«Новые передвижники»
Художники Москвы и С.-Петербурга
в музеях ленинградской области
Галерея «Navicula Artis»

 

Анатолий Осмоловский, «Метод Выбора». Выборг, Выборгский замок. 28.04.01

Юрий Лейдерман, «Библиотека патафизика». Выборг, городская библиотека Алвара Аалто. 28.04.01 Елена. Елагина, Игорь. Макаревич, «Блудная дочь». Выра, Дом Станционного Смотрителя. 05-05.01-19.05.01

Один Художник, «Волны и Тишина». Сосновый Бор, Музей современного искусства. 08.05.01-22.05.01

Олег Хвостов, «Новая Лениниана» Разлив, Музей-шалаш В. И. Ленина. 12.05-26.05.01

Иван Чечот. «ПСИШЕ. Зеркала и фотографии». Приютино, Литературно-художественный музей-усадьба «Приютино». 27.05-14.06.01

 

Вот как представляют свой проект его кураторы, Глеб Ершов и Андрей Клюканов:

Такие слова, как путешествие, прогулка, экскурсия, так же как обживание и вчувствование в любимом или незнакомом месте, ландшафте нам близки и знакомы. Все эти, на первый взгляд, не такие уж обременительные и необязательные жанры и настроения художественных действий давно практикуются в галерее N.A.

«Новые передвижники» продолжают эту традицию. Довольно художнику блуждать в трех соснах столичных галерей. «Центр — нигде, а периферия — везде», — сказал Паскаль. Во всяком случае, именно эту мысль надо иметь в виду, переориентировав интерес художников со столичного (как более искушенного) участника подобных выездных акций на провинциального зрителя, ведь идея новых передвижников восходит к благородной традиции не только передвижных выставок русских художников, но и к гастрольным поездкам русских футуристов 1910-х годов.

Хотя станции наших передвижений звучат совсем даже не по-столичному, их значение в качестве узнаваемых литературных и исторических топонимов неоспоримо. Художникам Москвы и С-Петербурга, а вслед за ними и зрителям предоставляется возможность их (мест. — Е. M.) нового открытия, но уже на карте современного искусства.

Открытия начались с Выборга. Анатолий Осмоловский предложил ситуацию перформанса, названную им «Метод выбора». Во внутреннем дворике Выборгского замка, на ступенчатом подиуме установили табурет, на ступени повыше — стул, на следующей, самой высокой, ступени — стул с высокой спинкой, «трон». Каждому присутствующему было предложено занять любое из этих трех мест с последующим объяснением, почему он занял именно его. После того как некоторые сделали свой выбор(г), публика немедленно выпила и закусила, а художник провел лекцию об актуальнейших направлениях в современном искусстве. По мнению Осмоловского, они связаны с ситуационизмом, импровизационностью и отказом от репрезентации.

Акция Юрия Лейдермана «Библиотека патафизика» состоялась в Алвара Аалто, городской библиотеке. Всем желающим принять участие в действе художник раздал листочки, на которых перечислялись элементарные частицы. Напротив каждой частицы был нарисован человек, делающий то или иное движение (тоже своего рода передвижник). Нейтрон, если не ошибаюсь, означал прыжок назад, позитрон — прыжок с поднятием правой ноги вбок и т. д. В сумме эти движения образовывали хореографию «Летки Енки» — популярного танца и песни советских 60-х (эпоху физиков и лириков, что эстетически важно для Лейдермана — поклонника «стиля НТР» и связанной с ним романтики). Участники выстроились друг за другом, прикрепили инструктирующие листочки к спине впередистоящего, специалист по именам электронов возглавил шествие, после чего, взявши друг друга за талии, ценители современного искусства принялись, более или менее синхронно, прыгать согласно командам Юры, кричавшего: Электрон! Синхрофазотрон! Нейтрон! Нейтрон! Порядок, в котором частицы выкрикивались, был непредсказуем и вычитывался Лейдерманом из произвольно взятой книги. Перформанс длился что-то около 10 минут, сопровождался катарсическим смехом участников и недоуменным раздражением аборигенов.

Через неделю поехали в Выру. География маршрута, противоположная Выборгу, отразилась и на общей атмосфере трипа. Скованной северо-западной сдержанности и неприкаянности южно-восточное, московское, направление противопоставило эмоциональную приподнятость, лучшую погоду — и удивительное гостеприимство бессменного директора «Дома станционного смотрителя», обаятельнейшей В.М. Якушевой, справлявшей в тот день свой юбилей.

После проведённой ею экскурсии публика разбрелась по немногим комнатам Самсона Вырина. Свои работы Игорь Макаревич и Елена Елагина развесили в его доме так, чтобы, по их собственным словам, не нарушить гармонию интерьера. «Блудная дочь» — это фотопортреты молодых особ немногим более поздних времен (первые фотографии появились лет через двадцать после смерти станционного смотрителя), чьи лица скрывают разнообразные маски: супрематистские, анималистичные, фантасмогорические. Никакого обнажения приема, никакой аффектации стилевых столкновений. Консервативное, классически-концептуальное и одновременно очень элегантное, экономично дизайнерское искусство.

