МАРШРУТ: Катманду — Буднатх — Сваямбунатх -Патан — Бхагстапур — Пашупатинатх — Нагаркот — Саранкот — Жангму — Ньялам — Тингри — Шигацзе — Гьянтсе — Ташилунпо — Лхаса — Потала — опять Катманду — Мунлинг — Покхарат снова Мунлинг — Читванг — Бхайрава — Бутвал — Лумбини — и то же самое в обратном порядке. 18 апреля — 7 мая 2000 г.

 

Художники-путешественники: Брюхановы из Нижнего Тагила, Филипповы из Харькова, Константиновы, Франциско Инфантэ с Нонной Горюновой, Таня Баданина, Лена Цветаева, Олежка Лысцов и два Пономаревых. Организатор сего — Володя Наседкин, единственный заслуженный художник РФ среди абстракционистов, когда-то работал преподавателем на Урале, где привык вывозить на этюды своих учеников, а переехав в столицу, решил возродить то же самое по месту новой прописки. В прошлом году устремились к истокам, в уральское село Чусовое (где мы с Пономаревым, забросив непонятные тамошнему народцу художества, распевали с хором местных старушек), а в этом решили к духовным вершинам махнуть.

 

Местные рекорды. Самый ближний путь в Тибет — через Катманду. Катманду — столица Непала. Непал — единственное в мире индуистское королевство промеж Китаем и Индией. Короля в очках и пилотке-топи зовут Бирендра Бир Бикрам Шах Дев, он — воплощение бога Вишну, а также Махараджа-Хираджа (Великий Государь Государей) или даже Шри-Пани-Махараджа-Хираджа (тот же титул, усиленный пятикратно). Королеву зовут Айшварья Раджья Лакшми Деви Шах. Портреты их — в каждом доме. В центре столицы — дендропарк с королевским дворцом, напоминающим поселковый дом культуры.

В Непале (на 18 тыс. населения) — 33 000 богов, 75 народностей и 5000 выпускников российских вузов. В одном лишь столичном госпитале последних 115 штук. Все прочие ключевые посты, генералитет, почта и телеграф тоже за нами. С богами надо поосторожней, жертвенники на каждом углу. Писатель В. Ерофеев — одергивают прямо с порога — отнесся к местным божкам без должного почтения, отчего в ту же минуту провалился по макушку в канализацию.

На главной площади Катманду заперта Живая Девственная Богиня Кумари, девочка лет пяти, которую выбирают от случая к случаю, наряжают-разрисовывают и селят вместе с родней в деревянном храмике, откуда никуда не выпускают. Лишь раз в году провозят через весь город в разукрашенной коляске, чтобы короля Бирендру на дальнейшее царствование благословить.

Работать живой богиней — почетная обязанность. Рабство в Непале отменили в 1927 г., первые туристы появились в 1950-х, железной дороги нет и поныне. Шерпы на спинах приносили будущего махараджа-хираджу (учившегося в Итоне) в дни каникул домой. Купленный им первый автомобиль пришлось нести через перевалы, разобрав на части, и счастливый король катался на нем по парку вокруг дворца.

На территории Непала, в местечке Лумбини (250 км от Катманду) в 624 г. до н. э. родился Будда, вероучитель древнейшей из мировых религий; здесь же расположены 8 из 14 высочайших вершин мира, включая Эверест с Джомолунгмой и Сагарматхой (что в общем-то одно и то же). В гостинице с нами живут сразу три партии альпинистов: одни только спустились, другие поднимаются в горы, третьи собирают там трупы товарищей с прошлого восхождения.

 

Первые впечатления. Рядом с королевским дворцом — туристский район Томел, Xиппи-Парадайз. По местной Фрик-стрит когда-то «Beatles» гуляли. До самого последнего времени здесь — на виду у правоохранительных органов — марихуана на улицах безнаказанно росла; по сию пору на каждом шагу грязнули с желтыми белками глаз приезжим гашиш предлагают. Только мы — по другой части.

С первых шагов в Непале предостерегают: сырых овощей не есть; воду из луж не пить; почистив зубы, всенепременно рот виски дезинфицировать. То же самое — до и после еды.

А потому выходишь на улочку в экзотический гвалт и тарарам этаким индианой-джонсом или даже джеймсбондом. Кругом пестрота флагов и многоцветье ковров. Отовсюду либо зазывалы голосят, либо наоборот, молча бронзовые будды с татхагатами улыбаются. Пара больных полиомиелитом бегает на четвереньках за туристами, пытаясь что-либо оттяпать. Следом — замызганный европеец с такой же, как у них, металлической чашкой для подаяния тычет себя в грудь, повторяя, что он guru. За ними в очередь: велорикши, монахи-ламы, заклинатели змей, бродячие торговцы бусами, сандаловыми шахматами и тигровым бальзамом. Слонов пока не видать.

