В конце ноября 1999 г. в Таллине состоялись два мероприятия, имеющих целью представить эстонской публике современное медиа-искусство и обсудить различные связанные с ним проблемы: 2-й фестиваль «offline@online проведенный под названием «Media Non Grata» (куратор Райво Келомес) 24.11.99-25.11.99 (http://www.artun.ee/mecliafest99), и 3-я конференция «Interstanding» (организаторы — Эстонский Центр современного искусства и Эстонская Академия художеств), 25.11.99-12.12.99.

Представьте себе: Церетели решает стать не только самым мегаломаническим деятелем искусств, но к тому же и очень актуальным. И возьмется он с таким вот намерением и со свойственным ему размахом за медиа-искусство. Соорудит он где-нибудь в центре Москвы свето-звуко-теле-видео... словом, мультимедийную инсталляцию размером, как минимум, с Шуховскую башню. А музей свой набьет пентиумами и макинтошами и другими всякими эффектными приборами, что вместе будет представлять народу самое что ни на есть интерактивное искусство, действующее по принципу «нажми на кнопку — получишь результат» (интересно, на чью бы коллекцию он в этом случае покусился бы? Опары, наверное). А потом начнет предлагать американцам проект мультимедийной статуи Колумба, транслирующей через спутник ASCII- и 3D-портреты первооткрывателя. Как же все-таки хорошо, что они у нас такие отсталые, и Церетели, и Лужков.

А вот в Эстонии люди такого ранга более продвинутые; правда, и менее размашистые. Может, оттого, что и масштабы не те, а потому и дистанция между мэтрами и неофитами мала, и Запад с его мессионерскими устремлениями близко, они завоевывают авторитет не у широких масс, но среди сравнительно узкой, интересующейся актуальными тенденциями современного искусства интеллектуальной среды. Так что Андо Кесккюла, ректор Эстонской Академии художеств, выражает интерес не к глобальным проблемам искусства вообще на пороге третьего тысячелетия, а к локальным возможностям использования как медиа-технологий в искусстве, так и медиа-дискурса в местном культурном контексте, с целью преодоления демаркационной линии между официозом и маргиналами. Именно эта проблема, сформулированная в подзаголовке конференции «Beyond the edge: Escaping from marginality» («За чертой: Отказ от маргинальности»), и задала тему всем выступлениям на третьей конференции «Interstanding». Но, как это не часто бывает, вынесенная на обсуждение проблема к концу ее ретуширования докладчиками в ходе финальных дебатов резко обнажилась.

В целом проблематическое дискуссионное поле можно описать следующим образом. Критическая культурная активность всегда отождествляла себя с маргинальной деятельностью, что теперь становится чрезвычайно сомнительным. Мы обнаруживаем себя в обществе с размытыми или постоянно меняющимися социальными, экономическими и культурными границами. Наше время — это время неограниченных возможностей, но также неограниченного произвола и насилия: ведь границы стали столь размыты, что неясно, где «внутри» и где «снаружи». Маргинал может легко стать гигантом рынка. Роль авангардного художника превращается в трагическую шутку, — ведь роль нового и шокирующего теперь выполняют реклама и шоу-бизнес. Искусство вынуждено бороться, — но с чем, за какой чертой? Цель конференции — освободиться от культурных клише: мейнстрим и субкультура, система и оппозиция; ее цель — попытаться определить новую территорию культурной и социальной жизни, вскрыть механизмы ее функционирования, классифицировать новые возможности культурно-критической активности.

Но попробуем копнуть глубже и зададимся ключевым вопросом, остающимся до сих пор открытым: какова же роль медиа, т. е. информационно-коммуникационных технологий в развитии современных искусства и культуры и почему именно на них делают ставку в наиболее динамично развивающихся восточноевропейских художественных сообществах наиболее прогрессивные его члены, в частности в Словении, Венгрии, Латвии? Почему в свое время (1993-1994) Джордж Сорос, организуя в Восточной Европе сеть центров современного искусства имени себя, проникся идеей Сьюзен Межели и выделил огромные средства на приоритетную для всех центров программу «Media Sweet Media», имевшую целью развитие медиа-искусства в этом регионе? Какова функциональная роль медиа в трансформации современной эстетики, какие их возможности привлекают энтузиастов и на чем основывается стратегический расчет обращающихся к ним политиков от искусства?

