Солдаты, дорогие друзья! Мирное время уже миновало!

1. В период капиталистической дезинтеграции искусство все более и более становится сферой исключительного влияния медиа и все менее и менее зависит от страны происхождения. По существу, все искусство служит мировой власти.

2. Вследствие развития и распространения медиа духовный номадизм в искусстве лишен оснований, смысла и оправданий. Искусство становится симулякром, связь с глобализмом сводит его к симуляции, а постмодернизм приводит к банкротству. Бессвязная банальность постмодернизма делает из искусства конвейер тривиальностей, что отражает общее состояние дел. Художники больше не хотят ничего говорить нам, ибо сегодня они просто не могут сказать ничего нового. Поэтому любые формы самопрезентирования — пустой расход горючего.

3. Теперь, когда нами осознано стремление медиаиндустрии к интеграции искусства, нам становятся ясны намерения государства. Произведения искусства — это не «духовные коллективы», и тем более это не «ментальные коллективы», не «художественное наследие» и даже не «коллективный образ будущего».  То явление, которое мы характеризуем понятием (пост)модернизм в искусстве — это в действительности уникальный интегрированный политический процесс, подчиненный или слившийся с интегрированной продукцией сознания. Союз чисто политической системы с чисто социальной и создал современное государство, и именно эти интересы приводят к установившейся практике репрезентирования современного искусства по принципу национального представительства, когда, к примеру, акции типа Венецианской биеннале членятся на национальные павильоны.

4. Сегодня нам приходится быть свидетелями дестратификации национальных государств, роль которых сходит на нет. Переход от наднациональных мировых корпораций к наднациональным объединениям и интернациональным организациям приводит к потере национального суверенитета. Разветвленная сеть банковских систем и финансовых операций развивается с электронной скоростью: отдельные страны уже не в состоянии контролировать порожденный этой сетью капитал. Искусство же разносится этими потоками как прибавочная стоимость, и основа этой циничной идеологии больше не выражается ни «laissez-faire», ни даже марксизмом, но глобализмом, идея которого: художественная деятельность — это явление метафизики банковских перемещений.

5. Глобализм представляется как нечто превосходящее идеологию служения интересам узкой группы. Так же, как некогда национализм утверждал, что говорит от имени всей нации, глобализм утверждает, что говорит от имени всего мира. Он рассматривается как вид эволюционной необходимости, как ступень к «космическому сознанию», которое в будущем охватит всю Вселенную.

6. До тех пор, пока нации и государства будут дезинтегрированы и реорганизованы, пока наднациональные корпорации будут приспосабливаться к экономике мирового искусства, а в этнически возбудимых регионах будут ощущаться постоянная нестабильность и угроза войны — мы будем вынуждены стоять лицом к лицу с проблемой поиска совершенно новых (политических или эстетических) организационных форм. Они помогут создать динамичную систему матриц, некую «упаковку», способную установить показательный «новый мировой порядок» мир, в котором национальное государство станет опасным анахронизмом. Идея господствующего глобализма со своей идеологией насильственного универсализма станет бесполезной для регионов с подавленной национальной индивидуальностью. Появление новой коммуникативной парадигмы не может осуществиться без разрыва старых отношений, разрушения окостеневших систем и колебаний в финансовом мире. То, что кажется хаосом — это в действительности перемещение силовых центров в соответствии с требованиями новой цивилизации. Поэтому в этот переходный период мы находим свое собственное тело, свой собственный modus vivendi, свой собственный способ репрезентации и свое собственное государство — NSK.

7. РОССИЯНЕ, ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ВРЕМЕНА НАЦИОНАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВ МИНОВАЛИ

NSK

 

NSK — государство во времени

Раны, которые прошлое наносит настоящему и будущему, можно исцелить, лишь обратившись к изначальным конфликтам. Современное искусство еще не преодолело конфликта, вызванного стремительной и эффективной ассимиляцией художественного авангарда системами тоталитарных государств. Обычное понимание авангарда как основного феномена XX века отягощено страхами и предубеждениями. С одной стороны, этот период наивно прославляется и мифологизируется, противоположная тенденция состоит в скрупулезном подсчитывании всех его компромиссов и неудач, чтобы удерживать нас подальше от этого грандиозного заблуждения и избежать его повторения.

NSK (Neue Slovenische Kunst) заново переживает травмы авангарда; эта группа отождествляет себя с авангардом ассимилированным системой тоталитарного государства; являет себя Искусством, имеющим образ Государства.

