Для начала необходимо констатировать вполне очевидную истину: в современной цивилизации традиционные функции визуального искусства перехвачены медиа, рекламой и индустрией развлечений. Исходя из этой невеселой истины, систему искусства можно определить как конкурирующую за внимание и ресурсы корпорацию (цех), беспрестанно переформулирующую собственную идентичность и претендующую на сохранение исторической памяти о себе. Обостряя данное утверждение, не будет особым преувеличением констатировать, что между массовой культурой и системой искусства идет скрытая война. Эта война выражается в количестве полос, выделенных для искусства, в их иерархии на страницах массовых изданий, наконец, в деньгах, выделенных для создания искусства, — война, течение которой для деятелей искусства крайне неблагоприятно, а исход или, говоря словами Дмитрия Гутова, расплата — не за горами. Так называемое «биеннальное движение», удивляющее некоторых своей интенсивностью, всего лишь последняя грандиозная попытка переломить ход этой войны. Результат этой попытки только ОДИН: искусство будет окончательно подавлено индустрией развлечений и общественного досуга, то есть никто и ничто уже не сможет понимать.

Недавно, принимая участие в очередной биеннале (Валенсийской), практически все русские художники были шокированы высокобюджетным и совершенно бессмысленным открытием, похожим на открытие каких-нибудь Олимпийских игр. Там, в Валенсии, у меня с Гутовым произошел забавный разговор. Дима утверждал, что если эта тенденция будет нарастать, то в скором времени художники будут как звезды спорта. Возможно, он и прав, за одним принципиальным уточнением — это будут уже не художники. И, конечно, не потому, что художнику опасно быть развращенным большими деньгами и массовым вниманием, а потому, что при наблюдаемой тенденции совмещения развлечений и искусства смысл, содержание, идея будут необходимо элиминированы. Происшедшая диффузия ни при каких условиях не может быть в пользу искусства просто потому, что любой усредненный вариант всегда против искусства, весь смысл которого в демонстрации предельных состояний.

Все это имеет непосредственное отношение к проблеме визуальности, так как тенденция превращения искусства в форму интеллектуального развлечения существовала уже в девяностых годах. Здесь прежде всего стоит отметить деятельность художника Ильи Кабакова, строящего свои «тотальные инсталляции» по примеру тоннелей ужаса в Диснейленде. Превращение зрителей в манипулируемых и ничего не понимающих потребителей в его инсталляциях было поставленно, так сказать, на конвейер. Как это ни будет выглядеть парадоксально на первый взгляд, но и так называемое «радикальное искусство» отдало дань этой тенденции (в этом смысле между Кабаковым и радикальными художниками дистанция вполне обозримая). Из западных художников это Дэмиан Херст, Джефф Куне и т. д. Однако уже со времен Брехта было известно, что визуальность, захватывающая сознание зрителя, погружающая его в состояние забвения, — это визуальность глубоко реакционная. Попадая в руки государственных чиновников и их прихлебателей, она употребляется в качестве инструмента управления и подавления не только гражданского общества, но и каждой конкретной индивидуальности. Итогом станет абсолютная, ничем не сдерживаемая бесконтрольность власти.

Однако современные художники в войне между искусством (смыслом) и индустрией развлечений сейчас, в данный момент, выработали, говоря словами Горбачева, асимметричный ответ. Я имею в виду нонспектакулярное искусство — искусство, постоянно ускользающее от непосредственного контакта со зрителем, балансирующее на тонкой грани между обыденностью и провокативностыо, между случайным и организованным событием. Существует большое заблуждение, что это искусство радикально порывает с любыми видами визуальности, представляя собой «фигу в кармане». Наоборот, именно это искусство в данный момент обладает скрытыми, на первый взгляд, но реально существующими суггестивными возможностями необычайной мощности. Действие этого искусства можно сравнить с действием нейтронной бомбы. Ну и конечно, это искусство является фактом реального исторического развития, то есть прибавления смысла, является до такой степени, что можно говорить о возникновении нового авангарда (за последние тридцать лет беспрецедентное событие!).

Этот «асимметричный ответ» стал констатацией невозможности и бессмысленности прямого действия, ибо в войне между искусством и развлечениями победа всегда будет одержана последними ввиду подавляющего превосходства в силах. Может быть, сами того не зная, современные художники применили на практике стратегию непрямых действий, разработанную в тридцатые годы британским военным теоретиком Лиддел-Гартом (эта стратегия, к слову сказать, легла в основу так называемой холодной войны). Стоит вспомнить золотые слова этого автора: «Избегай фронтального наступления на давно укрепленную позицию; старайся обойти ее с фланга с тем, чтобы натиску истины подверглась более уязвимая сторона». Для искусства это можно перевести так нет смысла конкурировать с мощной визуальностью мегаполисов; в лучшем случае это будут жалкие подражания Таймс-сквер; стоит занять свою, эксклюзивную позицию, несводимую в этом мире ни к чему, — это основа победы. Стоит также отметить, что и классическое искусство, и исторический авангард, представляющие собой осмысленную визуальность, просто нуждаются в собственном отрицании. В этом смысле нонспектакулярное искусство немыслимо без наличия визуальности, являясь ее непосредственным продолжением.