Выпуск: №15 1997
Вступление
КомиксБез рубрики
Камера хранения закрытаНикита АлексеевСвидетельства
Когда начались 80-е?Сергей ШутовАпологии
Полигон-аптартКонстантин ЗвездочетовМонографии
«Мухоморы»Александра ОбуховаГлоссарий
Глоссарий. ХЖ №15Елена ПетровскаяПубликации
Эффект бобура (фрагменты)Жан БодрийярКруглый стол
Рождение 80-х из мифа репрезентацииКонстантин ЗвездочетовЭкскурсы
Система сверхмодыГеоргий ЛитичевскийСитуации
Социалистический медведь в буржуазном жанреВячеслав КурицынИнтервью
Я всегда стоял на позиции «Взгляда со стороны»Николай ФилатовСвидетельства
Вторые 80-е?Сергей ШутовПубликации
История и антиисторияДжулио Карло АрганКруглый стол
Огни «Большого дискурса»Георгий ЛитичевскийДискуссии
Непристойный объект постсовременностиСлавой ЖижекИнтервью
Уолтер Робинсон: взгляд на Ист-виллидж. Интервью с Жанной ЗигельУолтер РобинсонКруглый стол
Супермаркет: отдел современного искусстваАнатолий ОсмоловскийКруглый стол
Предмет приобретения — искусствоИосиф БакштейнСвидетельства
Когда кончились 80-е?Сергей ШутовКино
Восьмидесятые: год нулевойСергей КузнецовТекст художника
Дисконостальгия на пороге «Утопии»Алена МартыноваДефиниции
Что ушло с 80-ми?Сергей ШутовТенденции
Актуальное искусство: здесь и сейчас (Отказ от музея)Анатолий ОсмоловскийВысказывания
Я ночую в БруклинеАлександр БренерВыставки
6-я Международная выставка архитектурыКонстантин БохоровВыставки
Пит МондрианЮрий ЗлотниковВыставки
Пит МондрианИрина ГорловаВыставки
Архаический тип русского авангардаЮрий ЗлотниковВыставки
От коммуналки — к музею: Москва и Питер. Год 1997-йМихаил СидлинВыставки
Выставки. ХЖ №15Георгий ЛитичевскийРубрика: Дефиниции
Что ушло с 80-ми?
Елена Курляндцева
Что ушло с 80-ми? Радость жизни! Все-таки это были дурацки радостные годы. Мы были способны тогда радоваться каждую минуту, это было естественным состоянием. Самые естественные профессиональные ситуации — сделать выставку, новую выставку, в новом пространстве, где ранее подобных выставок не было, все это достигалось через битвы, все это достигалось колоссальным эмоциональным напряжением. Эмоция — это вообще очень здорово, а отсутствие эмоции — это очень скучно. Было невероятно много зря потраченного времени, жизнь по большей части тратилась впустую. И все равно ощущение шума времени, счастья, радости каждым днем — больше такого мне уже не пережить. Этого просто больше не может быть. И дивно, что это получилось хоть один раз
Гор Чахал
С 80-ми ушло... Господи, что не ушло-то, сказал бы кто? Впрочем, пожалуй, все же наиболее остро переживается практически полное исчезновение значимости культурного события как такового. Кто не помнит, каким ярким событием было для нас художественное мероприятие, будь то выставка, акция, перформанс, да что угодно! Каждый раз казалось, что мир вот-вот перевернется. И он таки перевернулся... Но оказалось, что тогда, когда появилась возможность выставляться где угодно, это вдруг стало «неактуальным». Как будто для российского (все еще с трудом пишется это слово) художника, как для подростка переходного возраста, сладок только запретный плод. Все разом заговорили о кризисе выставочной практики, художественного высказывания, языка и т. п. Странно... Порою хочется спросить этих культработников: а являлось ли для них когда-либо культурное событие собственно культурным? Быть может, их просто интересовала лишь социальная составляющая искусства, революционный запал, сопровождавший художественную практику 80-х, рецидивы которого мы можем наблюдать еще и сегодня? Время революционных стратегий ушло вместе с 80-ми, друзья. Нынешние разговоры о пресловутом кризисе современного искусства я рассматриваю во многом как болезненную реакцию на ненормально повышенный социальный статус искусства прошлой декады. На самом деле кризиса-то никакого и нет. Все нормально, ребята. Вскоре, я думаю, наконец должны выявиться чисто художественные стратегии, появившиеся в начале 90-х, которые и поднимут, без сомнения, статус культурного события до его нормального уровня, свойственного всякому культурному десоциализированному обществу.
Владимир Куприянов
С 80-ми — и я расцениваю это как нечто крайне позитивное — ушло завышенное самомнение художника. Самомнение это было следствием социальной и политической репрессивности, оно было привито KГБ, ментовкой и прочими запретительными инстанциями. На самом же деле художник — это тот, кто слушает мир, а не тот, кого мир должен слушать. В 80-е эта очевидная истина оказалась забыта. Тех, кто сохраняет верность завышенному представлению о художнике, кто еще мыслит себя пупом земли, — этим художникам должно быть сейчас очень сложно.
Сергей Шутов
Что ушло с 80-ми? Иллюзии. Иллюзии по поводу нашего государства, что мы можем увидеть небо в батонах. Иллюзии по поводу других государств, т. е. что за границей мы можем увидеть небо в батонах. Иллюзия того, что борьба закончена. Борьба продолжается и, по-моему, все более ожесточается.
Игорь Макаревич
К настоящему моменту у нас сформировалось достаточно отчетливое и объективное представление о тoм, что принято называть интернациональной сценой, и о нашем на ней — увы, крайне скромном, почти лоскутном — месте. В 80-е же мы совершенно не представляли реальной художественной ценности своей деятельности. О мировом художественном процессе у нас были самые фантастические представления. Однако эта неосведомленность оказалась чреватой некоей достаточно мощной энергетикой. Энергия наивности, энергия незнания на самом деле может быть очень мощной, наполненной, и она нас питала. Сейчас эта энергия ушла, и ничто не пришло ей на смену.
Юрий Лейдерман
С 80-ми ушло всё! Очевидно, что 80-е еще встраивались в некую лог ику движения преемственности, где были 60-е, 70-е, а затем, наконец, и 80-е. С 90-ми редуцировался механизм передачи преемственности, исчезла платформа, исходя из которой имело смысл эту преемственность передавать, исчезла та атмосфера, в которой эта преемственность обладала бы какими-то смыслом и акустикой.
Олег Кулик
В 1981 году в деревня Дубровки Селижаровского района Калининской области я потерял девственность. Последующее десятилетие было именно временем расставания с девственностью и утраты иллюзий. Практически ничего позитивного, кроме встречи с Милой Бредихиной, в восьмидесятые в моей жизни не произошло. Меня преследовали неудачи, разочарования, бедность и бездарность. Переезд в Москву ничего не изменил — те же разочарования, бедность и бездарность вокруг. Все изменилось, когда я встретил Владимира Овчаренко, но это уже девяностые...