Июнь, 2001

Перелет в Нью-Йорк экономит время. Экономия времени — одна из отличительных черт и самого города Нью-Йорка. Напряжение жизни чувствуется даже летом, даже тогда, когда значительная часть художественной общественности перемещается в Европу, в Венецию, Валенсию, Базель.

Движение, непрерывное передвижение затрагивает все аспекты жизни города. Одно из самых значительных перемещений в художественной жизни за последние годы — перенос активности из района Сохо в район Челси. Любое передвижение катализирует художественную деятельность. И если движение начинается, если переезжают несколько галерей, то за ними тянутся и остальные. Остальные, но не все. В Сохо мы отметили выставку Луиз Буржуа и Яёи Кусамы. У двух совершенно непохожих на первый взгляд художниц есть одна общая черта — репрезентация навязчивых состояний. И скульптура Буржуа, и ее сделанные бессонными ночами рисунки, и скульптура Кусамы, и ее «точечная» графика компульсивно выводят один мотив. Структура повторения в творчестве и одной, и другой художницы воспроизводит незаживающую травму, репрезентируя при этом не столько художественный жест, сколько настойчивое становление субъективности.

Из Сохо не переехали два центра искусства — «Апекс Арт» и «Арт ин Дженерал». В «Апекс Арт» проходит выставка «Утерянное и найденное». Первым найденным объектом стала фамилия куратора, обнаруженная им на этикетке винной бутылки — «Лост Блок», т. е. потерянный Блок. С этого момента Рене Блок начал собирать работы «по теме». Среди них объект Марселя Брудтерса — бутылка под названием «Рукопись, найденная в бутылке», в которой содержится прямой намек на рассказ Эдгара По; «Игры и загадки» Джорджа Брехта — коробка с разными шарами, каждый из которых представляет идеи, события и игры разных художников движения «Флуксус».

В «Арт ин Дженерал» — объекты из серии ненужных, вышедших из употребления, выброшенных на помойку... и возвращенных в качестве художественных объектов. Эта выставка представляет отношение к найденным объектам американских художников поколения 2000-х годов. В отличие от Брехта, Броодхарса, их работы подчеркивают фактурность, орнаментальность, броскость, массовость нынешних objet trouvet. Кроме того, для них важны сами объекты, точнее, их обрамление, а не концептуальный контекст.

Из Сохо скоро уедут и Новый музей, и Музей Гуггенхейма в Даунтауне. Франк Гери строит для Музея Гуггенхейма новое здание. В здании же Гуггенхейма в Аптауне проходит ретроспективная выставка «Франк Гери. Архитектор», на которой можно увидеть макеты, наброски, планы и фотографии его самых знаменитых проектов. Выставка архитектора Франка Гери проходит в здании не менее знаменитого архитектора Франка Ллойда Райта. Метафорой экспозиции стало специально оформленное внутреннее пространство музея: сетчатые металлические листы-занавеси демонстрируют один из основных приемов Герри — работу с изогнутыми полями, плоскостями. На выставке зритель перемещается по воображаемым пространствам архитектуры Бильбао, Лос-Анджелеса, Сиэтла, Праги...

В Новом музее современного искусства — выставка одного из самых экспонируемых художников последних пяти лет, Уильяма Кентриджа. Куратор Дэн Камерон представляет первую ретроспективную экспозицию этого художника из Южной Африки в США. Кентридж показывает аспекты обыденной, политической, экономической жизни своей родины в рисунках и рисованных фильмах, гравюрах и записанных на видео перформансах. Работы Кентриджа социально-политически ангажированы, но при этом истории, которые он рассказывает, предельно интимны и меланхоличны. Встречают посетителя Нового музея шагающие по экрану тени переселенцев со скарбом. Один из залов музея превращен в кинозал. Там проходят истории из жизни трех вымышленных персонажей. Самая ранняя серия гравюр «Индустрия и праздность» сделана художником в 1986-1987 годах по одноименной серии Хогарта, но на тему апартеида, на тему счастья, всегда улыбающегося праздным богатеям. Нельзя сказать, что работы художника связаны исключительно с Южной Африкой. Так, одна из гравюр называется «Товарищ Маузер» и посвящена фотомонтажам России и Германии. На ней изображены головы Родченко, Гинзбурга и Маяковского, певцов и жертв революции.

«Тени» Кентриджа можно увидеть и на Тайм-Сквер. Каждую последнюю минуту часа на одном из рекламных экранов вместо говорящих голов канала NBS появляются африканские тени. При этом над тенями продолжают ярко перемигиваться на пяти экранах бутылки кока-колы, лапша быстрого приготовления и прочие вожделенные образы. Время четко расписано в Нью-Йорке. Доля искусства — 1/60. Но эта минута от каждого часа своей негативностью и несчитываемостью в экономическом смысле оказывается наиболее заметной. Тени эстетического выходят на передний план. Искусство смещает зрение. Ставит вопрос: а что рекламирует эта реклама? А что предлагает купить эта реклама? А что рекламирует та реклама? Фантазм оказывается под вопросом. Совершается болезненный прорыв в реальное. Символическая стоимость, оказывается, может равняться нулю.

Еще одна выставка Уильяма Кентриджа с гравюрами на тему социальной несправедливости и экономического неравенства в ЮАР после эпохи апартеида проходит в галерее Грейс Мэнсон в Челси.

Перемещение по Челси носит змеевидный характер. Несколько улиц этого района представляют собой бесконечные ряды галерей. Людская змея с путеводителями по галереям Челси в руках выворачивает с улицы на улицу.