Однако перед тем, как углубиться в анализ складывающейся в последние несколько лет ситуации, вернемся к таллинской истории, служащей наглядным примером не столько конфликта между двумя разнонаправленными векторами практического освоения новых территорий искусства в рамках реформированной художественной институциональной структуры, как это может показаться сначала, но внутреннего общего противоречия, связанного с выбором системы координат. Еще одна живописная, но теперь уже хроникальная картина. Заключительный день конференции, последнее выступление. Наступающий Райво Келомес, куратор закончившегося в день начала «Interstanding» фестиваля «Media Non Grata» и руководитель Медиа-центра Академии художеств, готовится к докладу: невозмутимо раскладывает бумаги, что-то поправляет, достает из дипломата огромный булыжник и устанавливает его на столе рядом с компьютером. Булыжник, сжимаемый рукой питекантропа, который, как известно, эволюционировал в руке человека трудящегося от орудия труда до орудия борьбы, стал эмблемой фестиваля этого года, украшая его плакат. Доклад Райво явился по сути обвинением Андо Кескюола (хотя имя его ни разу, помнится, не прозвучало) в нерациональном авторитарном распределении и без того скудных средств, выделяемых на поддержку современного искусства государством и Таллинским Центром современного искусства Сороса, возглавляемым женой Кескюола Сирией Хелме, также являющейся организатором конференции. Келомес говорил о сокращении бюджета Медиа-центра, чья деятельность сосредоточена на образовании и поддержке производства художественных проектов студентами академии. Также был урезан и бюджет второго по счету фестиваля электронного и цифрового искусства «offline@online», представляющего работы молодых художников. В 1999 г. проводимый под пафосным названием «Media Non Grata» с не менее звучным слоганом в названии вступительной статьи Райво к каталогу «Искусство в углу», фестиваль оказался в подвале академического Интернет-кафе, где проходили все презентации, видеопоказы, демонстрации сетевых проектов и CD-ROM'ов. К концу доклада булыжник оказался в руке Келомеса. Слегка потрясая им, он спокойно резюмировал, что если ситуация не изменится, то ему и его студентам ничего не останется, как выйти на улицу и начать бить стекла академии и Министерства культуры.

В то же время достаточно большие средства были израсходованы на организацию всего одного, но представительного международного мероприятия — конференции «Interstanding» и параллельной выставки весьма эффектных и дорогих инсталляций, прошедших в Институте архитектуры. Весьма примечательным было то, что конференция открылась лекцией Саскии Зассен (факультет социологии Чикагского университета) на тему «Новая география власти в эру глобализации», по сути явившейся как можно более доступным для неанглоязычной аудитории введением в теорию экономики глобализирующегося капитализма. Собственно, животрепещущая для стран Прибалтики проблема интеграции в европейское сообщества заключается в стремлении к качественному паритету с Западом в разных сферах, начиная с экономической и заканчивая культурной. Для начала важно заявить о возможности такового хотя бы декларативно и репрезентировать свои готовность и потенциальную способность участвовать в актуальных процессах в качестве интересного или по крайней мере удобного партнера и развивить на этих основаниях взаимовыгодное сотрудничество. Стратегически это ход верный, и именно подобным расчетом объясняется, например, приглашение в Латвию «на президенство» канадки латышского происхождения и экономиста по образованию. Модераторы конференции, тоже люди неместные, Эрик Клюйтенберг (сотрудник De Balie, Амстердамского Центра культуры и политики) и Стефан Ковач (организатор фестиваля «Остранение»), несмотря на достаточно четко прослеживающуюся общую интенцию деиерархи-зации позиций и отношений, во время финальных дебатов оказались под перекрестным огнем взаимных обвинений Келомеса и Кескюола. Низы обвиняли верхи в том, что они не хотят, верхи низы — в том, что те не могут предложить сколь-либо эффективную стратегию развития национального медиа-искусства. Однако проблема не в непонимании друг друга, и не в амбициях, и даже не в неумении организовать все должным образом. Но в самом отношении к медиа.

