В XX веке искусство Болгарии не дало миру значимых фигур. Исключение составляет, пожалуй, только художник Христа — болгарин по происхождению, чья творческая судьба, однако, складывалась исключительно в контексте западной культуры. В самой же Болгарии не было интересных артистических объединений, групп или оригинальных культурных феноменов. Судя по экспозиции Национальною музея в Софии, основная масса материала представляет собой второсортные модернистские упражнения, пытающиеся скорее осваивать западный художественный опыт, нежели его развивать или интерпретировать.

Послевоенное болгарское искусство под давлением СССР взяло на вооружение основные методы социалистического реализма. Впрочем, шестидесятые годы добавили к этому контексту еще и абстракционизм (внешне близкий М. Ротко, Де Кунингу, группе «Зеро» и др.).

Кардинально меняется ситуация на рубеже семидесятых и восьмидесятых годов. Именно в это время в Болгарии возникло несколько групп художников, пытающихся преодолеть дефицит идей и новых решений. Такие авторы, как пловдивская группа «Ръб» («Грань»), Л. Костов, С. Стоицев, Н. Солаков, Л. Бояджиев и др., используя в своей практике методологии концептуализма, перформанса, создали принципиально иную культурную ситуацию. Болгарские художники наконец-то отошли от слепою следования западным образцам. Можно заметить, что эта оригинальность болгарских художников явилась следствием эстетической демократичности современного искусства, которое при переносе своих основных художественных параметров в иной контекст задает не столько подобие, сколько различие. Именно в силу своих необязательности и неопределенности жанры перформанса, мультимедиа, инсталляции дают возможность как репродуцирования, так и творческого переосмысления.

В начале девяностых на болгарскую артсцену вышло новое поколение художников, столкнувшееся, с одной стороны, со значительным противодействием андеграундных художников предыдущего поколения, а с другой — с абсолютной исчерпанностью идей своих преподавателей в Академии художеств — художников — соцреалистов. Равная дистанцированность как по отношению к соцреалистическому наследию, так и к андеграундной традиции привела к парадоксальному результату — новое поколение сочетает в своей работе ориентацию на эксперимент с ностальгией по соцреализму. Точно так же парадоксально сочетаются у новых художников левацкие убеждения и социальная ориентация искусства (понимаемая, впрочем, достаточно расширительно) с сексуальным пуританизмом (в исключительных случаях — гомофобией) и патриархальным отношением к женщине.

Несомненный лидер и «мотор» этой группы — куратор и художник Свилен Стефанов. Сын известного болгарского кинокритика, он, несмотря на свой достаточно молодой возраст, является организатором нескольких художественных институций и артинициатив. Самая известная из них — галерея XXL — центр художественной жизни Софии. Эта галерея, пожалуй, единственная независимая некоммерческая организация в Болгарии. Испытывая перманентный дефицит финансов, она тем не менее активно выставляет современное искусство и не идет на компромиссы с коммерческим салоном (большинство болгарских галерей представляют салонное искусство, аналогичное тому, что можно увидеть в московском МАРСе). Принимает участие Стефанов и в работе над новым художественным журналом «Норма».

Если новое поколение активно работает внутри болгарской ситуации и пытается создать сеть артструктур и институций, то старшее поколение сконцентрировало свои усилия на выставочной деятельности за границей. Почти все зарубежные каналы репрезентации контролирует куратор Ярослава Бубнова, работающая со старшим поколением художников. Здесь излишне добавлять, что между Стефановым и Бубновой существуют нескрываемые борьба и соперничество.

Новому поколению художников в Софии крайне интересен опыт и практика т. н. московского радикализма, причем в большей степени именно моя деятельность, так как нас сближает общая направленность на институциональную организацию и коллективную практику. Моя выставка в галерее XXL в феврале 1998 года была организована Свиленом Стефановым и молодым художником Петром Райчевым.

В заключение необходимо добавить, что в Болгарии активно работает Центр современного искусства Сороса, который каждый год финансирует организацию одной большой выставки современного искусства. Куратор этих выставок выбирается на конкурсной основе, но так как выбирать практически не из кого, то кураторами становятся попеременно либо Стефанов, либо Бубнова. Соответственно, если куратором является Стефанов, то участие старших художников сведено к минимуму, и наоборот (хотя, вполне возможно, я излишне драматизирую ситуацию). В общем, идет обычная война за средства репрезентации и право влиять на художественную жизнь.

Не претендуя на полноту картины, я хотел бы представить современную болгарскую артсцену небольшими комментариями-характеристиками на каждого наиболее яркого автора (художника или куратора).

 

Старшее поколение:

Ярослава Бубнова — куратор и искусствовед, наиболее активный пропагандист творчества художников старшего поколения. Именно она явилась куратором последней (1997 года) ежегодной выставки Центра Сороса. Проходила выставка в городе Пловдиве и представляла собой масштабную экспозицию, которая не ограничивалась выставочными залами, а активно внедрялась в городской ландшафт: улицы города (инсталляция Кирилла Прашкова), стены домов (компьютерные плотеры Лучезара Бояджие-ва) и т. д. В ситуации падения интереса к искусству со стороны публики этот подход к эспонированию в данный момент наиболее популярен (Документа X, Стамбульская биеннале 1997 года). Однако он сталкивается с очевидными трудностями. Современное искусство по своей визуальной интенсивности вряд ли может сравниться с обычной городской рекламой (уличные рекламные щиты, витрины магазинов и т. д.), поэтому в лучшем случае оно воспринимается как элемент общественного дизайна, а в худшем — тонет в море агрессивной визуальности.

