Быть русским художником в Нью-Йорке всегда было достаточно престижно. Даже во времена краха художественного рынка и интеллектуальных разоблачений 90-х вы читали уважение в глазах своего собеседника, когда представлялись русским на каком-нибудь нью-йоркском вернисаже.

Другие, менее удачливые «евро-трэш-интеллектуалы», которым не посчастливилось родиться в Советском Союзе, с завистью смотрели на вас, видя перед собой потенциальную звезду 80-х

Со времен Давида Бурлюка, Павла Челышева и Ильи Болотовского Русский Художник в Нью-Йорке был «породой на грани исчезновения». Это состояние, однако, парадоксальным образом сосуществовало с порой удивительной интегрированностью в художественный мир Нью-Йорка. В середине 90-х я пытался описать закономерности функционирования русского художника в Нью-Йорке. Беседы с широким спектром художников от М. Ш. до И. К отсылали меня к зрелой системе функционирования в художественной профессии как в Нью-Йорке в целом, так и в русском художественном сообществе в частности.

У меня ушло около года хождения на различные Совр. Иск Рус. мероприятия в Нью-Йорке, чтобы обнаружить альтернативу зрелому Совр. Иск Рус. продукту. В августе 1995-го я оказался на перформансе Ирины Даниловой «MidManhattan MidYear Parade». Ирина Данилова в сопровождении группы из 10 — 20 человек двигалась по 59-й улице в Манхэттене по направлению солнца, громко оповещая всех присутствующих, когда ей на пути встречалась цифра 59 (номер дома, машины, вывеска, ценник в витрине магазина и т. д.) Совр. Иск Рус. среда в середине 90-х испытала сильное влияние эмиграции 70-80-х годов не только на уровне социальной (дис) функции, но и ортодоксальности самой художественной практики. Большинство Совр. Иск Рус. художников стремились говорить на языке галерейной разновидности современного искусства, не злоупотребляя такими эфемерными жанрами, как, например, перформанс, видео или саунд-арт. Ирина Данилова представляла собой «другого» русского художника. «MidManhattan MidYear Parade» был стерильным перформансом, проектом, который не имел никакой сопутствующей арт-продукции. Это казалось убедительным — конкретный представитель Совр. Иск Рус. отказывался участвовать в «разделе Сохо» (1995 год). За «MidManhattan Mid\fear Parade» последовала череда проектов, инсталляций, объектов и перформансов, объединенных как проект «59». В этом абсурдно-нумерологическом проекте И. Д методично открывает цифру 59 в темпоральных единицах, группах физических объектов, исторических документах, произведениях искусства и т. д., варьируя от констатации до создания новых артефактов.

В 96-м году от «59» отделился другой проект, «Дишиза», который со временем превратился в серию самостоятельных диетических перформансов, которые И. Д. показывает в Нью-Йорке уже несколько лет подряд. Вначале проект заключался в попытке примирить метрические системы, когда художница переводила свое тело с американской системы веса (159 паундов) на европейскую (59 килограммов) посредством специально разработанной диеты. В течение 59 дней, начиная со 2 июля и до 3 августа, рацион ее питания составляют блюда, названия которых начинаются с букв русского и английского алфавитов, которые в сумме составляют 59 букв. Русский алфавит начинает проект, но на 33-й день перформанса буквы кириллицы исчерпаны, и уже дальше (еще 26 дней) проект следует английскому алфавиту. Следя за действиями И. Д., я невольно вспоминаю рассказы о граничащей с сумасшествием одержимости Великих Художников из учебников по истории искусств. В Даниловой художественный фанатизм мастеров прошлого оказался востребован здесь и сейчас — для создания произведения современного искусства. Сидеть с И. Д. в ресторане, ехать в машине, разговаривать — невозможно: она может остановить машину, чтобы сфотографировать явление цифры 59 в номере дома, или прервать разговор, чтобы констатировать присутствие 59 в ресторанном меню.

Проект «59» топологически связан с Нью-Йорком. И. Д — единственный мне известный деятель искусств, передвигающийся по Манхэттену исключительно на машине и не пользующийся городским транспортом, несмотря на всю, казалось бы, абсурдность этого подхода: ее 95-го года «форд» с ручным переключением передач — это незаменимый компонент проекта «59». Перемещение на автомобиле по городу многократно увеличивает шанс подтверждения 59-логики, subway не в состоянии предоставить достаточное число обнаружений.

И. Д — абсолютно нью-йоркский художник, то, что она сделала в 90-х, -часть летописи локальной нью-йоркской арт-сцены. Но интерес нью-йоркских кураторов к И. Д., на мой взгляд, объясняется в том числе тем, что сквозь ее нью-йоркскую локальность просматриваются черты концептуальных практик Москвы конца 80-х — начала 90-х. Если Ирина Данилова была «другим» Совр. Иск Рус. художником Нью-Йорка 90-х, то «59й был «другим» Совр. Иск Рус. проектом, он был одним из определителей времени и места для Совр. Иск Рус. поколения 90-х здесь. Заканчивая на более личной ноте, скажу, что Ирина Данилова «руинировала» Нью-Йорк для меня — я уже не в состоянии не заметить присутствие цифры «59» в номере дома, машины, телефона, на вывеске, на ценнике в магазине и т. д.