В чем же заключается проблема медиа в искусстве? Дело в том, что медиа — это не просто новая техника искусства, диктующая новые творческие методы. Медиа — это среда. Не та подавляющая природу человека машинно-аппаратная среда, против которой так был ополчен Адорно, но делезо-гваттариевская ризома, гетерогенный ассамбляж механизмов. Может, для того, чтобы поименоваться медиа-художником, и достаточно взять в руки видеокамеру или выучить основные скрипты HTML, а для того, чтобы выглядеть продвинутым куратором, — приобрести для своего музея несколько медиа-инсталляций и дать на сайте ссылки на сетевые арт-проекты. Это и в самом деле весьма характерная формальная манифестация своей продвинутости, а на уровне метода — оперирование уже ставшими универсальными готовыми значениями, кристаллизующимися в медиа-дискурсе. Последнее — точно такой же предмет дистрибьюции, как и само искусство и сами медиа, и который тем актуальней и более востребуем, чем острее и прагматичнее проблемы, им затрагиваемые. Другими словами, медиа-теория, в силу специфики рассматриваемого ею предмета — информационно-коммуникационных технологий, сущностная функция которых заключается в процессировании разностороннего и разнородного информационного обмена, — претендует на столь широкий охват проблематики, что сама собой по необходимости возникает динамическая методология исследования. Налицо тенденция к своего рода междисциплинарной прагматике, когда, скажем, политико-экономическая ситуация рассматривается не как контекст искусства, но все вместе является операционным полем для реализации тех или иных тактик и стратегий. А посему все участники (актуальные и потенциальные) этих горизонтальных взаимосвязей включаются в формирование дискурса. Для реализации именно этой необходимости, в частности, в 1995 г. возник дискуссионный мейлинг-лист «Nettime», представленный на конференции известным медиа-активистом из Берлина Питом Шульцем, доклад которого так и назывался «Nettime: модель дистрибьюции сетевого дискурса». Его инициаторы впервые предложили идею сетевого сотрудничества, когда регулярная он-лайновая коммуникация с открытым обсуждением всего, что кому-то кажется заслуживающим внимания с точки зрения взаимодействия медиа и культуры, призвана была аккумулировать физические активность и общение. Затем появились мейлинг-листы «Syndicate», «Rhizome» и другие.

Идея сетевых (network) проектов активно развивается Рижским Центром электронных искусств и медиа E-LAB <http://re-lab.net>, возглавляемым Разой Шмите и Райтисом Шмитсом. Помимо их приоритетной арт-деятельности — сетевого радио «OZOne» <http://ozone.relab.net>, представленного в рамках ворк-шопа на «Interstanding», E-LAB также выступает среди инициаторов коллаборативных сетевых проектов. Например, InterFund: создание и развитие автономной децентрализованной международной платформы для поддержки проектов и теоретических разработок в сфере новых медиа. Дважды проведенная E-LAB в Риге конференция X-change Unlimited (последняя состоялась в ноябре 1998 г.) одной из своих целей имела «основание балтийского культурного медиа-центра в Риге», т. е. создание и поддержку сетей для культурного и информационного обмена среди прибалтийских стран. Начало осуществлению этой идеи было положено в рамках прошедшей в 1998 г. конференции BIN (Baltic Interface Net), а несколько месяцев назад появился мейлинг-лист NICE, призванный помочь развитию прямых контактов между медиа-активистами стран Балтики.

