Этот диалог был мною услышан на одной из московских около-художественных площадок. Не на выставке, а именно в том месте, где искусство вроде бы и рядом, но витает скорее в алкогольных и кофейных парах. Хочется заметить, что речь не идет о конкретном кафе или ресторане — детали здесь не принципиальны. Подобная беседа могла и даже может произойти почти везде и, пожалуй, в любой среде. Думаю, художественное сообщество в этом смысле не исключительное.

Необходимо заранее предостеречь читателей от мысли, что эта публикация имеет сугубо документальный характер — диалог воспроизводится не по стенограмме, а по горячему следу оставленного впечатления. Это не полевое исследование и не юмористический рассказ, хотя оба жанра прослеживаются. Моей задачей было зафиксировать и попытаться сохранить обыденную, ничем не примечательную ситуацию свободного, местами фривольного суждения о художественном акте. А подобная цель не терпит отлагательств и длительной разработки полученного материала. Как следствие, определенная неотесанность языка, многочисленные провисания мысли, которые я все же старался нивелировать своей редактурой — все это может создать впечатление фельетона, даже юморески. Но мне представляются крайне характерными и сама беседа, и тот образ суждений, который в ней возникает. А потому прошу читателей постараться увидеть лес за этими деревьями.  

***

—...И, уж конечно, говорить, что это будто бы стоит того — невозможно!

— Понимаю, очень даже. Но, послушай, ведь это же событие — не абы какая выставка. И говорить о ней надо, важно обсуждать. Тебе она не понравилась — принято. Но почему? Художники разве плохие? Отнюдь! Куратор разве не осмыслил актуальную проблему? Осмыслил. Так почему не обсуждать?

— Пожалуй, верно. Только все как-то... Видишь ли, ведь все проекты в экспозиции — вроде и ничего. Даже больше скажу — все художники хорошие! И куратор — молодец, все четко отработал, поймал волну. Но выставка — никакая... То есть я не могу сказать, мол, мне просто не нравится. Все же как бы требуют обоснования?

— Естественно! Ты же не на базаре, вкусовщина не пройдет.

— Согласен, я все понимаю! Есть выставка, есть критика. Но я тебе говорю о другом. Вот посетил я открытие — это тоже сама выставка? Верно? Только это всегда другое восприятие пространства да и работ. Что говорить-то, сам знаешь — открытие больше про коммуникацию, про общение.

— Это как раз понятно. Раз пришел на вернисаж, то работ не увидишь.

— Вот и я о том же! Помнишь работу, забыл автора, где что-то вроде змеиных яиц с камерами?

— Как тебе сказать... Что-то было такое. Но, честно говоря, не могу сказать, что прямо запомнил.

— Не важно. Так даже лучше. Ты пришел на открытие, и стоит некая работа. Хорошая, плохая — не принципиально!

— Да, категории у тебя, конечно, олдскульные.

— Не о том речь! Вот работа, вот ты, вот вернисаж со всеми его атрибутами. Твое присутствие, причем не важно, какой у тебя институциональный статус, по сути выказывает косвенную поддержку той парадигме, которую представляет это шоу. Пришел — мое почтение! Не так разве? Сам факт посещения связывает своего рода этической цепью зрителя и организаторов. Ты, может, пришел поддержать коллегу и товарища — художника, который выставляется. Однако по факту ты легитимировал всю экспозицию. Ясно же, на открытие какого-нибудь фашика не пойдешь?

— Пожалуй, нет.

— Во-от! Да что говорить... Ой, подожди! Давай у официанта закажем, вон он идет... ...Так вот возвращаясь к нашей беседе. Ты посещаешь открытие выставки — значит, ты уже ее одобрил своим присутствием.

— В целом то, что ты описываешь — это какое-то слишком большое обобщение. Приход на выставку — это, извини за анекдот, не приход на выставке. Если ты зашел посмотреть — не означает ее приятие и уж тем более одобрение. Более того, только увидев воочию какой-либо проект, можно адекватно его судить. Я бы даже сказал, что живое видение выставки создает критическую дистанцию, необходимую для суждения о ней. Не углубляясь в мои личные измышления, могу сказать, что невозможно адекватно размышлять о художественном высказывании, когда не понимаешь его общественного, то есть как и что на открытии, и экспозиционного воздействия. А все это лишь попав внутрь можно увидеть. И мы же начали с того, что ты не хочешь обсуждать проект...