Доктор Гатев — загадочная личность, окруженная множеством легенд и слухов. По рассказам Яры Бубновой, прежде Гатев работал на заводе (инженером или начальником цеха) и в художественное сообщество вошел достаточно случайно и уже в зрелом возрасте. Один из первых проектов Гатева заключался в организации на своем производстве выпуска нефункциональных деталей (если не ошибаюсь, речь шла об изготовлении из дерева деталей, которые обычно делаются из металла). Данный проект — один из распространенных симуляционистских ходов, однако своеобразие Гатева в том, что, используя свое служебное положение, он поставил этот процесс на промышленную основу: несколько дней завод занимался исключительно выпуском гатевских деталей. Все последующие проекты также были связаны с различными видами институциональной симуляции. Увеличивающаяся с каждым годом интеграция в болгарскую артсреду постепенно делает из него конвенционального современного художника.

Лучезар Бояджиев — многие годы посвятил себя работе с религиозной проблематикой и иконографией. Все его инсталляции, перформансы, объекты и графика в основном связаны с идеей удвоенного (или умноженного) Христа: распятие с двумя Христами, двойня, встроенная в классическую иконографию Богоматери с Младенцем, инсталляция из трех распятых на стене костюмов «новых болгар» (аналог «новых русских») и т. д. Работы объединены только по тематическому принципу и не содержат в себе какого-то стилистического единства. В данный момент Бояджиев работает с компьютерной эстетикой — делает черно-белые плотеры видов различных болгарских городов. Однако, признаться, мне трудно понять, в чем заключается художественный смысл этой работы.

Недко Солаков — самый известный современный художник Болгарии (часто его называют болгарским Кабаковым). Безусловно, это самый профессиональный художник на болгарской артсцене. Солаков обладает собственным узнаваемым стилем и одновременно каждую свою работу пытается делать оригинальной и непредсказуемой. Эстетика работ Солакова складывается из поэтизации романтических инфантильных грез, архаичных мифов (одна из его инсталляций была посвящена доказательству того, что Земля на самом деле плоская), сентиментального патернализма (во многих работах Солакова персонажами являются его дети) и так далее. Все свои работы Солаков обильно снабжает лирическими комментариями, которые, в отличие от подобных у Кабакова, не выступают в роли реди-мэйдов коммунальной речи, а скорее являются личными артистическими высказываниями. Солаков -участник всех наиболее престижных международных проектов: Венецианской биеннале (павильон Аперто-93), Манифеста-1 и др. Недавно он выставлялся в экспозиционном пространстве Джефри Дейтча в Нью-Йорке.

Недавно болгарский артмир был скандализирован новой инсталляцией Солакова. В этой работе Солаков признался, что в годы советской власти работал на болгарскую службу безопасности (местное КГБ). Его инсталляция заключалась в демонстрации несгораемого сейфа с досье на всех болгарских художников. Снабженная пространными комментариями (а также рядом интервью центральным органам массовой информации), эта инсталляция убеждала зрителей в подлинности данного признания. Естественно, этот шаг сделал Солакова фигурой одиозной, но, одновременно с этим, дал ему беспрецедентную рекламу. Комментируя эту работу, нельзя не вспомнить название каталога американской художницы Барбары Крюгер «All for Sail» («Всё на продажу»).

Георги Ружев — культовая фигура болгарской молодежной субкультуры. Художник, рок-музыкант, ди-джей, лидер болгарского анархистского движения. Ему (как и любому молодежному лидеру) присущ необычайный нарциссизм: в одной из серий своих работ, аналогично известным нам произведениям Мамышева-Монро, Ружев выступает то в образе Христа, то в образе Джима Мориссона и т. п. Творчество Ружева находится на границе сегодняшнего конфликта поколений в болгарском искусстве: оно одновременно значимо для старшего поколения художников и является несомненным авторитетом для младшего (этот статус имеет много общего с тем, чем на московской сцене обладает Константин Звездочетов). В данный момент Ружев работает над созданием у себя в квартире собственного музея. Экспозиция его будет состоять из документации проводимых Ружевым политических акций, наиболее принципиальных работ, воспоминаний о его жизни и деятельности и т. д.

 

Новое поколение:

Свилен Стефанов — молодой куратор, искусствовед и художник Преподает в Академии художеств, завершает работу над докторской диссертацией по теме послевоенного болгарского плаката. Скандальную известность он приобрел после перформанса «ФИФА — УЕФА против визуального фашизма», осуществленного им на официозной конференции с участием важных государственных чиновников и высшего истеблишмента Союза художников. Выйдя на трибуну, Стефанов продемонстрировал аудитории подряд две желтые и одну красную карточки (на футбольном языке это означает удаление с поля за грубое нарушение правил), а после этого, так и не прочтя заявленного доклада, покинул кафедру. Критическая ирония этого перформанса была направлена на гипертрофированную значимость для болгарского современного сознания не столько культурных ценностей, сколько успехов национальной сборной по футболу.