Один Художник (Вадим Драпкин) подготовил компьютером обработанные фото и минималистичную графику. Выставка «Волны и тишина» имела место в Музее современного искусства в Сосновом Бору, однако попасть на нее смогли только жители Соснового Бора. Зона эта граничит со странами Балтии, и на период открытия выставки там действовал пограничный режим. В недопущении шумной столичной публики до тихого искусства О. Художника трудно не заметить иронию судьбы. Драпкин — минималист, работающий с понятиями пустоты, тишины, отсутствия. Предложенная им продукция оказалась невидимой для внешнего (суетного) зрителя, но была, как удалось узнать, с энтузиазмом воспринята местной «внутренней» интеллигенцией. Выставку продлили на неделю, о ней был снят и показан специальный репортаж по местному ТВ. А питерским пересмешникам, подобно слушателям знаменитой пьесы Кейджа, осталось лишь вглядываться в непроницаемую пограничную Пустоту.

Музей шалаш В. И. Ленина в Разливе был открыт в 1927 г., и до сих пор к нему не заросла народная тропа. К настоящему моменту музей посетило свыше 20 млн. человек (последнее время, доверительно сообщают сотрудники, все больше китайцев). На козлах, имитирующих остов шалаша, разместилось восемь живописных работ Олега Хвостова. Все они, так или иначе, обыгрывают знаменитые картины Бродского, Рылова, Кукрыниксов, В. Серова и др. советских художников. Лениниана в исполнении Хвостова травестирует образ вождя мирового пролетариата. На его картинах Ленин предстает то четырех-, то шестипалым фриком.

Вся эта геополитическая экспансия потребовала, конечно, вполне определенных физических затрат. Своего апофеоза она достигла в финальной поездке, неоднократно переносившейся и состоявшейся в День города. Остановлюсь на ней подробней.

Выставка Ивана Чечота состоялась, как и планировалось, в «Приютино». Эта усадьба дворянской фамилии Олениных ныне является одноименным литературно-художественным музеем. Расположено «Приютино» совсем недалеко от Петербурга (г. Всеволожск), и, видимо, именно это благоприятное обстоятельство сыграло с доверчивыми экскурсантами злую шутку. Несложно вообразить типическую постсубботнюю ситуацию, когда невыспавшийся, но смертельно влекомый к искусству человек собирается с подобными себе в 11 (!) утра. Движения его осторожны, а намерения предельно скромны: отоспаться в пути перед выставкой. Вместо этого ему сообщается об особенном, «развлекательном» маршруте, с посещением целого списка предварительных достопримечательностей. Не имеющих — как было сразу же сообщено Чечотом — никакого прямого отношения к конечной цели нашего путешествия.

Мы: любовались помойками возле реки Оккервиль, проникали в полуразрушенную Уткину дачу, перелезали высокий железный забор при особняке Жерновка, изучали особенности мемориала Савичевых.... Общее мнение состоит в том, что в «Приютино» мы подъехали уже вполне уставшими.

Иван Чечот представил снимки, которые он сделал в этих местах (пейзажи, усадьба, случайные фрагменты). Вступительную речь заменил розданный листок с текстом, озаглавленным «ПСИШЕ. Зеркала и фотографии». В нем Чечот описывает рефлексию человека, фотографирующего некую натуру, местность. Человека, отказавшегося от случайных снимков, сознательно выбирающего тот или иной объект, но при этом стремящегося избежать давления фотографического жанра с его геометризмом и символизацией. Человека, стремящегося отразить в снимках «саму реальность» Приютино... От этих [у-]топических усилий зрителей оторвало приглашение выпить и закусить. Местом приютинского симпозиума стал приусадебный парк, на деревьях которого отражали друг друга повешенные разноформатные зеркала.

Зеркала отвратительны, ибо умножают сущее, гласит известная гностическая формула. В нашем случае зеркала были не столь велики, чтобы эффективно увеличивать пространство, а вместе с ним предметный мир. Зато явно присутствовал сюрреальный эффект. Природа и культура, сущее и память, объективирование (отражением) собственных фото (посвященных отражаемой местности) — сколько разных версий можно озвучить, говоря об этом результате этой простейшей апроприации природы! Семантическая гипернагруженность обеих составляющих (дерева и зеркала), отсутствие каких-либо statements по поводу экспозиции и акцент на созерцательной, антидискурсивной компоненте, обещают продуктивность любому последовательному анализу. Существенным для проекта «Псише» является и то, что его автор ни в коем случае не считает себя художником (соответствующие оговорки можно было найти и во вступительном слове), но выступил в данном случае скорее в качестве ангажированного комментатора, любовно, пристрастно вовлеченного в приютинскую интригу, историческую и визуальную.

Суммарно «Новые передвижники» включили в себя: проведение трех выставок, трех перформансов, организацию пяти коллективных поездок за город (Осмоловский и Лейдерман выступили в один день) и пяти симпозионов (в оригинальном греческом смысле — сиречь совместных дружеских попоек). Если канонические поездки за город группы «Коллективные действия» были, согласно их собственной, весьма строгой документации, четко отграничены от неизбежной, сопровождающейся тусовочности, необязательности и конъюнктуры дня текущего, то политика галереи Navicula Artis всегда подразумевала не столько репрезентацию искусства, сколько его функционирование внутри живого коммуникативного поля. Было бы неправомерно сводить «конечный результат» «Новых передвижников» лишь к увиденным художествам, игнорируя сопровождающие их процессы. Поэтому наиболее адекватным мне показался жанр очерка, в котором и написаны эти конспективные путевые заметки.