Знаменательно, что именно последние коммерческо-организационные передвижки, связанные с разделом влияния между «Экспо-парком» и «Арт-Манежем», внесли определенную ясность и в сугубо профессиональные вопросы. Не в том смысле, что материя первична. А в том, что рынок не тетка. А скорее продюсер, у которого свои интересы имеются.

Арт-рынок, перебродив в общем объемистом и сумбурном котле первых «Арт-МИФов», отстоявшись, выдал до обидного простую тройственную схему. От объединившихся под эгидой «Экспо-парка» и единой крышей Центрального Дома художника респектабельного Антикварного салона и непримиримых радикалов «Арт-Москвы» (крайности притягиваются, и им нечего в общем-то делить), не мудрствуя лукаво, на Манеж дистанцировались либералы, тяготеющие к более традиционным, но вполне современным художественным ценностям. Любая схема условна. Часто радикалы и либералы бредут рядом, плечом к плечу, с трудом осознавая собственную принадлежность. Многие авторы, с большим жаром и изобретательностью развивающие ИЗО, остаются в русле бывшего авангарда. Да и экстремисты нередко эксплуатируют собственную оппозиционистскую природу. Не все актуально, что «против». Важно — в чем «за». Процесс профессиональной стратификации — отнюдь не безобидная операция. Отсюда обостренная критическая реакция со стороны концептуальных подопечных экспопарковцев, обвиняющих манежцев в эклектичности и падении вкуса. Но отсюда и конструктивный ход по сплочению радикальных рядов вокруг небольшой группы интеллектуальных лидеров. Это пребывающие в силе галереи Айдан, М. Гельмана, L, XL. Перемогающиеся по разным причинам Якут и "Риджина". Стоящие плотным кольцом Obscuri Viri, TV-галерея, Архитектурная галерея, «Дар», «Кино», Московская студия. Художественная ярмарка «Арт-Москва», имевшая место в прошлом дважды и как московская, и как российская, теперь получила статус международной. Из двухсот галерей группа экспертов отобрала семнадцать, включая пять зарубежных. Да еще серия некоммерческих экспозиций Центра современного искусства Сороса «Открытый музей» и частные коллекции Столичного банка сбережений. Да, ярмарка. Да, рынок. Старинная роскошь соседствует с концептуальным изыском. И от этого, возможно, не возникает ни ощущения пресыщенности от ампирно-барочных золочено-инкрустированных интерьеров, ни утомления от очередных радикальных выкрутасов.

В остросюжетном тандеме антиквариат — авангард зыбкость эксперимента уравновешивается надежностью традиции, а пахнущие историей и деньгами раритеты не выглядят столь уж безапелляционно. Параллельное сосуществование антикваров и арт-мейкеров создает своеобразный культурный ландшафт. Быть может, даже почву для будущего творческого скрещивания, как известно, улучшающего породу и ее жизнестойкость. Антикварные салоны все больше становятся похожими на микромузеи. Так и напрашивается вопрос — а нет ли здесь мостика к Музею усадебного быта или чему-нибудь в этом роде? Чем коллективное музее-творчество не благое дело? Затевает же галерея «Дар» при своих скромных возможностях гуманитарный проект музея Российского наивного искусства. А из частной коллекции Юлии Вишневской вылупился пусть и небольшой, но уникальный музей кукол. На Манеж, не выдержав минималистских по форме и максималистских по содержанию концептуальных высот, потянулась основная масса владеющих с детства карандашом и кистью авторов. Притом большинство — сугубо персонально, минуя всяческие галерейные ограничения. Ловя иррациональный кайф авторской свободы. Организованный как арт-салон, Манеж привлек около трехсот художников. При всех повторяющихся из года в год жалобах на недостатки рекламной кампании и низкую экономическую эффективность ярмарки остаются мощной притягательной силой.

