендарного бразильского художника Хелио Отичиса, такие, как, например, инсталляция, посвященная альбому Джими Хендрикса «War». Еще одна достопримечательность Ист-Энда — выставка немецкого патологоанатома профессора Понтера фон Хагенса «Телесные миры», на которую выстроилась такая же очередь, как и на выставку Матисса и Пикассо в Тэйт Модерн. Реальные человеческие останки, законсервированные фон Хагенсом, представлены им как скульптуры в барочном театре. Эта выставка, китчевая и одновременно устрашающая, подвергающая сомнению пределы нашего эстетического восприятия, стала одной из самых популярных в Европе и как нельзя лучше вписалась в готическую атмосферу Ист-Энда.

Лондон особенно привлекателен для культурного туриста не только потому, что в этом мегаполисе все время что-то происходит, даже в сезон относительного летнего затишья. Лондон — это сенсация, случившаяся на наших глазах. Если вспомнить, что легендарная выставка «Freeze» состоялась в 1988 году, то возникает вопрос, почему же такого эффекта не получилось с молодым советским искусством. Ведь на рубеже 1980-1990-х была политическая мода на Россию, были предприняты и попытки освоения новой территории со стороны музейных кураторов и галеристов, проведен в Москве первый аукцион Сотбис. Возможно, нам не хватило своего Саатчи и реальной поддержки государственных институций. Интеллектуальная революция также отчасти потерпела крах в России. За десять лет, прошедших со времени перестройки, не было создано и своих голдсмитс-колледжей. В России сенсации не получилось. Что же, нам остается энергетика Ныо-Йорка и Лондона, а также надежда, что в будущем мы не упустим свой шанс.

Примечания

1. ^ Мы отправились в Лондон с Анастасией Буданок, координатором программы по искусству Британского Совета в Санкт-Петербурге, для того, чтобы по приглашению Британского Совета в Лондоне ознакомиться с современным, пришедшим на смену поколению «Sensation» видеоискусством.