Наиболее важной характеристикой авангардных движений является то, что они жизнедействуют в рамках коллектива Но можно сказать, что это и есть их болевая точка, в которой сталкиваются прогрессивная философия, социальная теория и милитаризм. Вопрос о коллективизме, т.е. вопрос о том, как организовать общение и обустроить сосуществование автономных индивидуумов в сообществе, может быть разрешен двояким образом. Современные государства все еще озабочены проблемой коллективизации и социализации индивидуума, тогда как авангардные движения всегда старались разрешить проблему индивидуализации коллектива. Движения авангарда пытались создавать такие автономные социальные организмы, которые способствовали бы развитию и определению характерных особенностей, потребностей и ценностей индивидуализма, не реализуемых в системах официального государства.

Коллективизм авангардных движений имел экспериментальное значение. С их разрушением конструктивные социальные воззрения в искусстве впали в немилость, что привело к социальному эскапизму ортодоксального модернизма и послужило причиной кризиса основополагающих ценностей в постмодернизме.

Группа NSK определяет свой коллективизм в рамках автономного государства как художественный принцип, которому подчинены все остальные пространственные и материальные процедуры художественного творчества. Это процедура разрушения и анализа прошлых форм и ситуаций создает новые условия для развития индивидуума в рамках коллектива. Одна из целей NSK — доказать, что абстракционизм в своем основном философском компоненте — супрематизме — вычленяет политический язык мировых культур из языка и искусства и содержит социальную программу адекватную нуждам современного человека и общества. «Государство во времени NSK» — это абстрактный организм, высшее тело, скульптурно определенное в пространстве, обладающее реальным теплом тела, духом и работой своих членов. NSK предоставляет статус государства не территории, но разуму, границы которого находятся в состоянии постоянного движения в соответствии с движениями и изменениями его символического и физического коллективного тела.

IRWIN и Эда Чуфер

 

Es gibt keinen Staat in Europa

Долгие годы в мифологии левых кругов (и не только левых) Государство выступало изначальным источником Зла, живым мертвецом, паразитирующим на телеобщества. Репрессивный — в особенности идеологический — аппарат государства был представлен как процесс поддержания дисциплины и надзирания за ней, как броня, укрепляющая здоровое тело общества. Утопической перспективой, открытой как для радикального левого крыла, так и для антилиберального правого крыла, было упразднение государства или его подчинение обществу. Сегодняшний опыт, сконцентрированный в одном-единственном слове «Босния», ставит нас лицом к лицу с реальностью этой утопии. То, что мы видим в Боснии, — прямое следствие дезинтеграции государственной власти или ее подчинения силовой игре этнических общин. Боснии недостает единой государственной власти, возвышающейся над этническими разногласиями. Аналогичная тенденция наблюдается и Сербии, где мы опять сталкиваемся с состоянием, которое основано не на современной концепции государственности, но сплавлено с догосударственным этническим смешением. Так в Косово парадоксальным образом на одной территории сосуществуют два государства: государственная власть Сербии и действующие наравне с государством органы Республики Косово. Левым кругам, нерасположенным к господству закона и порядка, пришлось столкнуться со своими собственными идеалами, провозглашенными в Боснии и Сербии, где неподнадзорные местные военачальники грабят, убивают и сводят личные счеты. Вопреки ожиданиям стало ясно, что в разрушении государственной власти освобождения нет, напротив: мы отданы коррупции и неуловимой игре местных интересов, которые больше не стеснены рамками законных структур.

В определенном смысле «Босния» это метафора всей Европы в целом. Европа все ближе и ближе подходит к состоянию «разгосударствливания», при котором государственный аппарат теряет свои связующий характер. Авторитет государства разрушается сверху трансевропейскими отношениями, определяемыми из Брюсселя, и международными экономическими связями, а снизу — местными этническими интересами, ни один из которых не является достаточно сильным, чтобы всецело заменить государственную власть. Пожалуй, прав был Этьен Баливар, охарактеризовав складывающуюся в Европе ситуацию словами: «Es gibt keinen Staat in Europa» («В Европе больше нет государства»).

Итак, из всего этого необходимо вывести кажущееся на первый взгляд парадоксальным, но тем не менее решающее заключение: сегодня в концепции утопии произошел поворот от безгосударственного общества к безнациональному государству, к государству, которое основывается не на этнической общности и принадлежащей ей территории, т.е. к государству без территории, к чисто искусственной структуре законов и власти, которая разорвала бы пуповину этнической прикрепленности, туземности и укорененности в местной почве.

Поскольку искусство, по определению, действует разрушительно на существующий порядок, любое искусство, которое сегодня хочет быть на уровне своего предназначения, должно быть искусством на службе у еще-не-существующей-страны. Оно должно отказаться от воспевания праздных островков уединения с их кажущейся обособленностью от аппарата власти и добровольно стать маленьким зубцом в этом механизме, слугой нового Левиафана, которого оно выпускает как джинна из бутылки.

Славой Жижек