Коммерческие издержки компенсируются обилием и разнообразием контактов, да и просто дополнительной возможностью творческого самоосознания. Образуется несколько караван-сарайный, но тем и примечательный сплав авторов и направлений, которые раньше и рядом не стояли, да и стоять не могли. Почти совсем ушли на второй план старые мерки деления искусства на официальное и неофициальное. Больше срабатывают профессиональные критерии, хотя, конечно, круто замешенные на законах рынка и рекламы.

По сравнению с масштабностью замаха на коммерческую перспективу сегодняшние реалии — лишь задел. Быть может, даже своего рода виртуозная имитация — коллективные действия определяющегося профессионального сообщества. Наподобие заклинаний дождя в засушливой экономической саванне. Но ведь, говорят, помогает. Даже обнародованы кое-какие финансовые результаты. В общих чертах, конечно. Но и это уже продвижение в сторону цивилизованной открытости. Ориентировочные цифры продаж колеблются где-то около полумиллиона долларов.

Называйте происходящее в Манеже, как хотите. Выставка, салон, ярмарка или даже творческая лаборатория по вызреванию форм художественного взаимодействия. Если быть точнее, то ярмарка — это когда торгуют не как придется, а через галереи по определенным правилам и критериям. Салон же — это вовсе не «очень и слишком красиво», а если художник действует напрямую, что, конечно, непросто. Сильно отвлекает от творческих задач. Но и здесь есть своя сермяжная правда. Свой интерактивный смысл.

Вообще, исследовать рынок, тем более художественный, — дело неблагодарное. Будто заглядываешь в чужой кошелек. С теми, у кого этого кошелька нет или он находится в другом месте, проще. Можно бескорыстно порассуждать о судьбах современного искусства. Благо все тут же рядом. И художники со своими картинами, и галеристы с очередными проектами, и искусствоведы с трудными мыслями. Хорошо это или плохо, но «правильного», расчетливого рынка явно не получается. Безусловно, есть зоны очень крутые. Заметно поредели стенды откровенно коммерческой галереи «Зеро». Ее хозяин деловито собран. Клиент всегда прав. Что бы там ни говорили остальные. Другое место на глаз определяемой активности — галерея «Пан-Дан». Помянем добрым словом дай бог не последнего йз наивных могикан Леню Пурыгина.

В галерее «N» продано два Оскара Рабина. По вполне разумным ценам. Примерно за столько же из галереи «Манеж» ушла картина Владимира Духовлинова и дырчатый металл Андрея Волкова на тему булгаковской «Аннушки». А вот у «Новой скульптурной галереи» проблемы. Работы явно высокого качества. Суриковцы Михаил Дронов, Сергей Бычков, Александр Смирнов и строгановцы Кирилл Протопопов и Виктор Корнеев держатся вместе. Кому, как не им, сохранять традиции московской скульптурной школы. Пока галеристы Ксения Григорян и Елена Малич отступать не собираются. Любая из представленных работ могла бы стать достойной приметой самого классного интерьера.

 

До хорошей скульптуры надо еще дорасти. Кто-то дозрел до колоритного бронзового «Борца» Олега Цхурбаева. Он дожидался своего часа с прошлой ярмарки.

У Анна Зарипова тоже, кажется, все в порядке. Появился заинтересованный коллекционер. Откровенно признается, что ему нравится восточная экзотика. Именно ею он хочет утеплить свой дом в зеленотравной Ирландии. А холодного авангарда хватает и в Европе. За приятелем потянулся еще один почитатель. Так натурально и субъективно ветвится арт-рыночное древо. Убеждаешься, что рукотворная живопись не умрет никогда, так же как и театр. Аккуратные произведения Леонида Семейко явно в фаворе. К ним благосклонны и любители, и высокие профессионалы. Постоянен наплыв посетителей у цветочно-фруктовых дам Михаила Ромадина. У непосредственного же Сергея Мирончева не густо. Начинал с Арбата. Прошел через галерею «Дар», персонально и совместно выставлялся во Франции и Бельгии. Не очень успешный результат нынешней ярмарки не смущает. Будет действовать дальше.

