Напор новых технологий, наверное, особенно остро ощущается «пользователями» среднего поколения, которые десять лет назад испытывали «компьютерный стресс» при каждой появляющейся на экране монитора команде, а сегодня бродят по Интернету в поисках нужной цитаты или места для летнего отдыха. Интерферирующие бумы электронных СМИ, электронной коммерции и электронного образования не могут не влиять на общественное сознание. То, что Интернет изменит общественные отношения, сомнений не вызывает. Но действительно ли речь идет о рождении новой культурной парадигмы? Останется ли Интернет только новым коммуникативным средством, или это явление, определяющее рождение новой фазы развития человечества, подобно появлению земледелия или изобретению паровой машины? Радио, телефон, фотография, кино — все это этапы эпохи технического прогресса. Что же такое Интернет?

Анатолий Прохоров: Интернет интересен тем, что стал первой технологической инновацией, сразу охватившей молодежь. Другие технологии — телефон, кино, телевидение — оставляли молодежь совершенно равнодушной. От начала распространения телевидения до создания MTV прошло 50 лет. А Интернет был немедленно ассимилирован молодыми.

Возможно, именно сейчас разрыв между поколениями стал непреодолимым, новое интернет-поколение владеет или будет владеть неким новым ключом к познанию, новым кодом восприятия. А другим поколениям этот ключ недоступен в силу того, что их восприятие сложилось без Сети. Именно поэтому сегодня в Сети еще только складываются те явления, которые можно назвать «сетевыми», а мейнстримом в Сети пока являются простые и всем понятные переложения «офф-лайновых» явлений — сетевые средства массовой информации, электронная коммерция, электронное обучение.

Марат Гельман: Интернет уже начал менять культурную парадигму. Люди — профессионалы и любители -стали использовать новые каналы получения информации и изображений. Появление Интернета разделило мир пополам — на людей, понимающих масштабы изменений цивилизации в связи с Интернетом, и не понимающих. Это два принципиально отличающихся друг от друга типа людей — я бы сказал: люди будущего и люди прошлого.

Сегодня можно отметить, что апокалипсические прогнозы о торжестве виртуального и крахе реального мира, раздававшиеся в период зарождения новых технологий, немного поутихли. «Зверь» оказался не так страшен, и люди продолжают путешествовать, заниматься сексом и творчеством вполне реально. Казалось бы, можно признать, что Интернет и вообще новые технологии стали еще одним удобным «орудием» в руках человека. Однако есть нечто, не дающее успокоиться. И это нечто есть не только в самом Интернете; некоторые актуальные явления «несетевой» культуры свидетельствуют уже не просто о кризисе, а об исчерпанности репрезентации. Телесность, которая долгое время казалась последней связью с означаемым, видимо, уже полностью расшифрована, как и ген дрозофилы. Последние опыты в кинематографе — например, фильмы «Догмы» или «Романс» Катрин Брейя — завершили визуальную эксплуатацию сексуальности, перформансы нью-йоркских «садо-мазохистов», например покойного Боба Фланагана, сделали общедоступными коды насилия, боли и страха. Дело не в том, что «уже нет запретных тем». Дело в том, что между реальным сексом и реальным насилием уже не стоит изображение (репрезентация) — сама реальность становится знаком. Таким образом, зона эстетического (и антиэстетического) отработана, так же как и зона концептуального, — головоломка сложена. Это не значит, что исчезнут какие-то виды искусства, но на фоне предсказуемости «офф-лайновых» пространств Интернет представляет собой новое соблазнительное поле для художественных завоеваний. Остается только определить «формат» этого пространства.

Алексей Исаев: Для художника, и особенно для российского художника, пространство Интернета очень привлекательно. Оно освобождает его от необходимости поиска выставочного пространства и зрителя, значительно сокращает издержки на организацию проектов, с одной стороны, предоставляя уже организованное пространство и аудиторию, а с другой — позволяя уйти от опеки критика и куратора, сделав их элементами арт-проекта.

Однако хочется заметить, что большинство проектов в Сети, особенно в российской части (Рунете), пока используют это пространство для достижения некоего художественного результата, который можно затем поместить по старой доброй традиции в музей или архив. Об этом говорил сам Алексей Исаев, оценивая результаты организованного им фестиваля «Трэш-арт».

