Выпуск: №23 1999
Вступление
КомиксБез рубрики
Искусство ведения войны против одной институцииАлександр БренерБеседы
Из чего твой панцирь, черепаха?Зиновий ЗиникГлоссарий
Репрезентация РоссииОлег КиреевИсследования
«Коллективные действия» как институцияЕкатерина БобринскаяКонцепции
Музей и восприятие искусства в эпоху постмодернаДжанни ВаттимоБеседы
Александр Согомонов: музей «постшедевральной» культурыВиктор МизианоКонцепции
О музее современного искусстваБорис ГройсЭссе
Институция — Institutio — Institor...Хольт МайерИнтервью
Йон-Петер Нильссон: Система искусства постидеологической эпохиОлег КиреевСуждения
Музеологическое бессознательноеВиктор Агамов-ТупицынТекст художника
Важнейшее из человеческих правЮрий АльбертГлоссарий
ВернисажВладислав СофроновИнтервью
Ханс Кноль: Есть еще место для аурыВиктор МизианоЭкскурсы
Влечение к важнейшему из искусствАлександр АлексеевХудожественная жизнь в WWW
Художественные институции в интернетеТатьяна МогилевскаяСобытия
На линии МаннергеймаОлеся ТуркинаПисьма
Кельнский скандалОльга КозловаПисьма
Институция в Нью-Йорке: смена масштабаЕвгений ФиксПисьма
Два года независимостиЕлена ЛапшинаПисьма
Венский сецессион: Rouge VulgaireЕлена ЛапшинаСобытия
Манифеста-2Елена ЛапшинаОбзоры
Фотошок без фотошопаАлександр СоловьевОбзоры
Украина: в поисках самоидентификацииЕкатерина СтукаловаКниги
Иллюзия гармонииПетр КуценковВыставки
Выставки. ХЖ №23Анна МатвееваОлег Киреев. Родился в Москве в 1975 году. Художественный критик, автор ряда критических статей по современному искусству и исследований по истории авангарда. Участник коллективного проекта «ФСК», заместитель главного редактора журнала «Радек». Живет в Москве.
Репрезентация России — что это? Если мы признаем, что репрезентация есть коммуникативный акт, то должны согласиться; она целиком является принадлежностью языка (Соссюр) или идеологии (Маркс), Затем следует констатировать ведущую репрезентативную роль «говорящих» классов — тех, кто способен и полон желания репрезентировать что-либо, будь это нация или частное мнение о ней. Итак, репрезентируют те, кто говорит, и репрезентация есть нечто, осуществляемое посредством языка/идеологии.
Разумеется, интернациональный образ нации есть вещь чрезвычайно сложная — не из-за структурной сложности, но из-за многочисленности разнообразных неструктурированных уровней, кодов, пластов и т. д. В случае с Россией ее образ может быть все-таки определен несколькими штампами: архаика, провинциализм, «местная экзотика»... Трудность ее непосредственной репрезентации перед взглядом Другого имеет две стороны:
— если я хочу быть понят сознанием Другого, то должен репрезентировать себя адекватно этому сознанию, т. е. я должен соответствовать антиципативному суждению Другого, понять и высказать то, что он ожидал услышать прежде, чем я начал говорить;
— если я не заинтересован в понимании со стороны.
Другого (что трудно себе представить), то я могу и вправду не быть понят — поскольку мой голос можно просто проигнорировать -или понят в антиципативных терминах, в неадекватных терминах чужого языка, который также определил меня прежде, чем я начал говорить.
Проблема, очевидно, заключается в гегемонии языка Другого — до тех пор, пока мы заинтересованы в том, чтобы быть понятыми и описанными в его терминах.
Коль скоро мы согласны, что дело не в том, чтобы «репрезентировать», но в том, чтобы соответствовать антиципативным суждениям Другого о том, что следует репрезентировать, то следует спросить: что вообще намерен репрезентировать художник: нечто, стоящее за его спиной (страну, расу, класс, тендер...), или себя самого? Разумеется, второй ответ звучит убедительнее: на рынке нет ничего, кроме феномена автора (его права, его стратегии и т. д.). Ролан Барт тем больше является автором, чем больше великолепных афоризмов насчет «смерти автора» он произносит. В отсутствие иных идей о создании собственной стратегии некоторые русские авторы провозглашают «русскость» («russianism») как стратегию: «репрезентировать» нацию — значит адекватно высказать миф об этой нации, как если бы автор как «говорящий» субъект был ею избран и делегирован. Но даже высказать — значит авторизовать высказывание. «Автор» — единственное, что существует на рынке, и, пока существуют рыночные ценности, «автор» будет бесконечно продолжать репрезентацию себя, и ничего более. А что же «народ»? — «Народ безмолвствует».
Феномен авторства и связанные с ним феномены «авторских прав», «института звезд» и т. п. формируют философию, которую следует назвать «рыночным индивидуализмом». Он противостоит не «соборности» или «коллективизму», но — в отношении современного искусства — универсализму. Навязывая художнику необходимость пребывать на ограниченной территории, рынок в реальности осуществляет то, что в книгах называется «постмодернизм». Рынку, формирующему сосуществование множеств локальных стратегий, противостоит, однако, отнюдь не универсализм (оставшийся неблагодарным архаистам, неофитам модернистских утопий конца века). Опасность для него представляет универсальность информации. Ведь рыночная деятельность экспертов, формирующих спрос, основана на их информированности. Информация не может быть обработана, если канал ее поступления слишком широк. И если к искусству применимы все экономические критерии, то будет любопытно узнать, существует ли в нем кризис перепроизводства?