В одном из своих последних интервью, данном в конце 1996 года, Уильям Берроуз сравнил девяностые годы с пятидесятыми. Он сказал, что девяностые, как и пятидесятые, — это совсем не веселые, а чрезвычайно жестокие и безнадежные годы. Его собеседник — биограф Уорхола и Лу Рида журналист Виктор Бокрис — был несколько обескуражен: «В самом деле, Билл?» Однако Берроуз не пожелал развить свое сравнение, разговор пошел о другом.

Что ж, старый культовый пердун был, безусловно, прав: истекающее десятилетие странно и зловеще напоминает позорные пятидесятые годы. Например, именно в пятидесятые — годы маккартистской охоты на ведьм — в Соединенных Штатах была основательно разрушена левая культура, связанная с коммунизмом и анархизмом... Именно в пятидесятые -после смерти Сталина и первых разоблачений сталинизма — европейские коммунистические партии не пожелали очухаться от опупения тридцатых годов и благополучно продолжили свое сползание в политический маразм и догматизм... Именно в пятидесятые мир бесповоротно погрузился в растянувшуюся на десятилетия истерию холодной войны... Именно в пятидесятые один из лучших диагностов века Жак Лакан заявил на своем семинаре, что мы с избытком представляем собой цивилизацию ненависти...

Однако причем здесь разудалые дискотечно-виртуальные девяностые годы? Как можно сопоставить эпоху казни супругов Розенберг со временами аферы Моники Левински? Какого хуя старику Берроузу взбрело нам ум это сомнительное сравнение? Уж не спятил ли этотмодный вещун, а точнее — один из последних представителей сильного и независимого духа в западной культуре?

Да не спятил, конечно! Ничуть!

Предательство — пошлое, глумливое и хихикающее предательство витает над гнойными девяностыми! Кого мы тут имеем после гибели Фуко, после смертельного прыжка Делеза? Ожиревшего ренегата Кон-Бендита, ничтожного и изворотливого Йошку Фишера — вот кого! Философа Глюксманна, одобряющего бомбежки НАТО! Сьюзан Зонтаг, впрочем, тоже благосклонно отзывается об атаках на Белград. В девяностые годы происходит резкая консервация взглядов Бодрий-ара и Юлии Кристевой, обратившейся к католической традиции. В девяностые годы только самые опытные и несгибаемые старики вроде Пьера Бурдье, Тони Негри и Ноама Хомского могут еще различать вещи с той аналитической тщательностью, которая отличала людей, питавшихся первоисточниками и не просиживающих задницы за Интернетом. Трезвость и скептицизм сохраняет, кажется, и Вирилио. Вот еще художница Марта Рослер -старая феминистка и искушенный инициатор локальных социально-политических проектов — делает точные выводы об экспансии нынешнего неокапитализма. Но в моде прежде всего Жижек

Жижек, безусловно, самая эмблематическая фигура в интеллектуальном пространстве девяностых годов. Словенский интеллектуал, сделавший международную карьеру на анализах современного неолиберализма и неоглобализма, на остроумных интерпретациях балканского кризиса, на постлакановских киноспекуляциях, на моднейшей проблематике виртуальности... Жижек может говорить обо всем, что предлагает современная интеллектуальная конъюнктура. В мире торжествующего мультикультура-лизма восточноевропейский интеллектуал Славой Жижек играет сейчас роль суперзвезды — роль, на которую не потянул в восьмидесятые палестинский интеллектуал Эдвард Сайд. Жижек исполняет функцию интеллигентского протагониста с подлинным азартом, почти захлебываясь в двусмысленных эмоциях. Чем-то он похож на Салмана Рушди — еще одного модного дитятю нынешних западных масс-медиа, только более тупого и неповоротливого.

В недавнем своем интервью, посвященном натовской войне в Югославии и данном крупнейшей австрийской газете, Жижек сказал, что, на его взгляд, логично было бы убрать Милошевича старыми цэрэушными способами, то есть прикончив, как свинью. В этом же интервью он высказался за продолжение войны наземными средствами. Эти выводы были сопровождены многими оговорками — диалектика, бля! Однако вопиющая хуевость этих выводов просто лезла в глаза: интеллектуал, который принимает и одобряет методы лицемерно-агрессивной натовской власти, — вот это подарочек конца девяностых! Типично!

Да, лучше всего иллюстрируют состояние девяностых годов бомбы на Белград, несомненно. И еще — реакция на эти бомбы в интеллектуальном и художественном международном пространстве. Обосрались, обосрались! Все, черт побери, начиная с Понтера Грасса, безоговорочно одобряющего бомбежку, и кончая Петером Хандке, который одержимо защищает режим Милошевича с помощью гуманистической брехни. И опять-таки только анархист Хомский делает скрупулезный анализ: Милошевич, разумеется, жопа, но Тони Блэр и Клинтон — еще большие жопы, ведь, наказывая сербов за геноцид косово-албанцев, они гнусно потворствуют геноциду, творимому турками над курдами или израильтянами над палестинцами... Вот она — похабность новейшего неолиберализма, дерьмовость нынешнего неоглобализма... Точно...

Конечно же, возвращаясь к первоначально затронутому сопоставлению, есть между пятидесятыми и девяностыми и принципиальная разница. В чем она? А очень просто: в пятидесятые все идейные и социальные оппозиции были куда более прямыми, высказываемые мнения — куда более жесткими, политическая борьба -куда более обнаженной. Сейчас не так субверсивные и деконструктивистские игры двух последних десятилетий привели к новому структурированию социокультурного поля, обусловленного отныне тем, что власть должна функционировать в максимально мягком режиме, а политическая корректность должна стать нормой поведения. В сущности, чего хотят от Милошевича? Чтобы он научился вести себя, как Нетаниягу, а там уж пусть покуражится, если на то пошло! Как говорил Лакан: повсеместная флоккуляция ненависти и так насыщает в современных людях страсть к разрушению, поэтому прямые методы удовлетворения этой страсти становятся ненужными и даже нежелательными... Да, у Жижека был охуительный учитель, тут двух мнений быть не может.