04.05.00-09.05.00
Экспериментальное кино из Восточной Европы в Оберхаузене

Наряду с показом конкурсных работ, организаторы 46-го фестиваля короткометражных фильмов в Оберхаузене (Германия) подготовили несколько специальных программ. Среди них — «Секс, рок-н-ролл и история» («Sex, Rock-n-roll and History»), в рамках которой были представлены самые яркие достижения независимых режиссеров из бывших социалистических стран Восточной Европы. Цель проекта — сконструировать собирательный образ восточноевропейского кино последнего десятилетия, разумеется, с выходом на глобальные обобщения из области идеологии и эстетики посттоталитарных государств. Особенность этой программы в том, что сугубо социальные проблемы (увиденные критически или как элемент поп-культуры) пересказаны языком экспериментального кино. Фильмы такого формата лишь в редких случаях воссоздают «общий план» того или иного аспекта жизни; наиболее адекватная точка приложения усилий — мелкая деталь; метод повествования — эссе или зарисовка. Поэтому уловить смысл явлений, проекции которых пытаются анализировать авторы, практически невозможно, а демонстрация большого числа разнокалиберных изысканий в конце концов принимает вид калейдоскопа идей и творческих новаций.

Сейчас уже вполне очевидно, что после крушения тоталитарных режимов вдруг обретенная свобода возымела наибольшее влияние и реализовалась главным образом в четырех сферах жизни: политика и идеология; бизнес; секс и личная свобода; поп-культура. Все названные темы (за исключением, наверно, экономики) сразу же заинтересовали киноэкспериментаторов, благо каждая из них предоставляет массу возможностей для визуальных спекуляций.

«Перемонтаж» реально существующих документов эпохи и создание новых были восприняты восточноевропейскими режиссерами как наиболее адекватные стратегии освещения событий. Соответственно, историй получилось две экспериментально-психоделическая и «частная».

В первом случае результатом манипуляций с официальным материалом стали весьма неожиданные образы конкретных событий или общего «климата». Удачный пример — «Метастазы» братьев Алейниковых (1984). Однако нередко фильмы этого направления напоминают произведения гротесковые и даже кичевые, а всевозможные «эффекты» (например, в «Луне-10» Марины Гржинич и Анны Шмид перемешаны кадры из кинохроники, фрагменты художественных лент и радиопередач, картинки из Интернета) придают фильму вид скорее концептуальной игрушки, нежели документа. Опусы Антала Лукса, Андрея Великанова или участников группы «IRWIN» превращаются в некие объемные коллажи, составленные из фрагментов и образов. А иногда вполне серьезные эпизоды пересказываются методами поп-культуры: таков клип Йозефа Робаковски «Памяти Брежнева» (1982-1987).

Другая стратегия — создание альтернативной истории: здесь в ход идут необычные киноматериалы: домашний архив (Табор Боди, «Частная история», 1973; Петер Форгаш, «Витгенштейн: Трактат», 1992); видео, снятое будапештскими бездомными о самих себе, что, кстати, выглядит как реальный и абсолютно аутентичный документ (Ласло Худака, «Текила Гэнг», 1999). Одна из самых актуальных тем нашего времени — самоидентификация человека. Эту проблему в высшей степени нетривиально попытался представить Калин Серапионов («Горячий суп и мои близкие», 1998): девять человек по очереди едят очень горячий суп перед камерой; результат наблюдения за гурманами — натуральный видеовинегрет.

Характерный для Восточной Европы интерес к насилию вылился в целую программу под названием «Политика жестокости». Фильмы наполнены войной, мистикой и бесконечными эстетизированными ужасами. Именно в нашем регионе настоящая жестокость особенно любима обывателем и прочно укоренилась в телепрограммах официального телевидения. Западному человеку об этом, видимо, даже помыслить невозможно, и поэтому там с особым интересом принимают саги о киллерах и «Албанские истории».

Восточноевропейскую политику в отношении «секса, тела и проблемы полов» весьма красноречиво и однозначно сформулировал Зоран Насковски в фильме «Истоки мира» («L'origine du monde1997). Содержание фильма построено вокруг «анимации» известной картины Постава Курбе, суть и значение — в «соотнесении» тогдашних представлений о «запретном» с теперешней порнографией. Рассмотрев походя некоторые вопросы эстетического наслаждения произведением искусства, этой лентой Насковски как бы заявил, что со вседозволенностью мы уже наигрались, в своих экспериментах многие приблизились к порнографии, зашли на запретную территорию и вернулись обратно. Теперь, сообщив всем, что там находится, знатоки тела пытаются придумать некую систему кодов, иносказательный язык, более увлекаясь в меру отстраненными и синтетическими образами, чем реальной действительностью. Как раз такой философией и наполнены фильмы из программы «Тело без кожи». Здесь предметом пристального разглядывания становятся разнообразные фрагменты человека, возведенные авторами в разряд фетишей и поэтому представленные эффектно и во всевозможных ракурсах: «Высвобождая голос» Марины Абрамович (1976), «Автопортрет с сигаретой» Красимира Крастев-Рассима (1995), «Темно — светло — темно» Яна Шванкмайера (1989) и другие.

В равной степени философской можно назвать подборку фильмов, объединенных общей темой «Чужие и зрители». В «Школе» Валериана Боровчика (1958) наблюдатели, подглядывающие за упражнениями солдата перед камерой, только подразумеваются, а пришедшие на просмотр в художественное училище герои Артураса Райла («Девочка не виновата», 1999), наоборот, активно присутствуют в кадре, и происходит «наблюдение за наблюдающими». В фантастическом триллере Мары Матушки «SOS. Инопланетянка» (1993) отстранение возведено в абсолют: долгое время мы не видим, с кем именно героиня фильма упорно сражается.

Едва ли можно согласиться с тем, что для короткометражного кино в Восточной Европе выходом из кризиса может оказаться целенаправленный разрыв всяких связей с официальным кинематографом и, соответственно, полное игнорирование тем, интересных широкой публике. Хотя в России, которая в программе «Exit — Underground» была представлена фильмами Юфита, Куприна и Мамышева с Новиковым, этот процесс действительно происходит. Именно по этой причине нашим кинематографистам стоит обратить особое внимание на слова известного философа Славоя Жижека, сказанные им во время фестивальной лекции: режиссерам-экспериментаторам необходимо «врастать» в большое кино.

Программа «Секс, рок-н-ролл и история» проиллюстрировала отрадный факт: слияние культурных традиций Востока и Запада уже произошло, и это представляется мне самым важным открытием фестиваля. Масса подтверждений тому обнаружилась и в конкурсной программе: отличить новый польский фильм от швейцарского по каким-либо, эстетическим или нравственным критериям весьма затруднительно. Былой посттоталитарной жесткости и принципиальности днем с огнем не сыскать, а хорошую технику можно приобрести и в России.