— Нет, я не то чтобы не хочу, просто рефлексия, даже наша сейчас, она не соразмерна этой выставке как событию. Моя позиция состоит в том, что если мы включаемся в дискурсивную сеть вокруг того или иного проекта — значит, мы его усиливаем. Это вовсе не значит, что обязательно его оцениваем положительно. Но в этом вся и загвоздка! Применяя какие-то критические подходы модернизма, типа «давайте это обсудим и проанализируем!», мы на самом деле откатываемся в глубь двадцатого века. Инструментарий критики прошлого, с его тенденциозным подходом и желанием разобраться в тонких оттенках фекалий — сегодня не есть что-то актуальное и релевантное нашему времени. Вот я о чем говорю.

— У тебя очень радикальная точка зрения... По-твоему, художественная критика не нужна вовсе? А как же...

— Да нет же! В этом вся суть! Я хочу сказать, что теперь медиализация того или иного события — это чуть ли не сильнейший критический инструмент. Когда подключаешься к выставке, не важно — как художник, зритель, куратор, критик, ты уже даешь ей дополнительные социокультурные силы. Понимаешь, мне кажется, что репрезентация какого-то события в медиа, будь то газета, веб-сайт или соцсеть  — все это форма сегодняшней критики. Публикация фотографии в Инстаграме — есть критика. Да что говорить! Мы же почти не читаем рецензии на выставки! Они длинные, требуют времени, твоего времени. А если оно не стоит того? Уж лучше быстро посмотреть фоточки в сторис с открытия и прочитать пару комментарием под постом в Фейсбуке — и ты сразу понимаешь, что да как. Судить о выставках как в прошлом веке — сегодня небывалая роскошь!

— Ох... Что и сказать, не знаю... Ты все складно разложил, но... Это очень высокомерный, даже скажу, снобистский взгляд на художественное производство. Даже если отбросить фактор какого-то социального взаимодействия на открытии — поход на выставку, на мой взгляд, все еще необходим. Ты же попросту не увидишь и не прочувствуешь искусство! А значит — не сможешь его понять! И уж это совсем не профессионально. Судить по постам в Инстаграме или Фейсбуке — это какое- то мелкобуржуазное ханжество. Так нельзя поступать, если ты всерьез работаешь с искусством!

— Может, и так, хотя я не уверен в твоих эпитетах. Но если ты скажешь, что не поступаешь таким образом — ты лицемер! К сожалению, я не вижу альтернатив такой форме критике. Мы все так сегодня судим об искусстве. Просто кто-то это артикулирует, может, даже пытается осмыслить, а кто-то просто принимает такой способ без осмысления. Я же его не защищаю, но и не принять его не могу! Всерьез говорить об уместности традиционной критики сегодня — это даже не моветон! Мне все это не нравится, но с этой ситуацией ты обязан работать! И это не мелкобуржуазность, как ты выразился. Даже наоборот — я считаю, это прогрессивно-левая позиция! Скорость нам не позволяет играть в старые роли: художник/критик. Ты же все время подвижен.

— Да, но мы не про то сейчас говорим.

— В том-то и дело, что и про это тоже! Если и бороться с формами современного капиталистического угнетения, то адекватными средствами. И дискурсивная поддержка, когда ты делаешь вид, что критикуешь, но по сути лишь легитимируешь ту или иную выставку — это не актуальное орудие! Поэтому для меня не представляется чем-то необходимым обсуждать заурядную выставку. Нормальная? Да, ничего. Я даже ее посетил! Что еще нужно? Ведь таких выставок миллион и маленькая тележка, она не плоха и не хороша. Обычная, а значит — заурядная. И критиковать ее — это богемная блажь.

— Срезал. Нечем крыть! Но ты ведь так и не ответил: почему, если и художники приличные, и куратор все отработал, она заурядная такая?

— Именно поэтому. Она соответствует всем нашим ожиданиям и актуальным темам. Все в ней правильно и даже достойно. Но это не повод, чтобы ее обсуждать. Она и для участников будет лишь строчкой в биографии. А уж для нас... На самом деле, она просто не создала события... Нормативная получилась выставка, а это же самое пакостное! Хуже этого вряд ли что в нашем деле бывает. И когда мы уже столько наговорили по ее поводу — это все пропадет всуе, ведь выставка и того не стоит. Что тогда уж говорить о при роде критики, когда нечего обсуждать!

***

На этом месте стоит окончить публикацию данного диалога. Поскольку я стал свидетелем этой беседы невольно и непреднамеренно, то и специально не старался все услышать. А в тот момент меня как раз отвлекли каким-то очень важным социально-политическим разговором. И когда я вновь обратил свое внимание к вышеозначенной полемике, то совсем не сумел уловить нить и смысл обсуждаемого. Там уже говорили про Лондон и деколониальные практики в резиденциях, но мне уже было сложно понять, как это связано с проблемой художественного суждения. И я потерял всякий интерес к данному диалогу.