Четыре туза обозначают исполнение желаний или неприятную неожиданность.

ПРЕДСКАЗАНИЯ СУДЬБЫ.

Трефовые интересы к местному и сердечному склонили профессиональных гадалок к отслеживанию провинциального прошлого некоторых крупных фигур московского расклада. Пошли слухи и разговоры о корнях и кронах, крови и почве. Но Одесса пока не вошла в «Топографию», ибо требует отдельного гадания. Ведь если раньше в столичной колоде оказывались лишь разрозненные короли, так или иначе крапленные Одессой (М.Бахтин, В.Кандинский, В.Катаев, В.Наумец, В.Хрущ и т.п.), то со второй половины 1980-х сложилась уже полная одесская масть. Ее составляют и вполне натурализовавшиеся С.Ануфриев, Ю.Лейдерман,

«Перцы», Л.Резун, И.Чацкин; и вечный интернент Л.Войцехов; и временами набегающие А.Лисовский, С.Лыков, Е.Некрасова, А.Ройтбурд, В.Рябченко, «Трупы», П.Фомский (в паре) и многие другие. («Мартынчики» еще тасуются и неизвестно где лягут.) Даже такой червовый король, как М.Гельман (женатый человек, радостные вести, с пикой — получение денег, с трефой — хлопоты, с червой — успех) проездом из Одессы. Эта сильная, чисто чалая масть, во многом делающая московскую игру, наводит на мысль о трансгрессии провинциального в провиденциальное и побуждает пристальней вглядеться в то, что было.

 

ЧТО БЫЛО...

...играли в карты у конногвардейца Нарумова.
Пушкин.

А были марьяж веков и Товарщество южнорусских (с августа в 1991 читать «южноукраинских») художников, и милый дедушка Кириак Константинович; а искусство было душевное, человеческое, и брали всего понемножку: и слева, и справа, и сзади, и эклектика была витальная, и свеча горела на столе.

Крамской, Серов, Кандинский сетовали на меркантильность одесской публики, равнодушной к высокому искусству, а публика покупала картины, ходила на выставки и читала о них в десятках газет такие длинные очерки, какие ныне пишут только о маньяках сексуальных и политических. Любители изящных искусств собирали коллекции, устраивали общедоступные музеи, закладывали основы постмодернизма. «Наиболее правильным, — писал выученик К.Костанди В.Издебский в зиму 1909 от Р.Х., — казалось нам дать возможность высказаться представителям всех направлений: от классического академизма, через все ступени импрессионизма, к последней красочной глубине». Осерчали на Издебского и Кириак Константинович, и Илья Ефимович, и сам пиковый Стасов (солидный человек, соперник; с пиками предвещает благо, с трефами — противодействие и злодейство), а «Одесский листок» поместил отклик тогдашнего искусствоведа в штатском: «В Салоне Издебского собрана мазня французских декадентов (П.Боннара, Ж.Брака, А.Матисса, О.Редона, А.Руссо, П.Синьяка и др. — М.Р.) и их русских последователей (А.Альтмана, Л.Бакста, Б.Борисова-Мусатова, И.Машкова, А.Экстер и др. — М.Р.)». Но самые почитаемые в городе «Одесские новости» поддержали младого поляка, короля бубен (с червою — веселье и перемена жизни), будто провидя Нечто в этом ровном каре из И.Бродского, Д.Бурлюка, Н.Кузнецова и В.Кандинского, вкупе с помянутыми декадентами и непомянутыми академистами.

Но час еще не пробил; не мир, но меч несла с собой последняя красочная глубина (бубновый валет — мальчик) в контрах с классическим академизмом (солидной дамой треф): валет бубен с дамой треф — нехорошо.

И выскочила тут бубновая шестерка (самая счастливая карта, скорая веселая дорога, полнейшее исполнение желаний, с девяткой пик — смерть) с девяткой пик. ОНО пришло. Почти все уцелевшие академисты и декаденты отбыли из Одессы на одном пароходе. Искусство прекратило надземное течение свое, опустившись в артезианские глубины. Но Одесса, следуя советам П.Глобы, с пушкинских времен содержала в порядке артезианские колодцы, отворачивалась от казенных домов, избегала крайностей и вытесняла крайних, оставаясь при своих интересах.

 

 

ПРИ СВОИХ ИНТЕРЕСАХ...

Должна вас предупредить, девушка, что я за сеанс меньше пятидесяти копеек не беру.
Е.Боур.