Алексей Исаев: Победители фестиваля, получившие главные призы по трем номинациям, представляют скорее репрезентативные стратегии, когда локализованная в Сети работа вполне может быть расценена как самодостаточная, являя собой законченный результат.

Наверное, можно сегодня не сомневаться, что Сеть делает потребление все более всеобщим. Успехи электронной коммерции это подтверждают. В Интернете стремительно происходит экономическая глобализация. Интересно, что в России в этом году компании начали вкладывать крупные средства в электронный бизнес, а аналитики при этом комментируют, что здесь вряд ли существуют серьезные предпосылки для развития этого бизнеса, но средства будут вкладывать, поскольку это актуально. Что может добавить концептуальное искусство к такому экономическому концептуализму?

Марат Гельман: Да, визуальное искусство долгое время служило украшением жилища и таким образом обеспечивало художников деньгами. Но этому долгому времени приходит конец. Стены отдельно, искусство отдельно. И никакой трагедии. Найдется другой способ накормить художника.

Думается, художник, работающий на эстетическом поле, будет так или иначе продолжать кормиться «от стен». Поскольку пользователи по-прежнему потребляют не в Сети: товар, приобретенный через Интернет, будь то автомобиль или произведение искусства, поступает к заказчику в реальном и неизменном виде. Там, где существует законченное произведение, способ потребления его не может измениться. Книга, помещенная на экран, остается по-прежнему той же книгой, причем тот, кто хочет прочесть ее целиком, предпочтет бумажный вариант чтению с экрана. Можно сколько угодно говорить о том, что искусство лишилось аутентичности и предметности, но между потреблением висящей в музее фотодокументации перформанса или даже произведения видеоарта и потреблением в Сети есть огромная разница. В этой связи надо признать, что пока большинство информации в Интернете организовано на основании устоявшихся принципов восприятия. Веб-сайт -это дизайн (эстетическая организация материала) и наполнение, то есть тексты, изображение, звук, видео — только on-line.

К тому же раздаются предостережения о том, что скоро Интернет превратится в мировую помойку, на которой будет чрезвычайно сложно что-либо найти. Причем об этом говорят не только критики «техноэйфории» Артур Крокер и Майкл Вайнштейн, но и вполне респектабельные бизнесмены — в этом духе высказался в прошлом году на крупнейшей в мире компьютерной выставке COMDEX Джон Чамберс, президент компании «Cisco», крупнейшего производителя программного обеспечения. Нельзя также не учитывать проблему переизбытка информации, оценить которую пользователи не всегда в состоянии. Во многом Интернет — еще одно мощное средство манипуляции сознанием, предоставляющее неограниченные возможности для рекламных технологий. Достаточно вспомнить «печально» знаменитый фильм «Ведьма из Блэра», благодаря Интернету ставший самым рентабельным фильмом прошлого года и одновременно признанный «самым большим разочарованием».

Но все же «сетевая составляющая» существует, и она различима даже в электронной коммерции и электронном образовании. Только она была обнаружена уже в развитии самих этих явлений. И сейчас стали появляться серьезные исследования об особенностях обучения через Интернет, которые показывают, что недостаточно просто поместить учебные материалы в Сеть и проверять задания через Интернет, чтобы достичь успешного результата. Электронное образование требует разработки новых сетевых методик, учитывающих другие способы иканалы восприятия информации через Сеть. Видимо, электронная коммерция также будет менять деловые нормы и практики. Такая сугубо сетевая составляющая и станет принципом новой электронной культуры (e-culture), хотя термин еще не введен в употребление. Электронная культура отличается от мультимедийной, поскольку последняя использует новые технологии для работы в традиционном пространстве эстетики.

Анатолий Прохоров: В Интернете самым существенным станет не момент восприятия, а момент действия. Это поле внеэстетическое, оно по определению этическое. Важнейшим в Сети являются взаимоотношения, позиция обмена коммуникативными жестами, и в этом смысле это рынок общения. Это поле этических и моральных экспериментов, при этом мораль в кантианском смысле оказывается сетевым принципом.

