Выставки:
Клэс Ольденбург. Антология. Kunst und Austellungshalle der Bundesrepublik Deutschland, Бонн, февраль — май 1996;
Современная живопись Китая. Kunstmuseum, Бонн, февраль — июнь 1996;
«Art Frankfurt 1996». Франкфурт Мэссе, 14-18 марта 1996;
«Prospect 96». Фотография в современном искусстве. Kunstvereins, Schirn Kunsthalle, Франкфурт, март — май 1996.
«Новая экспозиция». Музей современного искусства. Франкфурт, ММК (Museum fur Moderne Kunst), январь — май 1996.

Liebe Freunde,

(Впечатления от увиденных на берегах двух великих немецких рек выставок хочется оформить как письмо к «дорогим друзьям». Этот жанр позволит не только описать увиденное, но и позлословить и сравнить с тем, что представляют нам в эти же месяцы родные выставочные залы.)

Состав выставки «Клэс Ольденбург. Антология» — 200 шедевров, созданных с 1958 года по сегодняшний день (в одиночку и вместе с соавтором — художницей Coosje van Bruggen), из Национальной галереи в Вашингтоне, Музея Гуггенхейма в Нью-Йорке и ряда других музеев. Торжество поп-арта во всем его величии, масштабе и великолепии начинается еще перед дверями в Боннский выставочный зал: одна из гигантских работ прославленного мастера американского поп-арта — «Наusball» («Дом-шар»; из перформанса на Венецианской биеннале «Corso del Costellо», 1985) — воспроизведен авторами в 1996 г. и представлен перед входом, на свежем воздухе. Он же является и символом выставки (если не всего течения поп-арта): этакого саморазвивающегося и самодостаточного консумеризма. Когда на мягкое основание наворачиваются все новые и новые слои вещей — стулья и бензобаки, столовые приборы и коврики — все из мягкого цветного поролона. Все гигантское, но не опасное, а скорее уютное. Ольденбург всегда проявлял себя завидным придумщиком: чего стоит его идея «мягкой скульптуры» — мехового мороженого и льняных гигантских выключателей, а особенно — проект «Mouse Museum, Ray Gun wing (1977)», где собрано все, что формально напоминает очертания револьвера, — от детских игрушек до корней и камней в форме пистолета.

Куратор выставки — знаменитый Д. Челант, курирующий современное искусство в Музее Гуггенхейма, прекрасно решил и еще одну проблему показа работ Ольденбурга. Очень комфортно, с большими, значимыми пространственными паузами в залах размещены едва ли четыре десятка работ — остальная часть Антологии предъявляется зрителю с помощью разнообразных современных медиа. Так, показ больших проектов (типа мобильного проекта 1969 года для Йельского университета, представляющего собой гигантскую губную помаду, перевозимую на гусеничном тракторе) сводится к экспонированию маленьких макетов и к подробной демонстрации тут же создания и жизни этих проектов в видеофильме. Особый зал отведен для показа кинопленок с перформансами Ольденбурга 1970-х годов (еще до видеосъемок). К нашим услугам, кроме того, компьютерные антологии художника, с которыми может «играться» любой посетитель. Да, Liebe Freunde, как мы ни отмахиваемся от всех этих технических «излишеств» и говорим, что можно и нужно вешать работы на рулонах оберточной бумаги (как на выставке «Эстетика Оттепели» на Каширке), настоящее экспозиционное совершенство, что и говорить, и профессионалам, и зрителям-профанам приятно.

А рядом, через дорогу, в Боннском Kunstmuseum уже не историческая, а вполне концептуальная экспозиция — «Современная живопись Китая». 170 работ 31 художника из всех районов Китая — станковая живопись и некие подобия инсталляций, вполне отражающие процесс ассимиляции (если не сказать «пережевывания») общеупотребительных идей европейского искусства 80-х годов.