Во второй половине 1980-х пиковая десятка (неудачи, несбыточные желания) легла с семеркой лик (неожиданное известие о перемене обстоятельств), и бубновая шестерка обернулась девяткой — картой денег.

Сейчас в Одессе искусством торгуют все: от «комков» до музеев. Неясно, правда, кто покупает: встречные потоки эмигрантов и интуристов иссякли, а банки, коим положено приобретать акции, объекты, флуксусы и, на худой конец, картины, сами норовят ими торгануть, причем без риска, на комиссионных началах. Однако голодающих художников не наблюдается. Не увидишь их, как бывало, роющимися в мусорниках в поисках художественных материалов. Теперь они подкапываются под спонсоров. Около десятка коммерческих телеканалов установили следующую ценностную иерархию: а) американские фильмы, б) современное изобразительное искусство, в) коррупция свободной экономической зоны.

Открылись десятки салонов, и открываются новые. Галерей нет: все торгуют по принципу Издебского — от классического академизма через все ступени импрессионизма. Впрочем, «последние глубины» в Одессе пока не идут. Но и «глубинникам», и «академистам» где-то раз в три месяца выпадает шестерка пик с десяткой бубен (в ногах): дальняя дорога за деньгами. Но не это лежит на сердце.

 

 

НА СЕРДЦЕ...

Она всю жизнь будет меня за валета бубнового считать... и все-таки любить по-своему...
Г.Поспелов.

Вот уже лет десять будет, как во всесоюзном раскладе возобладала постмодернистская масть. А потом валет червей В.Левашов (русый, простолюдин, благополучные вести, веселая компаний выложился в паре с Е.Деготь (дама пик с червою — покровительница в любви, помощь в делах), и справа открылись карты украинского трансавангарда. Одесса явилась Москве уже не в мимикрирующем постконцептуальном облике, а в своем исконно-аутентичном теле бубнового валета А.Ройтбурда (мальчик, посланник, доверенная особа, с фигурой — человек сомнительный, материалист, с любым королем — человек коммерческий, с дамою треф — нехорошо).

Как уже было говорено, Одесса всегда избегала вестников, пророков и крайних, которые напрягают. Возвышенные интенции модернистов никак не вписывались в равномерно-ассимилирующее пространство море-степной полосы. Они были уместны и милы только в катакомбах или заоблачных высях. Но после хлопотных успехов на всесоюзных молодежных посланники стали коварно просачиваться в одесские казенные дома. Художественный музей два года подряд завлекал наивных горожан лукавыми афишками «После модернизма» и «После модернизма — 2». Потом в Литературном и Краеведческом музеях открылись «Новые фигурации», достаточно полная украинская колода с тузами, вроде Г.Савадова, и сопутствующими фигурами. А к фигурациям одесситы всегда относились с почтением. Здесь они, впрочем, от восторга не рыдали, ной камнями не забрасывали. И тогда в сердечном тумане заблестел кремнистый путь к своему казенному дому.

 

 

ДЛЯ ДОМА...

Вздумала было на ночь загадать на картах после молитвы, да, видно, в наказание-то бог и наслал его.
Н. Коробочка.

Известный в Одессе журналист, коллекционер и король треф Ф.Кохрихт (верный друг, друг спешит, муж, любовник, вообще — предвещает счастье, с тузом треф — счастливый исход задуманного предприятия) подбил друзей детства — коммерческих людей — на открытие трефового туза, частного казенного дома под названием «Одесский музей современного искусства фирмы «Тирс». Одесса есть Одесса, и заповедник современного искусства разместили в «Шахском дворце» под одними сводами с Домом народного творчества и культпросветучилищем. Этаже псевдоготическая площадка стала базой Центра современного искусства под кураторством М.Жарковой, дамы треф (солидная, приятельница; мать и сподвижница С.Ануфриева; с бубновым валетом — нехорошо).

Хрупкую Маргариту Георгиевну закружили бубновые хлопоты и трефовые беспокойства, а также пиковые (дарвинистские) контры художников разных мастей, но она поставила дело солидно, выложив классический (экспериментальный и региональный) расклад.

Слева (прошлое) пошли: ретроспекция В.Хруща, отца и блудного сына одесского андеграунда, и мемориальная выставка «В остывающих котлах», памяти одесских беспризорников предперестроеч-ной эпохи с тогдашними работами С.Ануфриева, Л.Войцехова, Ю.Лейдермана, А.Маринюка, «Перцев», А.Ройтбурда, В.Федорова, И.Чацкина и др.