Вокруг все цветет и пахнет, точнее — от жары и большой влажности все принимается вонять с первой же минуты. Восточные благовония для того и придуманы, чтобы смрад от отбросов перебить. Целую неделю во мне проснувшаяся по приезде брезгливость не утихала. Спускаясь по утрам на завтрак, я зажимал нос рукой и с подозрением осматривал стакан, пытаясь разглядеть на его стенках вирусы гепатита.

Непальские хижины имеют лишь 3 стены, открыты любым ветрам и взглядам. Всё выставлено на продажу и на показ. Рукописные вывески висят друг на дружке: кока-кола соревнуется с пепси-колой, сувенирные лавки Picasso и Мопа Liza — с туристическими конторками Yeti-tracking и Buddha-air. Москва — понимаешь ты задним числом — заповедник по части рекламы, в сравнении с Катманду у нас ее почти нет. И драндулеты у рикш, и автобусы разрисованы с крыши до колес. Притом человеческий труд здесь несоизмеримо дешевле компьютерного, а потому каждый второй — Пиросмани, наив на примитиве сидит и арт-брютом погоняет.

 

Действующая модель демократии. Главная достопримечательность Катманду — причудливое левостороннее движение. Правила его понять практически невозможно: все несется сразу во всех направлениях, ничуть при том друг дружку не задевая. Хаотическое мельтешение сопровождает непрекращающаяся какофония гудков, все ежесекундно бибикалки нажимают. А посреди этого бедлама — безмятежные коровы, которым на околодвижущийся беспредел наплевать.

Я спрашиваю нашего гида в Непале В. П. Иванова (о нем чуть ниже):

— А что, аварии здесь бывают?

— Нет, как ни удивительно! Со временем понимаешь: завели разветвленную систему запретов или позабыли — совершенно никакой разницы, — и принимается разглагольствовать о преимуществах раскрепощенного восточного мироустройства над заорганизованным западным. — И что примечательно, в правах на дороге все равны — и собака, и навороченный мотороллер. Единственное правило: ни на кого не натыкайся, наедешь — будешь платить!..

С этим в Непале строго: сбив человека-мужчину — заплатишь штраф 11 000 рупий (около $200), за женщину — вдвое меньше, зато коли ты корову задавишь — попадешь в тюрьму аж на 25 лет! Коровы в Непале — Разумные существа и священные животные, а потому от этого сурового, но справедливого наказания не отвертеться. В истории непальского судопроизводства известен уникальный прецедент — некий француз, угробив уйму денег, увильнул-таки от тюрьмы. Адвокаты доказали: хозяин сбитой коровы неудовлетворительно с ней обращался, а потому она сознательно пошла на суицид.

 

Наш человек в Непале. Последнее здание, построенное СССР за рубежом, — Российский культурный центр в Катманду. Директора его (в юрисдикцию которого мы попали) зовут В. П. Иванов. Над столом у Иванова — портреты Гребенщикова, который наезжает сюда поправить имидж, и Путина. (Путин в бытность свою разведчиком в Германии тоже числился директором Российского культурного центра.) — «Здравствуйте» на непали, — просвещает нас Иванов, — намастэ. И «до свиданья» — намастэ. Good morning, good afternoon, good evening, good day и goodbye — тоже намастэ. В знак приветствия непальцы складывают ладони у груди. Пища, до которой дотронулся посторонний, — джухто, оскверненная. Шорты — показатель низкого социального статуса. Вокруг ступы ходят по часовой. Местные ром и джин не проходят российскую стандартизацию, зато виски — ничего, пить можно. Самый распространенный тост — «Да здравствует Непал», джай-Непал!

 

Зияющие высоты. Назавтра мы направились к границе с Тибетом. Географически — это Тибетское нагорье. Административно — один из пяти автономных районов КНР. Добраться до Лхасы можно по турпутевке: либо самолетом, либо на джипе — миновав за 5 дней пути четыре перевала свыше 5000 м над ур. м. каждый. Катманду находится на высоте 1330 м. Лхаса — 3650 м. Горная болезнь начинается с отметки 2455 м.