То новое, что может дать Сеть, заключается именно в возможности ежемоментного выстраивания отношений без учета иерархий, репутаций и даже половозрастных различий. Это «неприкрытое» общение, до сих пор невозможное в культуре. Хотелось бы остановиться только на этом, новом, качестве Сети и с этой точки зрения рассмотреть сетевые стратегии. Сетевой проект — это некий «пульсар» в бесконечном пространстве Сети, попадающие туда частицы вступают в бесконечные взаимодействия, постоянно находясь в движении и изменении. Вылетающие оттуда частицы теряются в Сети, их уже нельзя будет узнать, встретив в другой части сетевого пространства; они будут неузнаваемы и если вернутся сюда опять. В таком проекте действует синергический принцип, а это значит, что групповое действие является определяющим, а любой индивидуальный жест выступает как один из множества элементов. Применительно к художественному проекту элементами будут не только действия участников (будь они художники или кураторы, они — «активисты Сети»), но и критика, и реакция зрителей.

Можно определить некоторые черты «сетевого проекта». Во-первых, уничтожается иерархия, составляющая жесткий каркас любого сообщества. В пространстве Сети происходят стохастические колебания, поэтому это неустойчивое пространство. Во-вторых, снимается линейность историческою времени. Движение в Сети нелинейно, гипертекст дает многочисленные возможности уйти в любую сторону, а также вернуться назад. Так можно предусмотреть возможность, при которой, в случае получения в будущем некой информации, изменятся ранее размещенные элементы (например, откроются ссылки). То есть можно запрограммировать, чтобы прошлое изменялось в зависимости от будущего. Вообще в Сети действуют совсем другие законы организации времени и пространства, опровергающие и Ньютона и Эйнштейна. В-третьих, меняется принцип отбора. Каждый может войти в Сеть и поместить там все что ему угодно. В этом смысле это абсолютно демократическая среда. Но эта информация будет оставаться никому не известной, пока кто-то не «кликнул», не отозвался на сделанный жест, не вступил в общение. То есть в Сети ты существуешь только тогда, когда кто-то с тобой взаимодействует, и лишь для того количества людей, которое на тебя «вышло». «Активист Сети» отличается от «художника» тем, что не может стать классиком. Попасть в Сеть не то же самое, что попасть в музей или архив. Если ты не активен, не «обновляешься», то ты лишь песчинка в космосе, на которую можно наткнуться только случайно.

Анатолий Прохоров: Вероятно, люди поймут, что на прошлое нельзя опираться. И это замечательно, потому что поставит перед человеком необходимость опираться только на себя. Я надеюсь, что Интернет очень многое разрушит в человечестве. Когда из моего поля зрения в очень короткий период времени исчезает и появляется огромное количество абонентов, я перестаю заботиться об их целостности вообще.

То есть обратной стороной синергии оказываются одиночество и невозможность рассчитывать на последовательность взаимоотношений. Новая мораль, снимающая многие понятия традиционной морали — верность, ответственность, тайну переписки и т. д., такая экстремальная среда может стать питательной для актуального искусства, когда оно осмыслит открывающиеся здесь возможности.

В то же время есть некоторые тенденции в «он-лайне» и «офф-лайне», которые противостоят разрушительному действию «сетевых колебаний». В Сети уже возникает некая новая иерархия, например иерархия «количества кликов» (посещений), переносящая «сетевые эксперименты» в маргинальную зону. Справедливые опасения по поводу издержек «прямой демократии» также имеют под собой основания — достаточно поучаствовать в чатах, чтобы понять, что бисера пока мало. Все это может стать материалом для осмысления, хотя и в Сети, и вне ее все еще присутствует нежелание осмыслить «сетевой принцип» вне рамок прогресса и комфорта.

В «офф-лайновом» пространстве современной культуры сегодня заметно стремление противопоставить пугающему хаосу сетевых отношений стремление к покою, к красоте, к новой эстетике. Попытки подняться над Сетью и определить влияние Интернета на современного человека становятся важным явлением внесетевой культуры. Этому посвящена выставка «Чужой разум», проходящая в финском музее Киазма с 12 февраля по 28 мая 2000 г., организованная куратором Эркки Хутамо. По замыслу куратора это выставка «метаискусства» о компьютере и его роли в культуре. Эркки Хутамо считает, что можно говорить о компьютере даже без компьютера. Сегодня именно осмысление сетевых принципов за пределами Сети позволит определить пути влияния Интернета на современное сознание. Ведь в самой Сети не до рефлексии — там нужна моментальная реакция.