Примечательно, как на примере таллинской и рижской ситуаций предстают две доминирующие стратегии развития медиа-искусства. В первом случае это по большей части борьба за признание за медиа некого статуса, определяемого отношением к ним со стороны того, кто к ним обращается: новое, более эффективное и эффектное средство репрезентации; новые технологии, расширяющие творческие возможности художников; новая идеология или по крайней мере дискурс, который позволяет, во-первых, манифестировать свою инновационную позицию в «новотехнологичном информационном пространстве», а во-вторых, построить языковой мост для освоения этого пространства как внутри локального сообщества, так и с целью интеграции в общеевропейский коммуникативный процесс. В случае Рижского E-LAB чрезвычайно удачным оказалось соединение коллективного энтузиазма и здравого организационного прагматизма. Докатившаяся до Восточной Европы в середине 90-х волна техно-культуры, связанная в первую очередь с электронной музыкой, с примерно равной интенсивностью захватила все крупные культурные центры, в том числе и в России. Помянем быстро сошедшую на нет инициативу московского культурного центра «Птюч», а также Художественную Лабораторию Новых Медиа. В Риге же музыканты, DJ-и и художники, увлекшиеся экспериментированием в области создания и обработки звука и изображения электронным и цифровым способами, объединенные вокруг E-LAB Разой и Райтисом, и в самом деле поймали эту волну, равно как и логику технологического прогресса, и, как только стало возможным транслировав звук в сети, в 1998 г. занялись освоением технологии сетевого радио, сразу привлекшей внимание «медиальных» творческих людей во всем мире. Добавить к этому возможность сетевых лайв-сэйшнов — удаленного совместного аудиомикширования в реальном онлайновом времени и телеконференции. Так возникла сеть единомышленников, представленная E-LAB на их сервере <http://ozone.parks.lv/Xchange>.

Что же до нашей российской ситуации, то пока она не может не вселять оптимизм, как свободная от каких-либо ограничивающих системных предопределенностей tabula rasa. С другой стороны, опыт провала всех сколь-либо стоящих инициатив, направленных на динамизацию развития медиа-искусства, показал неготовность ни аудитории, ни самих энтузиастов к поступательному освоению медиа, равно как и к организационной деятельности со стороны последних. Эволюция стратегических интересов в плане продвижения медиа-искусства в России весьма наглядно отображается на примере проводившейся несколько раз в Санкт-Петербурге конференции «В поисках третьей реальности» (последняя — 1999 год): от ориентации на коммерческое производство и поиск поддержки среди производителей оборудования и программного обеспечения до «хождения в музей» посредством коллективных попыток убеждения, в частности куратора Отдела современного искусства Русского музея Боровского, в необходимости включить наконец-то местное медиа-искусство в историю и «культурный архив». Благо что и неоакадемисты ему (медиа-искусству) очень благоволят, а он (Боровский) им. Разве что питерский «Кибер Фемин Клуб», возглавляемый А. Митрофановой и И. Актугановой, активно адаптируется к новым дискурсивным моделям, т. е. к прогрессирующему сейчас движению киберфеминизма.

Московский же симпозиум «NewMediaLogia» (1994) вообще закончился ничем, несмотря на проявленный тогда международным медиа-сообществом большой интерес к местной ситуации и готовность пойти на пусть даже и не очень выгодное сотрудничество. Очередная попытка сформулировать свою позицию по отношению к медиа и их роли в современной культуре и начать разностороннее исследование этой проблемы предпринимается в настоящий момент Московской МедиаАртЛаб Фонда содействия современному искусству (руководитель А. Исаев, куратор О. Шишко, координатор Т. Горюче-ва), проведшей в 1999 г. сетевые фестивали «Da-Da-Net» <http://www.da-da-net.ru> и «Trash Art» <http://www.da-da-net.ru/TrashArt>. В мае этого года ею организуется международный симпозиум «Pro@Contra», главная тема которого — противоречия и конфликты, возникающие в процессе апроприирования культурой новых технологий и наоборот. Сейчас рано делать какие-либо предположения о дальнейшем развитии у нас медиа-искусства. Пока что худо-бедно у нас развиваются более традиционные его жанры: видеоарт, медиа-инсталляции, медиа-перформанс, плюс сетевое искусство благодаря доступности сетевых технологий и все более широкому распространению Интернета. Что же касается более дорогих и сложных технологий, таких как мультимедийные проекты, CD-ROM и DVD-арт, то это пока еще дело будущего. Основная проблема в том, что пока мы находимся в ситуации ножниц: нет творческой интересной инициативы в освоении новых технологий применительно к искусству — нет и поддержки, нет денег — нет желания осваивать. Ситуация общей нестабильности ограничивает мышление людей необходимостью искать наикратчайшие пути добычи средств к существованию, а это пока что возможно только в коммерции.