Слева внизу (отдаленное будущее) — «Стереотипы» Лисовского, изысканные пространственно-временые послания потомкам.

В ногах (вечнопреходящее) — «Тихая жизнь», ирреально академизированные натюрморты Т.Гончаренко, В.Кулигиной, СБелика.

В головах и справа (ближайшее будущее) сумбурно и обаятельно разметались нежные одесские валетики-младогегельянцы с арт-проектами: «Подозреваемая реальность», метафизический реализм А.Ганькевича, Е.Гераскина, И.Гусева, Д.Дульфана, А.Казанджия, О.Мигаса, Д.Нужина и др.; «Эфирный лабораторий» из альянса дульфановского «Лаборатория Искажения смыслов» и радиостанции «Внутренний голос» Р.Рубанского, при участии Лигейроса (Д.Карабанова) в качестве означаемого «Ничто»; перформанс «Дефлорация океана» В.Бондаренко и И.Гусева, квазисакральная самореклама двух «соленых атлантов» и одной «голубоглазой нимфы».

Е.Некрасова вне временного полагания навеяла на шелковые ресницы арт-проект «Сон» с диарамами сновидений одной ночи нескольких сновидцев различного достоинства, а слева вверху (настоящее, но вдали) оказались молодые художники из Розенхайма (округ-побратим Ф.Кохрихта) и киевские «Генетические мутации» И.Чичкана и И.Исупова.

Для дома предвидится выставка продолжателей южнорусских традиций, для семьи — украинское народное творчество, для сердца — грандиозный проект Ануфриева «Аква вита», коим предполагается окропить всю Одессу в канун ее 200-летия.

После закрытия кофейни «Зеркалка» в горсаду — земле обетованной одесских цыганок и художников — Центр современного искусства стал единственным местом молодежной арт-тусовки. Но год спустя, этим летом, Виктория Кильтер (дама туз) открыла фундацию «Новое пространство» показательным выступлением короля канадо-украинского перформанса Ю.Онуха «The well» или, по-украински, «Джерело». После этого в паре с червовым королем Гельманом и при поддержке бубнового валета Ройтбурда была организована конференция «Проблемы регионального...» на фоне «Шаров (по-украински — пуль) для Сократа, или Явления Хоровского Одессе». Конференция попала в десятку червей (город, на сердце — радость, в головах — платоническая любовь и уединенное свидание с любимой, веселье в гостях). Под счастливым воздействием природных условий она органично перешла в сеанс вербального спиритизма, на котором легко одетые М.Гельман, Е.Деготь, A.Ковалев, Е.Курляндцева, полутартуский B.Беспрозванный и чисто одесские медиумы вызывали различных духов, устанавливая связи с гением места, покрытого опавшим каштановым цветом. И явилось мимолетное, но сладостное видение того, что будет.

 

ЧТО БУДЕТ...

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
Екклесиаст, сын Давидов.

А что было, то и будет: и близкая дорога в Киев, и дальняя — в Москву, и шестерка треф — в Нью-Йорк, и шесть бубен — в Мюнхен, и будут интересы и хлопоты, беспокойства и успехи, и все чаще начнут возвращаться короли Пересыпи и Молдаванки, бежавшие когда-то от катакомбной скуки и тоски.

И приедет вскоре буревестник интегральной культуры С.Ануфриев, конгломерат тузов (пишущий человек, времена года, чужой дом, острием вниз — успех; исполнение желаний или неприятная неожиданность) и привезет в раскладе «Аква виты» знаменательную акцию «Возвращение Одиссея» (с неприятной неожиданностью для червовых женихов, ибо лук будет настоящий).

И устроится веселая компания творческого объединения «Новое искусство» в ладах со старым искусством, с фондами, грандами, королями и валетами, с радостными встречами и удушающими объятиями, прекрасными дамами и финансовыми тузами разного достоинства, и флаги в гости будут к нам.

Что было, то и будет: в Одессу Одесса и вернется, но, надо думать, на метауровне. И брать будут всего помногу, и искусство будет метадушевное, метачеловечное, если, конечно, не выскочит снова бедовая карта с полнейшим исполнением желаний — смертью.

А если так, то нужно ли нам знать, чем дело кончится и сердце успокоится?