Для профилактики ее вместе с путевкой выдают чеснок и какие-то таблетки от гипоксии. Воду, наставляют, нужно пить по 4 литра в день. Именно с этим связан единственный мистический момент во всем путешествии: стоит притормозить в любом месте пустынного Тибетского плато — как, откуда ни возьмись, со всех сторон сбегаются местные тинейджеры шариковые ручки просить. А про предназначение непонятных таблеток (уже под конец дороги) растолковали встреченные евробуддисты, возвращавшиеся из Лхасы домой:

— От них зрение падает и все, что ниже... — что впоследствии более чем подтвердилось.

В Непале все цвело и пахло. В Тибете — синюшное небо, ледяная вода и серые горы без единого кустика. Снежники сияют на солнце, степи переходят в полупустыни, пастухи на микролошадках погоняют овец. Встречные грузовики украшены китайской красной звездой в обрамлении двух золотистых свастик. Низкие лошадки в лентах — тоже со свастиками на попонах.

Тибетское приветствие — таши-делек. Здороваясь, надо высовывать язык, демонстрируя свои чистые намерения (у черных магов язык темнеет). Деньги — китайские юани и мао. $1-8,3 юаня. У каждого домика из белой глины — черная окантовка дверей и окон, череп яка на шесте, на крыше — спутниковая антенна, а внутри — изображения зубастых демонов-докшитов, отгоняющих своих коллег из неприятельского лагеря.

Непальцы едят руками, зато тибетцы не моются, ибо духовно чисты. Точнее, на Новый год они все же умываются ниже шеи — почти как в кинофильме «Ирония судьбы». Питаются соленым чаем с ячьим маслом и цзампой — разведенной в воде ячменной мукой (на вид — нечто среднее между глиной и цементом). На всех — неизменные теплые штаны, сапоги с загнутыми носками и тулупы. У мужчин — обернутая вокруг головы коса с красной лентой. На замужних женщинах — не меньше пяти кило серебра и серебряные же пояса сантиметров 15 шириной.

Тибетская фауна на вид совершенно непуганая: яки и кианги. Плюс просящие подаяние калеки и торговцы, зазывающие посмотреть товар:

— Луки, луки! Онли луки!

— Смоке хэш?

—Далай-лама пикне?

Шигацзе — 3800 м. Монастырь Ташилхунпо — резиденция Панчен-ламы (Великое Знание, он же Панченримпоче — Драгоценное Великое Знание, ну и т. д.), который работает теперь в Пекине заместителем председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей и бывает наездами. На третий день, в Гьянтсе, все улеглись спать, но двумя часами позже столкнулись нос к носу, глазея на местный публичный дом, куда каждый пришел своим путем (чисто из любопытства).

 

Горная болезнь. Самый высокогорный отель мира

— «Джомолунгма» (4206 м), окна его смотрят на Мака-лу и Лходзе. Сейчас здесь 0 градусов, идет снег и такой сильный ветер, что сошло бы за минус 20. У отеля нет и половины звезды. Отопление тоже не предусмотрено. Место в комнате на пятерых — 20 юаней. Кособокая дверь, три ячьих одеяла на душу, свечка и спички у изголовья, утром и вечером — термос с горячей водой. Туалет — дыра над пропастью.

— Главное впечатление от Тибета, — констатирует подводник Пономарев, — очко не такое, как у нас! Не круглое, а прямоугольное!

Чем дальше в горы, тем меньше кислорода. Потому в разреженном воздухе при 100° вода не кипит. Все подбадривают себя шутками, дескать, горячее сырым быть не может. В местном ресторане земляной пол и череда термосов — показатель здешнего благосостояния. Отобедавшие туристы — с вытаращенными красными глазами — рыгают рядком на панораму Большого Гималайского хребта.

Первая ночь была самой трудной. Тошнота, сердцебиение и такая головная боль — что хоть на стенку лезь. Аппетита нету, кислорода недостает. Дело доходит до галлюцинаций. Жуткая бессонница. Никакие таблетки не помогают. Алкоголь тоже не спасает. Жирная пища не усваивается. А вокруг расстелился широко белым саваном искристый снег.

В Тибете 5 видов похорон:

преступников зарывают в землю, чтоб замедлить их душам реинкарнацию;

кремируют только богатых (ибо дров не сыскать);

тех, кто победнее, скидывают в реку;

священников высокого ранга бальзамируют и замуровывают,

всех прочих ждет «небесное захоронение» — высоко на горе их трупы расчленяют, а кости дробят, после чего грифы, орлы и куропатки растаскивают останки.

