Выпуск: №23 1999

Рубрика: События

На линии Маннергейма

На линии Маннергейма

Модерна Музета, Стокгольм, архитектор Рафаэль Монео

Олеся Туркина. Критик, куратор. Научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея. Живет и работает в С.-Петербурге.

«Kiasma» («Киазма») — так называется новый музей современного искусства, открывшийся в Хельсинки на проспекте Маннергейма. Слово «киазма» является неологизмом в финском языке, заимствованным из греческого — «хиазма», и означает расположение чего-либо в виде греческой буквы X: перестановку главных частей предложения, ту или иную форму перекреста конъюгирующих гомологичных хромосом в мейозе, то есть то, что связано со взаимным обменом и рекомбинацией. Это имя музею дал американский архитектор Стивен Хол, воплотивший в своем проекте архитектурную метафору перекрестия. Киазма возникает на геополитическом перекрестке между Скандинавией и Россией, Россией и Америкой, Востоком и Западом (какими бы условными ни казались в этом случае подобные определения) как символ культурного обмена и заявляет о принципиально новом отношении к современному искусству, о сочетании интернационального характера деятельности и особого внимания к Балтийским странам и России. До появления «Киазмы» ни один из музеев Хельсинки не отвечал требованиям международного художественного рынка: ни Сити-Музеум — музей города Хельсинки, где проходят выставки классического авангарда (во время открытия «Киазмы» этот музей показывает выставку Мерет Опенгейм и Мэн Рэя), ни Тайдехалле — муниципальный выставочный зал, сосредоточенный на «балтийском» искусстве (параллельно с открытием «Киазмы» в нем проходит триеннале балтийского искусства), ни Атенеум — национальная галерея, где современному искусству отведен один этаж Хотя история создания музея современного искусства в Финляндии непосредственно связана с Атенеумом, который в 1960-х годах начинает собирать современное финское искусство. А с 1990 года в Атенеуме создается интернациональная коллекция (сейчас она насчитывает около трех тысяч произведений), часть которой демонстрируется на одной из трех инаугурационных экспозиций «Киазмы» «Диалоги», в том числе видеоработы Розмари Трокль и Анжей Лечиа, объекты Марселя Бротаерса, Йозефа Бойса и Хелен Чадвик, инсталляции Ильи Кабакова и Тони Ауслера, фотографии Герхарда Рихтера, Синди Шерман, Нан Голдин, Джефа Уолла, Бориса Михайлова, Игоря Савченко... Несмотря на то что и Атенеум, продемонстрировавший «основные достижения» мирового искусства на выставке ARS-96, и Тайдехалле, показавший в 1997 году огромную ретроспективу Энди Уорхола, так же как и связанная с новыми технологиями альтернативная галерея My Рю или Центр современного искусства на острове Суомелина, где существует Международный центр перформансов, -все они активно участвуют в «импорте» художественной продукции, но именно «Киазме» отводится роль форпоста художественного рынка. Новый музей современного искусства также необходим, как необходим большой супермаркет, предоставляющий одновременно возможность выбора и унификации постоянно обновляемого товара. Можно испытывать ностальгию по колоритным местным магазинам, но основное потребление происходит в системе супермаркетов. Открытие нового музея современного искусства является залогом получения символической и реальной прибыли: от наглядного подтверждения, что определенное место является активным центром современного искусства, до развития арт-туризма и туризма в целом.

«Киазма» открывается пять раз. В ночь перед официальным открытием на прием в музей приглашаются художники, от поддержки которых зависит любой музей современного искусства. На «втором» открытии выступает министр и присутствует крупная финская буржуазия. Оно предназначено для бизнесменов и политиков, обеспечивающих реальное существование музея. «Киазма», чье создание обходится в сумму около 50 миллионов долларов, спонсируется правительством (парламент отказывается от строительства жилого квартала в пользу музея) и крупнейшими финскими компаниями. «Третье» открытие — для культурных деятелей, непосредственно связанных с визуальными искусствами, и «четвертое» — для художественной общественности в целом. За 24 часа музей посещают шесть тысяч человек. Два вечера подряд в театре «Киазмы» показывается перформанс американского видеохудожника Гари Хила и бельгийского хореографа Мег Стюарт. «Пятое» открытие — для публики со свободным входом в музей и сменяющими друг друга представлениями на временной сцене от испанского фламенко до народных зулуских танцев — растягивается на два выходных дня. На протяжении этих трех дней национальное телевидение транслирует прямые репортажи из «Киазмы», представляя открытие интернационального музея как национальный праздник.

