Можно написать о глобальном кризисе современного мира.

Можно написать об экологическом кризисе.

Можно написать о политическом кризисе в России.

 

Можно написать о кризисе визуальности. В последнее время новая дискуссия захватила, кажется, все сферы масс-медиа — от журналов для домохозяек до конференций в компьютерной сети Internet. Что это — просто очередная модная тема, еще одно средство привлечения читательского интереса или отражение неких событий, коренным образом меняющих мир? Как и на всякий вопрос, на этот, конечно, существует несколько взаимоисключающих верных ответов.

Как известно, два предыдущих глобальных кризиса визуальности (в трудах теоретиков, эти кризисы обнаруживших и описавших) были связаны с возникновением и развитием фотографии и других способов тиражирования изображений. Причем первый кризис произошел из-за самого факта существования фотографии — изображения перестали быть уникальными (Беньямин). Второй кризис связывают с переполненностью мира образами реальности и подменой ими самой реальности (теория симулякра). Третий, сегодняшний кризис визуальности его певцы связывают со смертью фотографии, убитой революционным развитием компьютерных технологий. Здесь имеется в виду легкость подделки, манипуляции переведенным в цифровой код фотоизображением и, как следствие, утрата уникального качества фотографии — документальной достоверности. Вера людей в то, что изображенное на фотографии событие действительно имело место, якобы ставится теперь под удар. Однако благодатность этой темы совершенно заставляет забыть о том, что ФОТОГРАФИЯ УЖЕ МЕРТВА! И «умерла» она много лет назад из-за увлечения фотографов, а затем художников постановочной, срежиссированной съемкой.

Фальсификация совершалась не на поверхности изображения (как в случае компьютерной манипуляции), а внутри кадра. И, надо сказать, результаты были более убедительными.

Постановочной съемкой не брезговал мастер «решающего мгновения», эталон фотографа-репортера Анри Картье-Брессон (сам, правда, называвший свои работы сюрреалистическими), а также великий Кертеш.

Позже постановочной фотографией увлеклись такие столпы современного искусства, как Синди Шерман, Джефф Куне, Джефф Уолл, Клегг и Гутман и т.д. А чего стоят снимки из отечественных газет и журналов 30-х — 80-х годов, воспевающие советский образ жизни! И что же? Почему-то именно сегодня раздаются сетованья о том, что компьютеры скоро убьют нашу веру в достоверность газетных иллюстраций. Но разве можно им верить сейчас? Разве можно было верить им раньше? А можно ли верить статьям, сопровождающим эти фотографии?

Люди верят в то, во что они хотят верить. Вера в Бога поддерживается его изображением. Вера в причастность к судьбе мира поддерживается фотографией в газете. Верить или не верить — выбора здесь нет. А за «разборками» между фотографией и компьютерами стоит, как всегда, борьба за власть и за рынки сбыта. Microsoft и IBM хотят отвадить нас от фотографирования на память и усадить за multimedia. Kodak, продолжая выпускать фотопленки, разработал и внедрил систему Kodak CD, позволяющую оцифровывать и хранить на компакт-дисках домашние фотоархивы. Фирмы -производители программного обеспечения выпускают огромное количество программ обработки изображений, в том числе для трехлетних детей. Ars Electronica премирует фильм «Терминатор-2», созданный на аппаратуре, произведенной своим главным спонсором — фирмой Silicon Graphic. Джордж Сорос субсидирует выставку «NewMediaTopia». И т.д., и т.д., и т.д. ...

Конечно, компьютер победит: против терминатора не устоит никакой сталкер. Но есть своя выгода и в том, чтобы оставаться сталкером среди терминаторов.