В общем, в Тибете хорошо, а в Непале лучше.

 

Рафтинг, тренинг и элефант-брифинг. Пока мои спутники отходили от тибетских напастей, я в новую дорогу собрался — на Буддову родину. Русские кат-мандеевцы вызвались меня подвезти. Чтобы попасть в Лумбини, мне надо в Мунлинге на рейсовый автобус пересесть. А моих попутчиков — где-то на полпути — поджидал рафтинг по реке Трисули.

— Выбирай, — предлагает Тихонов, — либо с нами в лодку, либо в пустой машине с непальским водителем Саду по берегу трястись?..

Особо не повыбираешь: достаю на берегу бермуды с вьетнамками, надеваю каску на голову, весло — в руки, пенопластовый жилет — на живот. Запоминаю, как удержаться коленом за резиновый борт, чтобы не выпасть. И уже через пять минут лечу вниз лицом в бурлящую пучину, ибо на самом носу лодки сижу.

— Типичный развод лохов, — комментирует Игорь. — Течение здесь такое, что лодку саму несет. А веслами мы по команде машем на самых бурных участках для собственного удовольствия и удобства выделения адреналина!..

Солнце печет до одурения, инструктор выдает нам ведра, чтобы соседскую лодку окатить. На спокойных участках реки мы сами испрашиваем разрешения за борт вывалиться. Хотя я в общем-то плавать и не умею. Вокруг ни души, исключительно девственные пейзажи. Изредка попадаются картины эксплуатации детского труда — тощие чада долбят скалы и переправляют вагонеткой результаты своих усердий на другой берег — по канату, как раз над нашими головами.

— Ну что, решай: выходить тебе или оставаться? — снова пытает меня Тихонов уже при подъезде к Мунлингу.

— Раз собрался в Лумбини... — нерешительно бормочу я, снова взвесив все за и против (в собственном кармане), и опять перечисляю аргументы в пользу того, чтобы непременно туда доехать. В Катманду заверяли: Лумбини — рай на Земле.

— Пока ты думал, Мунлинг мы уже миновали, — смеется Вован, откупоривая очередную бутыль. — Придется тебе с нами в Покхару ехать! На обратном пути в том же Мунлинге выйдешь!..

Покхара — этакая непальская Ялта у подножия Мач-чапучре (6977), озеро Фева, набережные рестораны со свечками и пресноводной рыбой, Аннапурна, водопад Девис-Фолл и созданный проф. Колином Смитом музей бабочек.

Так вот и получилось, что после рафтинга я угодил на трекинг, а оттуда в национальный парк Читванг, на элефант-брифинг и сафари на слонах.

 

Кто мы, скифы или азиаты? Вечером мы завели беседу о предназначении великороссов и о современном русском искусстве в частности. О том, как российские художники Западу холодную войну проиграли. И сейчас переполнены апокалиптических настроений. Запад — этакий российский рай (с центром в Нью-Йорке), и мы можем попасть туда, только обозначив свое положение в оцеплении его, в кругах Ада: как Михайлов с Кабаковым делают или тот же Кулик — в роли кусачей собаки. Типовой сюжет: как Кулик у М. Абрамович кость утянул. Куда теперь деваться? «Современные художники* — проводники западных ценностей. Нам бы развернуться на месте, встать к Западу задом, к Востоку передом... Так и миф о превосходстве США развалится в одночасье — так же, как СССР. Восток наступает. Китай — 1/2 населения земного шара, Индия — еще 1/4. В США процент цветного населения подходит к критической отметке, отчего Штаты ожидает судьба Родезии или Анголы. Засилье рэпа уже заметно по MTV. Если, конечно, Америку тамошние художники не спасут. Главное событие XXI века — противостояние США и КНР. Как сказал Дэн Сяопин еще в 1992 г., новая холодная война уже началась! С кем вы, деятели культуры?

— Всей душой с вами согласен, — оправдывался я, — ибо о том же самом пекусь, свои методы именую почвенническими, а тех, кто заграничными «инсталляциями» и «перформансами» бездумно инвазирован, и за людей не считаю!.. Проповедую: надо заниматься не подсмотренными в иностранных журналах непонятными искусственными диковинками, но тем, что органично из твоей собственной жизни вытекает. Что ее хоть как-то улучшает и упорядочивает. Не заимствованные заграничные «инсталляции», а обыкновенная «игра в игрушки». То, что здесь, а не в выдуманном заокеанском контексте тебе реальные выгоды сулит. Обустройство личной жизни и организация дружеского досуга. Родился — перформанс, женился — хэппенинг, переехал на новую квартиру — инвайронмент. А прежде чем деньги от Сороса брать, должно смысл своей деятельности затвердить. В столице — налицо вырождение: тусовочные художники для тусовочной публики никому не понятные выставки делают, а те безучастно на них взирают. Нам необходимо внятными быть и для пионеров, и для пенсионеров.