some text

Конечно, утверждение, что открытие «Киазмы» служит делу глобализации, является трюизмом. Как бы принципиально ни отличались один от другого институты, возникающие сегодня в различных культурных регионах, они по-прежнему пропагандируют модернистскую идею универсализации. Говорится ли о сочетании «локального» и «глобального» в политике музея (как в случае «Киазмы»), или утверждается принципиально интернациональный характер деятельности института (как в случае Модерна Музета, месяцем ранее заново, после длительного ремонта, открывшегося в Стокгольме), возникает подозрение, что речь идет о создании своеобразной сети оборонных сооружений, соединяющих (или разъединяющих) один музей с другим. Два новых только что открывшихся скандинавских музея так «близко» расположены и демонстрируют столь различные подходы к современному искусству, что их удобно сравнивать, чем мы и воспользуемся в дальнейшем. В музейной архитектуре можно выделить два подхода: первый заключается в дематериализации музейного пространства, скрытого под привычным пейзажем по типу «запретных» дворцов Саддама Хусейна (так старое здание Модерна Музета заботливо маскирует мощь нового музея). Второй подход состоит в непосредственной демонстрации силы через используемый материал (титан Бильбао или алюминий «Киазмы») и доминирование в городском ландшафте (здание «Киазмы» является сегодня самым экстравагантным сооружением в центре Хельсинки). «Выставленный напоказ» музей «Киазма», один из наиболее масштабных среди осуществленных проектов Стивена Хола, демонстрирует подход к архитектуре как к скульптуре, в противовес восприятию архитектуры как дома в «невидимом» Модерна Музета испанского архитектора Рафаэля Монео. Находясь в «Киазме», архитектор может пожалеть о том, например, что разделенные под видеоинсталляции пространства скрывают продуманную анфиладу залов или о том, что частично элиминируется дневной свет, одна из важнейших составляющих этого проекта. Как это ни парадоксально, но существует мнение, что «Киазма» как самодостаточное произведение лучше всего воспринимается без произведений искусства. В то же время бытует и противоположное мнение, мнение художников, которые предпочитают не внутреннее пространство гигантской скульптуры, а удобные помещения для инсталляций. Некоторые художники также полагают, что архитектурное искусство Стивена Хола отвлекает внимание от их произведений. Конечно, такой подход не исключает непосредственной работы с музейным пространством, как, например, это делает Марианна Уутинен, повторившая в своей инсталляции форму перекрытия, или группа ОЛО — в зеркальной сферической поверхности их минималистского произведения «ОЛО № 23» отражаются окружающий «Киазму» пейзаж и зрители, вписанные в этот измененный ландшафт. Хотя проект Стивена Хола становится синонимом «открытости» в отличие от «закрытого» Модерна Музета, и в том, и в другом музее испытываешь по-разному проявляющееся чувство защищенности. «Киазма» напоминает циклопическое укрепление, в котором безопасность имеет излишний характер. Гигантский внутренний пандус, уводящий зрителя на верхние этажи, загадочная система лестниц, открывающая перед ним все новые и новые внутренние пространства, так же как и надежность выгнутой цинковой крыши и полированных алюминиевых стен снаружи — все это служит лишь для того, чтобы стать временным пристанищем «нереальной» реальности, материализованных фантазий, так же как «бункерные» залы Модерна Музета. Со временем, по-видимому, мощь и красота самого здания «Киазмы», его поэтических переходов и параллельных пространств, так поражающие сегодня, нивелируются в глазах постоянного посетителя, станут невредимым фоном для выставок современного искусства.

