«Вы были на Манифесте? Нет? Тогда до Берлинале... или Будапешта!»

Примерно так начинаются или заканчиваются беседы персон, затронутых актуальным искусством. Почему Будапешт? Именно там планируется проведение Манифесты-3 (знак восточно-западного равноправия).

Блуждающая Манифеста, раз в два года посещающая один из европейских городов, развивает идею Ml (Роттердам, 1996) — «предоставление художникам посткоммунистического блока достойного форума». В отличие от M1, М2 актуальность восточного искусства оценивает с западной точки зрения, когда то, что важно для местных художественных школ, мало интересует восточноевропейский кураторский состав (и наоборот). Мария Линд убедилась, что в Питере ничего нового не происходит: «Те же люди делают все те же вещи», а отысканная Барбарой ван дер Линден (не) пара (Томск, Москва) по технически-личным причинам участвовать в М2 отказалась. Но, несмотря на отсутствие российских представителей, Манифеста-2 — «не тематическая, не возрастная, не национальная», но претендующая на отражение актуальных течений всего современного искусства, — состоялась. Результатом кураторского объезда 40 европейских стран стал выбор 47 художников (Манифеста-1 — больше 70), выполнивших специально для М2 новые работы — как правило, автобиографические проекты-рефлексии на повседневную посткоммунистическую жизнь. Экспозиция заняла пять музейных институций Люксембурга и 17 public spaces (большей частью подаренных шрифтовым композициям лейпцигца Тило Шульца). Кроме шрифта — часто встречающегося и в музейных залах Манифесты, — большой выбор снятого в одном ключе видеоарта, несколько достойных аудиопроектов и инсталляций: на берегу крытого бассейна — роща сухих деревьев, обмотанных белой туалетной бумагой (Бъярн Мелгаард) и: « ...о боже! как сюда попала живопись?!» Действительно — из заполненного водой бассейна выглядывают живописные полотна, напоминая о существовании «традиционного искусства» и ставшего традиционным принципа его немузейной презентации...

...У профессиональной публики, собравшейся на трехдневное открытие Манифесты, практически не было времени ознакомиться со всеми работами. В перерывах между коктейлями, party «до утра» (кстати, за свой счет) и дневными дискуссиями собрание (жаждущее зрелищ) устремлялось на просмотр «музейных» акций. Варшавец Петр Укланский предложил многообещающую концепцию «Тотального (само-)сожжения (во имя искусства)». За полчаса до назначенного времени невпущенный народ толпился перед стеклянной дверью Casino Luxembourg (Forum dart contemporain), попасть за которую удалось только «VIP». Сожжение задерживалось, нетерпение нарастало, американский критик предложил директору Casino «piss off», мне раздавили любимые очки, в круг вышел раздутый мужчина в чем-то специально несгораемом, его обмазали чем-то клейким, подожгли и-и-и потушили, распространив удушающий запах... все бросились вон. Жертва искусству оказалась неспектакулярной и дурно пахнущей.

Гармонично исполнила свой акт служения искусству Таня Острич (personal space), меняя роль скульптора на роль скульптуры, совмещая их, предпочитая отрешенное состояние замершей в медленно двигающемся музыкальном пространстве стеклянного лифта обритой и покрытой белой мраморной пылью фигуры. Пигмалион и Антипигмалион, реди-мэйд и работа с материалом, эстетика неэстетичной красоты и роль художника-эксгибициониста конца века...

...Представительница бывшего USSR Инесса Йосинг. Ее нашумевшие «провокативностью» homo-sexual-тематики и посему попавшие в «Playboy» витрины перебрались из Таллина в магазинчики Люксембургского центра. «Социальное искусство?.. не знаю. Я просто оформляю витрины... но если говорят — тогда так оно и есть!» Работы Йосинг (как и сама Инесса) радовали непосредственной свежестью идей, подачи и чувством юмора.

Что было еще?.. Вечные дискуссии об отношениях Восток — Запад, о тусовочном характере подобных мероприятий (когда художники работают для кураторов, а кураторы — для профессиональной среды), объезды Люксембурга на мини-автомобиле (с нарушением всех возможных правил движения) в безуспешных поисках location of the artist' projects, традиционные прощания (bussi rechts, bussi links), перелет с пересадкой в Брюсселе...

...В австрийской прессе о Манифесте (при австрийском кураторе и участнице — работающей на порнографической грани Эльке Криштуфек) ничего не было, а очередная выставка венского Kunstlerhaus показалась несобранной и провинциальной.

При территориальном и временном удалении от Манифесты-2 начинал включаться процесс осознания ее реальной значимости не только как pan european тусовки и «фабрики общения художников, кураторов и критиков», но пространства встречи (столкновения) person & products of actual art.