Анатолий Осмоловский

В изобразительное искусство я пришел из литературы. В 1987-1990 годах я, Дмитрий Пименов, Георгий Туров и Григорий гусаров создали литературную группу «Министерство ПРО СССР», которая занималась различными литературными экспериментами. Их западные аналоги — французские группы «Тель Кель», «УЛИПО», поэты Раймон Кено, Дени Рош, американская «Школа языка» и др. Сочиняя достаточно сложные тексты на границе между современной поэзией и литературной критикой с элементами левацкой риторики в духе 68-го года, «Министерство ПРО СССР» стало известно в московском литературном сообществе благодаря ряду достаточно жестких скандалов, переходящих порой в мордобой. Скандальное поведение не было обусловлено стремлением к саморекламе, желанием известности: мы сознательно создавали образ авангардистов, представляя собой «подобие» современного авангарда. Скандалы чередовалась с сольными литературными выступлениями (приблизительно раз в месяц). Больше всего в литературном сообществе того времени нас — меня и моих друзей — раздражала безграмотность и глупость советских литературных «авангардистов». Сейчас, перечитывая их стихи того времени, я думаю, что мы были не так уж не правы Отсутствие связей с современной теорией в литературном процессе явилось катализатором моего перехода в изобразительное искусство. Действительно, современное изобразительное искусство — самое рефлексивное из всех видов искусств. Если в литературном процессе теоретическая рефлексия до сих пор остается невостребованной и ненужной, то в изобразительном искусстве (видимо, из-за влияния концептуализма) она является обязательной частью творческого процесса. Занятие изобразительным искусством я никогда не понимал как узкую деятельность по созданию качественного уникального предмета, скорее образ художника для меня был обобщенным образом деятеля культуры, способного писать критические тексты, организовывать выставки, создавать визуальные образы и даже участвовать в политическом процессе. Основанием для подобной претензии стало уникальное место современного искусства на границе между философией, политикой и визуальностью.

Конечно, нельзя выделить какой-то один момент перехода в изобразительное искусство. Как и большинство подобных мигрантов, он состоял из нескольких стадий. Совершенно отчетливо помню, как, сидя в конференц-зале гостиницы «Юность», где в 1988 году проходило открытие «Публичного дома поэтов» (проект Григория Гусарова), я мучительно думал о «переходе» в изо. Я переживал этот переход как поступок -разрыв не столько с тусовкой, но, прежде всего, с литературной проблематикой, которая имеет свою специфику. В гостинице «Юность» я впервые столкнулся с современными художниками Это был Авдей Тер-Оганьян и его ростовские друзья. Нельзя сказать, что встреча с Авдеем стала для меня знаковой, чем-то меня поразила, но это было первое достаточно тесное общение. Вторым этапом интеграции в современное художественное сообщество можно назвать общение с различными художниками в контексте гуманитарного фонда им Пушкина. В1990-1991 годах, создав с Пименовым и Гусаровым движение «Э.Т.И.» и уже активно занимаясь акционизмом, в офисе гуманитарного фонда мы нередко сталкивались с художниками. Там я познакомился с Олегом Куликом Это знакомство впоследствии вылилось в сотрудничество с галереей «Риджина». И, наконец, важной встречей можно назвать встречу с В. Мизиано. Это была встреча с куратором, которая показала мне сильные и слабые стороны современного художественного процесса, его организационную специфику. Встреча с Мизиано произошла после возбуждения уголовного дела по поводу известной акции на Красной площади в 1991 году.

Если же говорить о «судьбоносных» впечатлениях, фундаментально изменяющих систему взглядов и приоритетов, то это выставки Юккера и Раушенберга (особенно Раушенберга) в ЦДХ, инсталляция Ханса Хааке «Германия» на Венецианской биеннале 1993 года и фильм Жан-Люка Годара «Безумный Пьеро». Визуальные впечатления от этих выставок до сих переживаются мной как феерические, ни с чем не сравнимые шоу (в позитивном смысле этого слова), где воедино слиты мысль и образ, стиль жизни и поведения и производство визуальности

 

***

 

Георгий Первов

...но я еще не стал художником, потому что не хочу никем становиться: я уже есть и был, когда мне показалось, что хочу стать художником, но я еще не стал художником...

 

***

 

Лиза Морозова

Была я сначала психологом, подавала надежды. Мечтала делать людей счастливее. Очень скоро стало ясно: совершенства в мире как не было, так и не будет, и я как психолог бессильна его создать. Психолог — не волшебник А отчаиваться по этому поводу считается «непрофессионально».

Зато художнику под силу в мгновение ока превратить унитаз в фонтан, воду в вино и вино в воду. Быть художником — и честнее, и веселее. Это и диагноз, и алиби. За что психолога уволят, за то художника похвалят, еще и портрет в газете напечатают. Странности художника только красят. Посмотрела я в зеркало на свою рыжую голову и пошла в художники. Теперь могу превращать всех и вся во что хочу, и себя заодно. Могу расстраиваться вдоволь по поводу несовершенства мира — меня это только вдохновляет.

Желаю всем стать художниками.