Защита и нападение, осуществляемые на символической территории музеев, проявляются и в прямой аллюзии к милитаристскому языку, например, в названии инаугурационной выставки Модерна Музета: «Раны: между демократией и освобождением», где ранами становятся в том числе и разрывы между локальным и интернациональным, так как выставка принципиально не имеет никакого отношения к географическому местоположению музея, к его «шведскости». В «Киазме» же, судя по первой программной выставке, напротив, предпринимается защита национальной идентичности, даже если утверждается, что проблема идентичности здесь понимается по-другому и не имеет прямого отношения к «национальному». Название выставки «По эту сторону океана» является измененной цитатой из популярного послевоенного финского танго «По ту сторону океана», говорящей о недостижимости воображаемого, всегда находящегося «по ту сторону» реальности. Переход с «той» стороны на «эту» означает, по мнению кураторов выставки, сдвиг в сторону реальности, являющейся главным референциаль-ным полем для современного искусства. Так, художники в специально созданных для этой выставки произведениях используют «снятую» реальность, обращаясь к видео, фотографии или непосредственно включая элементы реального, как это делает, например, Пека Невалаинен в инсталляции «Природный документ (шесть елей)». Разница между психической и «реальной» реальностью, между «документом» и его анимацией, иногда становящейся неразличимой вплоть до подмены одного другим, является главной темой видеоинсталляции Эйя-Лиизы Атилы, где актеры от первого лица рассказывают реальные истории, такие, например, как история мужчины, породившего женщину в психотическом бреду: «Анна, Аки и Бог». В видеоработе Фанни Ниеми Юнкола «Гиганты», представляющей борьбу двух девушек (одной из которых является сама художница), происходит мифологизация повседневности. Видеоинсталляция Кимо Сарие и Кимо Коскела «Монологи XX века», включающая десять телевизоров с записью монологов выдающихся финских и шведских ученых, музыкантов и писателей двадцатого века, воссоздает визуальный и вербальный дискурс научно-популярных передач. Фотографические панорамы Еско Мяникко, воспроизводящие культурные ландшафты различных стран, реконструируют архаический принцип круговой панорамы, дающей круговой обзор зрителю, заключенному внутри нее...

Все эти и другие представленные на выставке «На этой стороне океана» работы должны демонстрировать, что означает «быть финном». Если войны ведутся за определенную территорию, то здесь защита и нападение переносятся на символическую территорию. Вместо армии и церкви механизм национальной идентификации перепоручен современному искусству, так как в этой области процесс обмена своей идентичности на идентичность «других» должен быть менее репрессивным и кровавым. Кураторы выставки пытаются прояснить, что такое «культурная идентичность», и одновременно вписать в интернациональный контекст понятие «финскость», показать мультикультурность современной Финляндии и избавиться от маргинальности ее традиционной идентификации с саунами, озерными ландшафтами и эпосом Калевалы. Однако возникает вопрос, насколько возможно совместить архаический принцип идентификации по «территориальному» признаку и стремление к глобализации? Амбивалентность такой позиции порождает неопределенность. Так, в рецензии на выставку «На этой стороне океана», появившейся в журнале «АртФорум», обсуждается экспериментальная инсталляция Хаусвольфа, Нисунена и Гренлунда «Частотные эфиры» (в принципе не имеющая никакого отношения к проблематике идентификации и помещенная в специальный раздел «Контейнер»), выражающая особенности финского характера.

Так или иначе анонсированная выставкой защита идентичности парадоксальным образом подтверждается местоположением «Киазмы». Новый музей современного искусства находится на проспекте Маннергейма, напротив здания Парламента, недалеко от концертного зала «Финляндия», построенного Алваром Аалто. «Оборонный» характер «Киазмы» подчеркивается символическим совмещением здания с конной статуей национального героя Маннергейма, созданного скульптором Аимо Тукиаиненом. Интересно, что в процессе создания музея возник скандал из-за предполагаемого перемещения памятника. В итоге Маннергейма оставили на его прежнем месте, заботливо окружив музеем, идентичность которого он теперь охраняет.

Поделиться

Статьи из других выпусков

№58-59 2005

Видеотворчество и художественное сообщество. Исторические параллели между США и Россией

Продолжить чтение