В галерее «Метро Пикчерз» — новые работы Тони Орслера. Художник-изобретатель видеоанимации в современном искусстве, Орслер на этот раз сосредоточился на оптических эффектах. Видеоанимации — проекции на различные объекты, типа мягких игрушек или стекловолоконных шаров. Он совмещает тактильность объекта и движение проекции смотрящего глаза или говорящей головы. На сей раз его яйцеобразные гипсовые экраны для говорящих голов инкапсулированы в прозрачные, белые или окрашенные в фиолетовый, желтый и зеленый цвета пластик. Проходя через оптические стекла, видеоизображения слегка размываются, но самое главное, получают переливающиеся многоцветные ореолы. В результате художник добивается эффекта не столько голливудского триллера об оживающих куклах, сколько юго-восточной сказки о постоянно трансформирующихся феях. Однако остается ощущение ужаса, сопровождающее все творчество Орслера, ужаса, тем более уместного в темных комнатах современных видеоинсталляций. Помимо светящихся скульптурных голов, художник проецирует лица, транслируя их через последовательность отражающих экранов. Эти множественные проекции в медиа-среде представляют условия существования субъекта, не столько собирающегося в единое целое, сколько виртуально рассеивающегося. Дробный медиа-субъект не скажет, где он.

В расположенном неподалеку музее Диа Фаундейшн выставлены две летающие машины бельгийца Панамаренко, инсталляция Родни Грэхема и Брюса Наумана, оп-артистские холсты Бриджет Райли 1960-1970-х годов.

В галерее Андреа Розен — новые работы Кен Лума. В своих ярких постпопартовских картинах художник исследует проблемы экономического обмена в эпоху глобализации. Он демонстрирует логику коммерческого знака, разделенного на две различные темпоральные половины, одна из которых остается постоянной, в то время как вторая все время запаздывает.

В галерее Марианны Боески впервые в Нью-Йорке выставлены работы художницы британской волны «сенсационного» поколения Керри Стюарт.

В галерее Мэри Бун — выставка Росса Блекнера. Пять его новых работ — декоративные панно с молекулярными орнаментами, вызывающими в памяти монохроматические таблицы Шиллинга и карты звездного неба.

В галерее Соннабенд новые работы Джеффа Кунса, Джона Бальдессари и Тома Вессельмана. Такое сочетание не случайно. Все три художника представлены различного вида «монтажами». Куне соединяет в огромной шелкографии пост-попартовские образы потребительской роскоши. Певец осязаемой товарности конца XX века демонстрирует на плоском «экране» уже не сами предметы и не их фантазмически-тактильное подобие, а символы. Мода на поп-арт продолжается.

В галерее Гагозиан новая живопись Джеймса Розенквиста, в которой художник обращается к теории относительности Эйнштейна. В своем повествовании он воспроизводит историю о зрителе, наблюдающем за движущимся якобы со скоростью света и наблюдающим за объектом художнике.

Галерея Ломбард-Фрид представляет живописные работы калифорнийской художницы Жаклин Бутье. Соединяющие в себе традиции поп-арта и неоэкспрессионизма десять картин изображают одиноких детей. Несмотря на возвращение вытесненной в последнее время живописи, все же наиболее сильное воздействие при посещении музеев и галерей оказывают кино и видео.

Галерея Барбары Гладстоун на время выставки Ширин Нешат превратилась в кинотеатр с тремя кинозалами. Ширин Нешат родилась в Иране в 1957 году и живет в Нью-Йорке с 1974 года. Три ее новых фильма посвящены религиозной и идеологической нетерпимости послереволюционного Ирана. Каждый фильм — короткая история, пересказанная языком киноклипа. Черно-белые фильмы «Пульс» и «Одержимая» сняты на 16-мм пленку. «Одержимая» — история наваждения женщины, которая ходит в людской толпе, но при этом остается фактически невидимой. Ее замкнутость в собственном мире видна только нам, зрителям. Отчаяние и меланхолия усиливаются звуковой дорожкой Суссан Дейхим. «Пульс» — история одинокой женщины, заключенной в сумерки спальни. Она начинает петь в ответ на звучание мужского голоса по радио. Ее фантазия и желание выражены через страстное пение ее души и постоянную пульсацию звуковой дорожки. Третий фильм Ширин Нешат, «Пассаж», снят в Марокко совместно с Филипом Глассом на 35-мм цветной пленке. Его тема — жизнь и смерть. Это история об утрате, оплакивании и захоронении. Мужчины в черных одеждах несут на плечах тело с побережья в каменистую пустыню, где в кругу сидят женщины и руками неистово копают могилу.

Массированное внедрение видеоискусства на художественный рынок на протяжении последних двух десятилетий симптоматично. С одной стороны, видео, в отличие от живописи, фотографии, коллажа, гравюры, «нематериально». И в этом смысле видеоискусство по-своему продолжает традицию дематериализации искусства, предпринятую в 1970-х концептуализмом. С другой стороны, нарративность современного видеоискусства, переприсвоившего традиции Голливуда, делает его наиболее «демократичным» и массовым.

Видео среди визуальных искусств оказывается между утерянным и найденным. С одной стороны, оно напоминает об объекте, видимом, но находящемся на границе с продуктом, который стоит на грани эстетического ускользания, будь то реди-мэйд Дюшана или мусор Бойса.

Видеоинсталляции пользуются успехом вопреки тому, что они не экономят время, напротив, требуют его расхода, особенно если они повествовательны, как фильмы Ширин Нешат или Уильяма Кентриджа.