18+

Настало время задаться вопросом, является ли двуногое, двуглазое, дышащее человеческое тело с объемом головного мозга в 1400 см3, — является ли это тело все еще адекватной биологической формой. Ведь оно уже не может справиться с количеством, качеством и сложностью аккумулирующейся в нем информации, оно подавлено точностью, скоростью и мощью современных технологий; биологически несовершенное, оно не способно освоить новый внепланетарный контекст. Как конструкция тело не эффективно, да и не долговечно. Оно часто выходит из строя, подвержено быстрому утомлению, его работоспособность зависит от возраста. Подвержено оно и болезням, оно — смертно, причем подчас преждевременно. Его способность к выживанию ограниченна: без пищи оно может просуществовать лишь несколько недель, без жидкости — несколько дней, без кислорода — несколько минут. Устроенное не на модульном принципе и обладая сильным иммунитетом, тело с трудом переносит трансплантацию износившихся органов. Признать тело организмом устаревшим, найти ему замену — кому-то эта задача может показаться технологической эйфорией, а кому-то — величайшим из свершений человечества. Осознав, насколько хрупка конструкция его тела, человек может выработать постэволюционистские стратегии. Ныне речь идет не о бесконечном воспроизводстве этого биологического вида, но о его совершенствовании путем перекомпоновки. Главенствующими ныне стали уже не отношения мужчина — женщина, а человек — машина. Тело действительно устарело. Мы переживаем эпоху конца философии и психологии. Само понятие «мысль» кажется уже принадлежащим истории человечества.

Не имеет более смысла рассматривать тело как средоточие психического или социального начала, скорее к нему нужно относиться как к некой конструкции, которую требуется видоизменять и регулировать. Тело более не субъект, а объект; не объект желания, но объект, нуждающийся в преобразовании. Психосоциальному этапу была свойственна самоцентрация, когда тело само себя изучало и объясняло через физическую активность и метафизическое созерцание. Однако, принимая факт своей бренности, тело должно избавиться от субъективности и пересмотреть или, по возможности, даже перестроить свою конструкцию. Изменение строения тела предполагает более полное и точное восприятие мира. Как объект тело обретет не виданную ранее мощь и может достичь ускорения, способного преодолеть земное притяжение. Оно превратится в постэволюционистский снаряд, обретет новую форму и функции. Тело укоренит в себе наделенную биологической совместимостью микротехнологию. Эта технология, значимость которой остается недооцененной, на самом деле является одним из самых важных открытий в истории человечества: она способна изменить физические параметры любого человеческого существа. Она не только прикрепля ется, «прививается» к организму, но и вживляется в него. Будучи некогда вместилищем тела, технология ныне становится его составной частью. Являясь бездушным инструментом, технология фрагментирует и обезличивает опыт; став составной частью тела, она позволяет преодолеть видовую природу человеческого. Отныне нет смысла культивировать в себе «человечность», превозносить свое природное превосходство. Когда техника проникла в тело, эволюция остановилась. Видовая сплоченность теряет значение, когда техника открывает путь индивидуального развития и совершенствования. Значимо ныне не различие между телом и сознанием, а разрыв между телом и видом. Тело в своем развитии должно выйти за пределы своих биологических, культурных и вообще земных параметров. Если до конца осмыслить значение техники, то можно прийти к странному заключению: мы вступаем в эпоху постисторического, надчеловеческого и даже сверхземного сознания.

Мои первые перформансы были основаны на принципах зондажа — проникновения в тело (это были три фильма о моих внутренностях: о желудке, легких, ободочной кишке и двадцать пять — о его выделениях), и посвящены они были определению физических характеристик органического тела. В моих же последних акциях я значительно расширяю диапазон этого акустическо-визуаль-ного анализа: здесь исследуются импульсы головного мозга (данные ЭЭГ — электроэнцефалограммы), сокращение мускулов (ЭМГ — электромиография), сердцебиение (ЭКГ — электрокардиограмма), артериальное давление (плетисмограф), кровяное давление (аппарат Допплера); специальная аппаратура замеряла в этих работах-исследованиях динамику телодвижений. В общем звуковом фоне здесь смешалось шипение, по-звякивание, постукивание, бульканье, щелканье постоянно включавшихся и выключавшихся приборов. В этих последних акциях я начал использовать механическую третью руку, прикрепленную к правой руке и способную совершать произвольные жесты. Это был скорее вспомогательный элемент, чем протез, заменяющий поврежденный орган, и приводился в движение он с помощью импульсов ЭМГ, укрепленного на животе и на ногах. В результате эта механическая рука была способна сжимать и разжимать пальцы, вращаться вокруг запястья на 290 градусов как по, так и против часовой стрелки, она могла, хотя и неловко, прикасаться и ощупывать. Тело приводило в движение вспомогательные манипуляторы, дистанционно управляемая левая рука под воздействием двух стимулирующих аппаратов совершала непроизвольные движения. Электроды, укрепленные на сгибе руки и на бицепсе, передавали импульсы, регулирующие движения запястья и пальцев. С включением всех датчиков и аппаратов рука ритмически повторяла движения; звуковые сигналы стимуляторов, как и лязг механической третьей руки, составляли шумовой фон перформанса. Тело оказалось включенным в интерактивную световую инсталляцию: мигание датчиков (когда синхронное, когда нет) усиливалось в зависимости от активности тела, высвобождающего энергию. В данном случае свет — отнюдь не подсветка тела: он сигнализировал о его внутренних ритмах. Подобно хореографической постановке, перформанс регулировал и определял движения, контролировал жесты и внутренние ритмы. В нем обы-грывались отношения между психологическим регулированием, обследованием тела посредством электроники и действием машины, расширяющей свои функции. Тело, рыхлое и влажное, слишком сложно устроенное, малоприспособлено к существованию во внеземных условиях. Чтобы оно стало более долговечным и менее уязвимым, его нужно выпотрошить, обезводить, сделать прочным. Тело, внутренняя организация которого неизменна, — подобное тело ныне бесполезно. Чтобы преобразовать тело, нужно исходить не из возможностей его внутренней структуры. Решение этой проблемы на самом деле лежит на поверхности. Если важнейшим историческим этапом эволюции человека было изменение положения тела и способа его передвижения, то ныне дальнейшее его развитие требует смены кожной поверхности. Встает задача изобретения кожи синтетической, способной поглощать кислород и свет (а он бы химическим путем перерабатывался в питательные элементы). Так мы смогли бы радикально преобразовать тело, избавиться от многих лишних и плохо функционирующих органов, свести до минимума количество его токсичных выделений. Вычищенное тело можно будет легче приспособить к технологической начинке.

