Недавно выпивали... Вспомнили анекдот: «Объявление на столбе: пропала собачка, кобель, особые приметы — трехногая, когда писает — падает». Это, практически, сценарий короткого видеогэга.

Такие снимаются в Новосибирске последние два года. Это дурацкие пластические композиции, снятые видеокамерой. Обычно в формате VHS/PAL Глобальные послания миру и искусству (так называемые пресловутые «мессед-жи») в них отсутствуют. Сказать сибирскому видеохудожнику нечего, да и неохота. Лень и диван — любимые состояние и предмет. Еще есть желание погоготать самому и повеселить других, тем более что сюжетов, то есть анекдотов, вокруг просто навалом. Из простой жилмассивской действительности (огонь из задницы, искусство в жопе, мент и горошина, пьянство, бродяжничество, современное искусство?) — мы остановим это!. Хотя бывает из модных «типа» эзотерических областей: «Коврик для мыши выполнил недопустимую операцию и должен быть свернут». В общем, формализм — бессмысленный и беспощадный... Да и само сверхкороткое новосибирское видео формально появилось в Свердловске.

Заявления дураков, что современное искусство бессмысленно и жестоко, и умников, что оно же концептуально и глубокомысленно, воспринимаются так называемыми сибирскими видеоартистами с одинаковым непониманием. Оно (современное искусство) легкомысленно, поверхностно и безответственно...

Лень приводит к выдумыванию формулировок «авангард удовольствия» и применению телесности в качестве формального приема. Исходя из предположения, что показывание гениталий (банальный эксгибиционизм) никого не оставит равнодушным — либо разозлит, либо развеселит, — сибирские видеохудожники показывают это друг другу и всем желающим, жизнерадостно хихикая. Хотя у наиболее престарелого (1958 г.р.) новосибирского видеодеятеля некоторое время назад были попытки занять мессианскую, нравоучительную позицию. Но, вняв разъяснениям молодой видеогенерации (1962-1965 г. р.), этот персонаж пытается вместе со всеми выглядеть придурковатым творцом.

Конечно, это не относится к функциональной деятельности видеофигурантов. Работа в программе «Адоб Премьер», контроль прохождения конторских денег... производятся новосибирскими артдеятелями с унылой брезгливой терпимостью.

В последнее время, в связи с увеличением финансовых возможностей, был предпринят ряд экспедиций и налажены новые региональные взаимосвязи («Мимо Москвы, мимо Нью-Йорка»). Появилась горделивая тема «художественного сепаратизма». Хотя кто-то заметил, что это одна из возможных стратегий продвижения на арт-рынке — в Нью-Йорк не через Москву, а через Улан-Батор. Этнос for sale. Конечно, сибирские это понимают, но тогда сделали вид, что не поняли, и за последнее время из-за лени не сделали реальных шагов к этому for sale.

 

И безответственность, и самоуверенность зачастую приводят к созданию произведений, не соответствующих стартовому замыслу. Но, так как они уже сделаны, а переделывать неохота, то и им находится место в каком-нибудь из проектов сибирской зоны.

Вообще существует противоречие во взглядах на язык Говоря о сепаратизме, мы предполагаем использование языка регионального масскульта, что противоречит распространенной точке зрения на проблему глобализма и универсального художественного языка. В связи с этим часто приходится слышать, что необходимо изменяться. Вспоминается герой-мафиози Роберта Де Ниро в кинофильме «Анализируй это». Руководимая им банда в критической ситуации. Ему говорят, что он не гибкий, не современный и что необходимо меняться. На что он отвечает: «Я вам что — баннер на сайте?!».

Но меняться, похоже, придется. Тем более с появлением международного проекта «Фестиваль сверхкороткого фильма» (Extra Short Film Fest — ESF), который скорее ближе к кино, чем к видео.

В общем-то фестиваль стал продолжением темы очень короткого фильма. Таких к весне 2000 года накопилось в Новосибирске большое количество.

Оказалось, что короткое кино снимают практически все. И достаточно разное. Сам жанр short video максимально демократичен. На видеокнопку в течение 60 секунд может давить даже мартышка. Главное — поставить титры. А формат дает возможность оценивать только точность видеофразы. Фильмы достаточно сложно структурировать, но внутри фестиваля при желании можно выделить различные номинации: самое короткое, самое драматургичное, самое смешное или самое дизайнерское. Эмоциональные зрительские оценки достаточно просты: ухмылка — «плюс», молчание — «минус». Точные, короткие видеогэги, выстроенные в программу ESF, выглядят завораживающим часовым мультижанровым сетом, вполне альтернативным «большому» кино («большому» — в смысле «длинному и жирному»). Налицо все опции «большого» кинофестиваля при общей легкой идиотичности видеоматериала.