Экспозицию эту никак не назовешь ни грандиозной (на все миллиарды китайского народа — жалкие три десятка имен), ни профессионально интересной: за каждым полотном явно стоят прототипы — то Кифер, то Кошут, то — в лучшем случае! — китайский соцреализм. Почему же пишет о ней немецкая пресса и ведутся телепередачи? Да, Liebe Freunde, это типичный пример «раскрутки» нового художественного явления. У выставки мощная государственная и денежная поддержка. Она спонсирована Фондом по культуре и искусству земли Северный Рейн — Вестфалия совместно с Комиссией по работе с иностранцами (Auswrtiges Amt). Самого явления — уникального или хотя бы примечательного в истории искусства XX века — как бы и нет, но зато оно мощно презентируется: от рекламы и дорогого каталога до выпуска по этому поводу фирмой «Swatch» специальных наручных часов с репродукциями работ с выставки.

Что можно предложить по этому поводу применительно к нашей ситуации?

Пожалуй, спецвариант фотоаппарата-мыльницы «Кодак», украшенного древнерусскими орнаментами и фигурой Св. Георгия в память о месячнике фотографии.

“Art Frankfurt 1996” — ежегодная европейски известная художественная ярмарка проходит в этот раз под девизом (подумать только!) «Искусство». В кураторских текстах (а курируют ее в том числе и такие известные персонажи, как директор ММК — Музея современного искусства Франкфурта Ж.-К. Амман и директор местного Кунстферайнса П. Вай- ермэр) всячески подчеркивается исключительность ситуации этого года: весьма представительное участие галерей (около 180 галерей, по преимуществу немецких и европейских), диапазон экспонентов (от современного искусства Китая до Америки) и в особенности кураторская композиция ярмарки — разделение галерей и их презентация в двух гигантских залах в зависимости от того, с каким искусством они работают — с «фигуративной», «абстрактной», «геометрической» тенденцией. Отдельно — «новые медиа и видео», а также «авторские книги и графика». Разумеется, при таких масштабах не исключены проколы и «непрозрачные» варианты — что такое видеоарт, которого немало в обоих залах? Что в нем конкретного — монитор или видеоклип? И, в свою очередь, что абстрактного и что геометрического в минималистской работе из настоящего камня или бронзы, каких тоже немало в двух залах?

Уровень представленных галерей можно прокомментировать только как весьма средний (лишь некоторые, например галерея «Lahumiere» (Париж), действительно относятся к верхам иерархии арт-рынка). Соответственно процент салонных, далеко отстоящих от актуальных авангардных поисков (и вообще от поисков) работ очень высок. Не удивляет поэтому присутствие здесь в качестве единственного представителя всего российского художественного рынка московской галереи «Нео-шаг». Как, вы не знаете, что это за галерея?! Спешу сообщить — существует на Хорошевском шоссе, 11, с 1989 года. Работает с такими художниками, как Андрей Фролов, Владимир Самсонов, Александр Кашкин, Нальби Бугашев. Все равно не припоминаете? Даю наводящие указания: сюжетные картинки в традициях «левого МОСХа», немного сюра от Малой Грузинки. Но очень камерно и лирично! Мы-то с вами варимся в своем соку, а все искусство нашего государства представляет на одной из самых известных европейских ярмарок А. Каш кин! Учитесь жить, господа! Единственный действительно интересный отсек всей ярмарки — спецпроект куратора Барбары Хоффман — экспозиция «Социальный взгляд» («Der soziale blick»), которая представляет художественные фотографии на социальную проблематику. Диапазон экспонентов весьма примечателен — от Родченко и X. Ньютона до молодых немецких фотографов. А сам этот аппендикс ярмарки несомненно перекликается с гвоздем весенней выставочной программы Франкфурта — выставкой «Prospect 96».

«Prospect 96» — это четвертая по счету триеннале современного искусства, проходящая во Франкфурте. Данная выставка вся посвящена «фотографии как виду искусства и технологии, занимающей все более важное место в современном искусстве вообще» (куратор П. Вайермэр). 85 фотографов и художников, работающих с фото, из 22 стран (в том числе Азии и Австралии) действительно представляют свои работы в двух больших экспозиционных пространствах — Schirn Kunsthalle и помещении местного Kunstvereins. Среди них такие «киты», как С. Шерман, Нобуйоши Араки, Гилберт и Джордж, Джефф Уолл. И для того, чтобы убедиться в мощности этой программы, вовсе не обязательно составлять список «потемкинских деревень» — ста выставок самой разной фотографии, многие из которых заведомо никем не посетятся.