 

Русский Будда. По завершении элефант-брифинга я твердо намеревался до родины Будды добраться, хотя никак не мог вспомнить ее название. И, видимо, от частоты таких заклинаний спутники моей устремленностью прониклись:

— Слоновьего сафари нам выше крыши! На хрена еще элефант-брифинг ждать? Поехали лучше в твое Лумбини. С кондеями!.. — На том и порешили.

Подъезжаем к Лумбини — посреди луга арка с глазами и указатели каракулями.

Смотреть в Лумбини не на что. Людей практически нету. Пустынная местность, если не сказать захолустье. Руины давнишних храмов, обнесенные заборчиком, тишь да гладь. Птички заливаются, травка зеленеет, деревья разноцветными флажками увешаны. Пара ленивых собачонок на солнце нежится. Третья (как в к/ф «Сталкер») купается в св. водоеме Пускарни, где когда-то Махамайя обмывалась после родов. Наш водитель Саду садится под деревом, поджав ноги, в позу полулотоса и закрывает глаза.

Единственный раритет здесь — колонна Ашоки. Индийский император Ашока Маурья, первый покровитель буддизма, разославший повсюду миссионеров, в 249 г. сам посетил Лумбини и воздвиг на этом месте каменный столб: «Император Пьядаси, любимый богами, на двадцатый год коронации совершил свой визит. Будда Шакьямуни был рожден здесь, каменная ограда и колонна установлены, поселение Лумбини освобождено от налогов». Высота колонны 7,79 м. Окружность 2,78 м. Во времена гонений на буддистов здешние храмы разрушили, и место это забыли. А в один прекрасный день колонна была расколота молнией и до 1896 г. погребена под землей, хотя китайские паломники Фа Хьян и Хьен Цзянь несколько веков (с V по XIV) регулярно водили сюда экскурсии. Только в конце XIX в. столб откопали, а в 1970 г. генсек ООН У Тан утвердил генплан развития Лумбини с организацией здесь представительств всех буддийских общин мира, а снаружи — сопутствующие Институт изучения и Музей буддизма. Пока же здесь — ни нищих, ни рикш, ни гашиша, ни сандаловых шахмат, ни тигрового бальзама. После не утихающей ни на миг столичной сумятицы — и вправду на рай похоже.

По пути в Лумбини я пребывал в недоумении: как отчитаться за культурный обмен? Тут дело такое: художник во мне не должен идти поперек остальных потребностей организма. Кругом жара и благодать. Тянет предаться разлитой вокруг неге и ничего специально не предпринимать. Примеров для подражания сколько угодно: под каждым деревом сонные непальцы валяются. Так я и поступил: по всему пути на родину Будды ложился посреди местной экзотики, сунув под голову руку (в позе паринирваны т. е.) и фотографировался на память. Опять же понятный жанр: памятные фото на фоне туристских красот, почти реди-мэйд.

 

Понесенные потери. Переезд через 4 пятитысячных перевала сказался на моих товарищах не лучшим образом: даже неделю спустя все отказывались от пищи из-за непрекращавшихся приступов тошноты; у двоих трижды в день лилась носом кровь; у Олега Лысцова шли камни из почек; у подводника Пономарева на неопределенный срок было утрачено половое влечение.

Этим вредоносные последствия нашего горовосхождения не исчерпывались. Организатор путешествия Володя Наседкин приобрел дальнозоркость, однако утратил возможность увидеть хоть что-то с близкого расстояния. А еще спустя месяц у нижнетагильского художника Брюханова выпали 18 зубов (придумать можно было бы и посмешнее). Хорошие люди, да только не могут поставить свою жизнь на крепкую ногу.

Неутешительные выводы, вывезенные художниками из Непала:

что делать дальше, по-прежнему непонятно; духовных вершин нет и там; всюду жизнь;

жизнь интересней искусства; невостребованность, однако, можно саморазвлечением заглушить;

потому как путешествовать (пусть без зубов) — очень даже неплохо.

 

— Поехали, — говорят Володе Наседкину, — на будущий год в Мексику!

 

Думаю, что в этом ему надо всемерно содействовать.