Стефанов открыто декларирует свои левые убеждения и поддерживает художников, занимающихся т. н. социальным искусством. Сам он определяет свою позицию как «новый моральный взгляд». В данный момент он формирует новую группу художников, состоящую в основном из собственных учеников в Академии художеств. Это молодые 20-25-летние ребята (Пётр Райчев и др.) — т. н. Х-поколение, — которые пытаются эстетику современной молодежной музыкальной субкультуры сделать материалом для собственной художественной работы.

Косьё Минчев/Генади Гатев — в данный момент два этих молодых художника переехали в США, но еще год назад они играли ключевую роль в художественной жизни Софии. Так, Генади Гатев выступал не только как талантливый художник, но, совместно со Стефановым, был одним из активных организаторов художественного процесса.

Работы Гатева достаточно трудно описать, так как концептуальная составляющая в них очень незначительна, главное значение он придает выбору точной стилистики и темы. Чисто внешне близкое творчеству Альфредо Джарру и Билла Виола, его искусство обращается к формам видеоинсталляции, подсвеченным слайд-боксам и т. п. Одна из его известных работ заключалась в создании компьютерной фотографии, где скульптурные изображения расположенных перед зданием парламента львов (символ Болгарии) были заменены на «золотых тельцов» — детских надувных коров. Мысль, конечно, небогатая, но, повторяю, у Гатева главную роль играет стилистическая точность исполнения.

Косьё Минчев — один из самых провокативных болгарских художников. Крайне эпатажной стала акция, в которой он использовал материал листовок-некрологов, которые в Болгарии принято расклеивать на городских улицах В некоторых из них художник вместо лиц умерших людей вмонтировал фотографии собак, а в других снабдил человеческие лица нимбами.

Одна из последних, осуществленных еще в Софии, акций Минчева предполагала построение в выставочном зале специальной двухэтажной конструкции. На втором этаже конструкции стоял полуобнаженный юноша, а зеркально ему, вниз головой, упираясь ногами в потолок первого этажа, висел сам Минчев. Руки обоих участников акции были связаны крепкими веревками, что и позволяло Минчеву оставаться в подвешенном состоянии. На полу выставочного зала под Минчевым сидела его девушка, лица их были на одном уровне, и они целовались. Когда юноша на втором этаже подтягивал руки к груди, он отрывал Минчева от поцелуя, Минчев же, в свою очередь, упираясь ногами в потолок, пытался, наоборот, снова целовать девушку. Основной темой данной акции был не только т. н. «любовный треугольник» (что достаточно очевидно); данную работу можно интерпретировать как метафору борьбы абстрактных противоположностей (силы и слабости, движения и неподвижности и т. д.).

Решение этих художников покинуть Софию обусловлено скорее всего исключительной замкнутостью местной сцены, ее оторванностью от западной художественной жизни.

Хубен Черкелов — последняя его работа в XXL галерее представляла собой воссоздание типичного жилища бомжа (коробка из грязных дверей, картона, фанеры, жести и т. д.), в котором по принципу матрешки находилось другое подобное жилище и т. д. вплоть до миниатюрных размеров. Недавно Черкелов сделал живописный портрет Джорджа Сороса и повесил его над входом в Центр современного искусства Сороса. Эта работа в духе Ханса Хааке была встречена здесь с некоторым недоумением.

Георги Тугиев — эпатирует публику сексуальной проблематикой. Он создает пластмассовые объекты, похожие на работы Брюса Наумана, — это перепутанные между собой головы, мужские половые органы, руки и т. д. На одной из коллективных выставок молодых художников в XXL галерее Тушев выставил залитый соусом фаллоимитатор в тарелке. Объект назывался «Приятного аппетита».

Очевидно, что основной принцип художественной активности нового поколения заключается в поиске наиболее болезненных тем болгарского общества с последующей их деконструкцией. Этот метод, столь распространенный в современном искусстве, в большинстве случаев может оставить впечатление простой спекуляции на национальных комплексах (тот же упрек можно предъявить и московским радикальным художникам). Если целью подобных провокаций является публичный скандал, то не подлежит сомнению, что тематика этой активности давно известна и ограниченна, а значит, в ней нет подлинного эксперимента. Но является ли здесь эксперимент главной ценностью? Или ценностью является сам факт скандала? Какую роль играет подобное искусство в социальном контексте современного общества? И насколько далеко могут зайти художники в этой деятельности?

Ответы на эти (и подобные) вопросы может дать только новый альтернативный социально-политический проект, в котором встретятся политическая борьба, социальная аналитика и художественное действие. Московский и болгарский радикализм (как и международная практика социального искусства) представляет собой зачатки форм социально-политического сопротивления XXI века. Поэтому аморальность радикального искусства — это не что иное, как попытка сохранить в циничном обществе остатки морали, ибо только при перманентном нарушении нормы мы можем констатировать ее наличие.