Многих авторов участие в арт-ярмарке подвигает на новые работы. Так, у Ольги Гречиной появилась неопознанная дама с откровенно зелеными крыльями. Вообще вся сплоченная группа гиперреалистов в составе Андрея Волкова, Сергея Геты, Семена Файбисовича и Сергея Шерстюка благодаря Ассоциации московских галерей прозвучала мощно и аккордно. Фотографичный Шерстюк нравится почти всем и сразу. И в этом россияне становятся немного похожими на американцев. Но до утраты национальной самобытности явно далеко. Потому что самобытности этой навалом. Еще перепадет и американцам.

Известный модельер Тамара Санчес впервые заявила о себе как фотохудожник. Из небольших кусочков словно из печных изразцов сложилась затейливая стенка.

Два заслуженных искусствоведа и один художник делятся своими восторгами по поводу работ Ирины Затуловской. Но это еще тайна, которую надо разгадать.

Художник Сергей Максютин совместно с галереей «Сегодня» экспериментирует с ширмами, вполне осознавая собственную авторскую природу. «Нет неконцептуального искусства». И это, согласитесь, хотя и спорная, но довольно крепкая позиция. И еще о том, что русская школа сильна своей фактурой. Абстракционист Борис Марковников, не обращая внимания на рыночную суть происходящего, пытается решить глубоко теоретический вопрос — чем нефигуративное искусство отличается от абстрактного. И что им обоим до «сюра». Воистину невидимые потенциальному клиенту творческие муки. А между тем какой-то владелец всерьез подумывает, а не впишутся ли кубистические геометрии Георгия Холодковского в его офис. Французов заинтересовали с трудом поддающиеся искусствоведческому определению яркие фантазии Геннадия Трошкова. Речь идет о возможной выставке.

Благородными скрепами выставочной мысли стали специальные проекты: изысканный «Пути абстракции» (Международная ассоциация искусствоведов), почти домашняя экспозиция Ивана Голицина «Два деда», рисунки Ивана Ефимова и акварели Владимира Голицина.

Арт-директор салона и ярмарки Вильям Мейланд, приглашенный в свое время директором Манежа Станиславом Каракашем, настроен терпимо и непредвзято. «Художественный процесс невозможно уложить в какую-то одну заданную схему. Пускай он проявляет себя во всем многообразии. Отстригать следует лишь заведомо порочные побеги». В целом, по предварительным прикидкам, коммерческий результат нынешнего мероприятия должен перекрыть декабрьский. Есть намерение сохранить и предрождественскую ярмарку для галерей, и пред пасхальный салон для художников. Юрий Никич, один из зачинателей «Арт-МИФов», но прикипевший все же душой и телом к радикальному крылу, абсолютно лоялен к ярмарочной неоднородности. «Как и в природе, в искусстве все имеет право на существование. То, что видим, — не рынок по западным меркам. А нечто другое.

Ситуация специфична. Вообще современное искусство — это не искусство, а другой вид деятельности».

И, как умудренно высказался старейшина неофициального творчества Юрий Злотников: «Все эти междоусобные внутрихудожественные разборки — буря в стакане воды. Российская ситуация традиционно стихийна. И не поддается логике и искусственному элитному выведению. Западный галерейный бизнес культивировался десятилетиями. Если для управления нужен конфликт, пусть будет конфликт. Но пусть не будет снобизма. Ничего нельзя запретить. Делайте что хотите. И если вы личность, то останетесь личностью».

Так творческое размежевание радикалов («Арт-Москва») и либералов («Арт-Манеж») приобретает все более витиеватый характер. В этом противостоянии есть и некоторый элемент ритуального устрашения. Вечное компромиссное балансирование между обороной, диктуемой чувством профессионального самосохранения, и творческим наступлением, инстинктивно зовущим к освоению новых художественных ареалов.