Все работы франкфуртского «Prospect» — результат жесткого отбора и примеры чрезвычайно высокого технического качества. Типологически работы можно разбить (как это делают авторы сопроводительных текстов) достаточно стандартно — выделяют «урбанистическую», «экологическую», «феминистскую» темы. Эта искусствоведческая классификация кажется по-своему убедительной, но при взгляде на саму экспозицию нельзя не заметить мощную доминанту, в общем, одного мотива, так или иначе трактованного. Это Тело во всех его ипостасях, подробностях и поворотах. Тема «телесности» как главная в искусстве середины 90-х годов — вот о чем «Prospect 96». Так что прозорливы оказались и некоторые московские художники и галеристы, и некоторые наши фотографы, работавшие над этой темой последние годы. Не случайно Таня Либерман со своей известной уже в Москве серией «Человек и зеркало» (1993, серебряная печать), обыгрывающей Тело Гэрика Виноградова и запечатлевшей производимые с ним автором метаморфозы, — единственный русский экспонент. Надо отметить, что и концептуально и технически работы Т. Либерман отлично выдержали соседство с роскошными «принтами» Синди Шерман, фотоинсталляциями Гилберта и Джорджа и прочими западными фотографическими опусами, нередко демонстрирующими фантастическое визуальное совершенство. Экспозиция во Франкфурте уделяет достаточно места и новейшим методам работы с фото- или видеоизображением — «дигитальной» фотографии («digital works»), где изображение видоизменяется на компьютере и затем печатается. Один из впечатляющих предметов — серия мужских портретов известного авторского дуэта Aziz + Cucher (художники из Сан-Франциско — Anthony Aziz и Sammy Cucher), где благодаря компьютеру персонажи лишаются глаз, рта и лицо словно обтягивается естественной пленкой — олицетворением вечной преграды между субъектом и средой. После этого все вытащенные наружу внутренности членов группы АЕС кажутся вполне дилетантским «фотоманством». И пусть утверждают московские фотоумельцы, что Искусство и Идея первичны, а фотография как техника вторична, им еще учиться и учиться...

И, наконец, Новая экспозиция в ММК, курируемом Жаном-Кристофом Амманом. Это уже девятая по счету «Смена сцены» в существующем около 5лет музее. В построенном в лучших правилах постмодернизма новехоньком здании сам бог велел устраивать экспозиции современного искусства. С тактом, с чувством — благодаря огромным экспозиционным возможностям — показать в отдельных не просто отсеках, но залах — и гигантскую инсталляцию Бойса, и видеоинсталляцию Н. Д. Пайка. И отдать большой зал под «мусорную инсталляцию» И. Кабакова, где зритель должен идти по шатким деревянным настилам — от одной веревочки с подвешенным экспонатом к другой, тем самым физически постигая смысл затеи. А уж потом, в «фойе», читая переводы надписей по-немецки.

MMK — пример активно комплектующегося музея, благодаря энергии его руководства постоянно изыскивающего средства на покупку новых шедевров модернизма. В новой экспозиции — недавно закупленный с помощью Хессенского культурного фонда ковер Алигьеро Боэтти « Тысяча самых длинных рек мира» (1976 — 1978) — огромное поле (280х 460 см) с вышитыми рядами названий рек. Где бы такие вещи могли храниться в Москве, к примеру? Разве что в депозитарии Третьяковки. Да и менее масштабные экспонаты (например, работы поп-артистов или фотографии известного немецкого фотографа А. Тюльмана) находят здесь достойное и надежное место экспонирования. В планах музея на этот год — показ коллекции (той что не на стенах, но в фондах) в Музее Уитни, «Круглый стол» и выставка в Музее современного искусства в Сан-Франциско. Все это в обмен на выставки современного американского искусства во Франкфурте. Только вот в Москву пока они свою коллекцию везти не собираются. То ли климат не по душе, то ли объект обмена сомнителен?