В случае с ESF видеографоманство больше напоминает короткое кино, нежели видеоарт, и тем самым дает возможность функционировать одновременно в нескольких областях, прикидываясь художником, киношником и менеджером. А короткое видео сравнимо с быстрым сексом в подъезде, укусом пчелы, прочими мгновенными, неуловимыми ощущениями, которые запоминаются на всю жизнь.

Занимаясь в основном формальными поисками, используя низовой, «деревянный по пояс» язык новосибирские видеофункционеры достаточно понятны для простого потребителя, но не дотягивают до героев масскульта из-за уже упоминавшейся лени и недостаточной драматургичности своих произведений. Но некоторые из видеоработ пользуются достаточно массовой популярностью в разрядах «круто», «прикольно» и др.

Оставаясь географическими и культурными маргиналами, но имея некоторую популярность и некоторое понимание среди рядового потребителя, энская видеогруппировка причисляет себя к поп-андеграунду... Столь громкая формулировка заявлена в связи с настоятельными замечаниями об отсутствии осмысления сибирской видеодеятельности. То есть она недостаточно отрефлексирована и отражена в концептуальных и аналитических текстах. Но ведь это любимое занятие (развлечение) культурных центров вроде Москвы и Питера.

Формально понимая видео как цифровое или магнитное визуальное изображение, энские с ним (изображением) и работают, так как зачастую динамика кадров, планы, фактура и звук (не особо качественные) решают состоятельность шорт-видео. К тому же в последнее время зачастую применяются зрелищные приемы простого кассового кино: рапид, плотный и очень громкий звук, сочная видео-нарезка. Эти приемы использованы в последнем проекте «Новосибирской зоны» «Секретная Жизнь Сибирского Космизма», содержащем различные модные поп-опции: мультипроекцию, полиэкран, онлайновый трипджазовый сет электронной группы «Ядерные Лоси» и прочие элементы концертов, клубных вечёрок, дорогих видеоинсталляций. Правда, все это по-сибирски слегка придебилено, но это шаг навстречу визуальному попу.

Все мутации потребителей подобных развлекательных продуктов привели к созданию современного персонажа, обладающего различными опциями бандитов, MTV, «массивских» пацанов, «лоховатой» интеллигентности, эзотерической начитанности, алкокатастроф, шопов «Другой путь» etc., в отличие от середины 90-х, когда существовала четкая социальная классификация, предложенная одним знакомым околокриминальным «братаном»:

1. «Мужики» — тип предельно понятный, должен работать или воровать, короче — ковать копейку.

2. «Бабы» — тоже достаточно ясная категория, применяемая для духовно-телесных увеселений, в крайнем случае, воспитания детей и других бытовых необходимостей.

3. Категория, включающая все остальное, не вошедшее в первые две, — «синоптики» — непонятный «братве» тип, к которому относятся: арт-деятели, боевые интеллигенты, журналисты с ментовским прикрытием и пр.

Визуальные продукты, потребляемые всеми тремя категориями, были ясны:

1. Порнуха — боевик — шансон — китайский «строгий» адидас.

2. Мелодрама — сериал — русская эстрада — турецкий бутик

3. Синефилия — «типа» тройное кодирование — музыкальные ленинградско-манчестерско-сиэтловские «волны» — сингапурский Levis.

Сейчас эту классификацию можно отменить, так как все ее элементы перемешались и являются ингредиентами нового русского персонажа. Причем этот homoсоцмикс отполирован наличием интернет- и других инфовозможностей. Соответственный визуальный продукт, предлагаемый для употребления, должен включать в себя все необходимые элементы, разработанные и внедренные на данный момент (картинка побольше — поцветнее, звук пообъемней — погромче, налет интерактивности, аномальное поведение драматургических персонажей, в зале — пакеты с третьим поколением генсинтезированного поп-корна, информационная ненавязчивость — но — насыщенность, комфортность с элементами художественной остроты). В общем, многоингредиентная процедура визуального потребления.

Похожим продуктом является новосибирская ненарративная видеоеда. Плюс постоянное желание н-ских видеохудожников заниматься безответственным культурным туризмом и визуальной компиляцией, поддержанной спонсорскими деньгами. Быть модными, приятными, коммуникабельными пареньками с массивским прошлым за спиной. Как сказал И. Бакштейн с позиции арт-функционера: «Если художник — веселый парень, с которым приятно общаться, то такого мы обязательно подцержим».

Вот и стараемся не без приятности для себя. А если наше окружение приятное и веселое (веселая водка, приятные девки), то и мы его поддерживаем. И снимаем.