Во внеземных условиях исчерпанность органического тела станет неоспоримо очевидной, а потребность изменить его — более насущной. Необходимо создать самодостаточное тело с разветвленной сенсорной системой и мощным интеллектуальным потенциалом. За пределами нашей планеты, вне биосферы с ее сложным циклом энергетической подпитки тело неминуемо проявит свою уязвимость: не только свою неспособность биологически выжить и развиваться, но и правильно воспринимать окружающее пространство. Мало того, чтобы готовить для специальных мест обитания специальные же тела, мы должны подумать об изобретении панпланетарной физиологии, создания которой (долговечные и способные к адаптации) могли бы существовать в самых разнообразных атмосферных, гравитационных и энергетических условиях. При искусственном оплодотворении и искусственном же кормлении зародыша исчезнет как не соответствующее эпохе техницизма само понятие «рождение». Лишится смысла и понятие «смерть»: тело будет реорганизовано на модульной основе и пораженную секцию станет возможным просто заменить новой. Смертно то, что существует, — эта сентенция уже пройдена эволюцией. Впредь тело не нужно восстанавливать, достаточно иметь к нему запасные части: оно больше не будет ни изнашиваться, ни уставать. Оно преодолеет время и с обновленным энергетическим потенциалом обгонит его. Чтобы адаптироваться к внеземным пространствам и времени, тела должны стать бессмертными. Утопические мечтания станут безусловными требованиями постэволюционистской стратегии. Оставим при этом бытующие предрассудки — легенды о Фаусте и страхи породить нового Франкенштейна. Технология необходима не только потому, что она дает власть: операционно эффективная, дистанционно управляющая сенсорной системой, она абстрагирует объект. Технология делает тело пассивным. Опосредуя отношения между телом и миром, она лишает тело многих его функций. Дезориентированному и лишенному связей телу остается прибегнуть к симбиозу. Тело еще не может свыкнуться со своей автономией, но оно способно использовать свою мобильность. Включенное в машинизированную систему, оно должно быть пассивным. Чтобы функционировать в будущем и действительно достичь симбиоза, превратившись в гибрид, тело необходимо подвергнуть анестезии.

Главная проблема, возникающая при освоении космических пространств, — это не столько точность и безотказность техники, сколько хрупкость и уязвимость человеческого тела. Действительно, пришло время «перекроить» людей и привести их тела в соответствие с уровнем развития современной науки. Вполне очевидно, что в безвоздушном пространстве техника работает лучше и дольше: ведь, в отличие от Земли, там не существует сил трения. Проблемы возникают именно с человеком: его тело нужно предохранить от перепадов температуры, давления и воздействия радиации. Задача заключается в поддержании жизнедеятельности человека в ходе его длительных космических перелетов. Видимо, лучшее решение здесь — это симбиоз человеческого тела и техники. Вживленные элементы смогут генерировать энергию и способствовать совершенствованию тела, «внешний костяк» укрепит его, механические манипуляторы увеличат его функциональность. С помощью микроробототехники мы сможем не только зондировать и управлять внутренними органами человека, но и вмешаться в бактериальные процессы.

Система дистанционного воздействия поможет поддержать и увеличить функциональность человеческого тела, прерывающегося вне пределов Земли. Одного оператора будет достаточно, чтобы одновременно управлять роботами, находящимися в разных пространствах, как и, наоборот, эксперты из разных мест смогут совместно управлять одним роботом-субститутом. Дистанционное управление должно стать не просто системой визуального наблюдения и манипулирования, но механизмом контроля над всей системой нервных окончаний человеческого организма, механизмом, регулирующим движения, давление и ориентацию тела. Полуавтономным роботам в разумных пределах будет позволена некоторая произвольность действий. Дистанционная автоматика, имитирующая временные процессы, позволит расширить рамки реального времени и тем самым улучшить производительность. Эффект телеприсутствия даст иллюзию высокоточного воспроизведения телесуществования. Электронное пространство станет не просто лишь информационным полем, а местом реального действия. Оно установит между телом и механизмами сложную, интерактивную связь. Тело превысит обычные размеры, его функции станут масштабнее. Эффективность его деятельности больше не будет ограничиваться ни психологией, ни особыми условиями пребывания в том или ином пространстве. Электронное пространство реорганизует тело и умножит его производительные возможности.

 

Перевод с французского МИХАИЛА БОДЕ