Некогда американские богатеи престижа ради скупали подлинники произведений искусства. Ныне они приобретают права на их электронное воспроизведение. 2 апреля 1996 года компания «Corbis Corporation», принадлежащая американскому миллиардеру Биллу Гейтсу, объявила о подписании долговременного соглашения с «Ansel Adams Publishing Rights Trust» об эксклюзивных правах на электронное воспроизведение работ фотографа Анселя Адамса. Еще раньше «Corbis» объявила о приобретении архива Бетманна — одной из крупнейших в мире фототек. Уже эта сделка превратила Гейтса во владельца прав на воспроизведение более 16 миллионов фотографических изображений. А это только начало. Каждую неделю к коллекции «Corbis» прибавляются тысячи новых изображений, поступая как от многочисленных коммерческих фотографов, так и от таких организаций, как NASA, Национальный институт здоровья, Библиотека Конгресса, лондонская Национальная художественная галерея, Музей искусств Филадельфии и санкт-петербургский Эрмитаж. Отобранные изображения заносятся в компьютерный банк «Corbis», а после размещаются в Интернете, на CD-ROM, в различных каталогах — и предоставляются в пользование в виде электронных файлов, при условии платы за особое электронное «право на пользование». Согласно недавно изданному каталогу, «Corbis» может сегодня предложить покупателям на выбор более 700 тысяч таких оцифрованных изображений.

Что же все это значит? Что это значит для фотографии — для ее настоящего и для ее будущего? Более того, какое влияние в целом это оказывает на изображение как таковое? Каким становится статус любого изображения в эпоху электронной воспроизводимости? Как мы увидим, все сводится (как и во всех других случаях) к вопросу об идентичности, к вопросу «что это?» Даже «New York Times», попытавшись описать возможные последствия этой новой индустрии, вынуждена была прибегнуть к авторитету марксиста Вальтера Беньямина. В своем эссе 1936 года, посвященном последствиям технической воспроизводимости, Беньямин развивал довольно сложную теорию жертвы и воскрешения^[1]. Согласно этой теории, в условиях технического производства подлинные общественные отношения опустошаются, превращаются в товар, но одновременно этот процесс закладывает предпосылки их возрождения в посткапиталистической экономике. Его главная идея сводилась к тому, что переход от производства к воспроизводству, эта «фундаментальная черта» капитализма, есть одновременно условие гибели этой системы. Технологические проявления этих общественных преобразований (например, фотография) олицетворяют, следовательно, возможность как подавления, так и освобождения. Это объясняет странную двойственность понимания Беньямином технической воспроизводимости. Любопытно, что подобная же двойственность присуща и многочисленным интерпретациям феномена электронной воспроизводимости. Зачастую они сочетают утопические пророчества демократической все-доступности мировых визуальных запасов с опасениями возможной тривиализации смыслов и самой истории, которою подобная вседоступность неизбежно чревата. Перспектива того, что один человек — причем не кто иной, как самый могущественный капиталист в мире, — сосредоточит колоссальную власть как раз над процессом репродуцирования, который Беньямин считал решающим для краха капитализма, — подобная перспектива не может не породить некоторой нервозности. Трудно проигнорировать комизм этой ситуации. Интернет вот-вот станет неотъемлемой частью повседневной жизни, создав безбрежный электронный рынок, на котором все что угодно может быть виртуально продано или куплено. Для того чтобы сделать это доступным любому пользователю, от школьника до промышленного воротилы, «Microsoft», другая принадлежащая Гейтсу компания, уже сегодня вкладывает миллионы в разработку поискового и навигационного программного продукта, который позволит найти, переписать и попутно автоматически уплатить за изображения, принадлежащие «Corbis». Такова цель всего этого предприятия, и Гейтс очевидно планирует извлечь из своих инвестиций значительную выгоду. Но не будет ли осуществление этого замысла способствовать отчуждению пользователей от своей собственной культуры, ускоряя тем самым неизбежную, по мнению Беньямина, эрозию и трансформацию этой культуры? Время покажет. А пока существует множество и более насущных поводов для размышления. Один из них — это цензура. В ноябре 1995 года компания «America Online» объявила слово «грудь» непристойным и отказала в доступе к информации пользователям, упоминавшим его в своих запросах. Вскоре решение было отменено из-за протестов разгневанных подписчиков, искавших информацию о раке груди. В декабре 1995 года «Compuserve» временно отказала 200 миллионам пользователей в доступе к более чем двумстам дискуссиям и базам изображений в Интернете после заявления федерального прокурора Мюнхена о том, что они содержат материалы, нарушающие законы ФРГ о порнографии. В феврале 1996 года американские законодатели, накануне выборов обратившись к проблемам морали, выдвинули закон, призванный запретить электронные сети, содержащие «непристойности». «Microsoft Network», как и другие компании, предоставляющие доступ к Интернету, уже предостерегают своих подписчиков против ведения того, что они полагают «предосудительными» разговорами. Посмотрим, станет ли «Corbis» практиковать подобный контроль в своей все разрастающейся империи образов. По-видимому, компания будет следить за изображениями, доступными для детей школьного возраста. Но будут ли подвергаться цензуре совершеннолетние пользователи? О планах пока не объявлено. Тем не менее некоторая селекция осуществляется уже сегодня — отцифровано было только 4% образных запасов компании. Возможно, некоторые изображения так никогда и не появятся на (электронный) свет. Некоторые полагают, что для ограничения доступа к этим изображениям Гейтс использует другой способ. Например, английский писатель Дуглас Адаме считает, что Гейтс, годами торгуя «второсортной технологией», скорее тормозит компьютерную революцию, нежели способствует ее развитию. Есть доля истины в утверждении, что господство «Microsoft» на рынке программного обеспечения связано скорее с удачливостью и предпринимательским нахальством, нежели с качеством продуктов (Гейтс нажил себе состояние, случайно приобретя операционную систему, созданную кем-то другим, и перепродав ее затем «IBM» для использования в персональных компьютерах). По утверждению Адамса, Windows-95 (разработанная «Microsoft» операционная система, с которой Гейтс связывает надежды управления доступом пользователей к Интернету) является, как и ее предшественница MS-DOS, «кучей старья», «слабой me-too имитацией» уже устаревшего интерфейса фирмы «Macintosh». Старье или нет, но Гейтс продает этот продукт весьма успешно. Скоро благодаря деятельности «Corbis» он станет собственником не только каналов передачи, но и большой доли содержимого, циркулирующего в информационных сетях. Для того чтобы возыметь с этого деньги, единственное, что ему нужно, так это придумать эффективную систему поборов. Господствуя на рынке электронного воспроизведения, Гейтс получает почти полный контроль над тем, что до сих пор большинством наивно принято считать общественным достоянием, — над историей. Помните изображение Трумэна, держащего утренний выпуск «Chicago Daily Tribune» с сообщением о его поражении Девею? Так вот, снимок этот в каталоге «Corbis». Помните Малкольма Икс, протягивающего руку над толпой слушателей, помните дирижабль Гинденбурга, взрывающийся в небе Нью-Джерси, помните бегущую к нам вьетнамскую девочку, обожженную напалмом, Черчилля с пальцами, сложенными буквой V, «Переселенку» Доротеи Лэнг, Патти Херст, позирующую с автоматом перед флагом «Освободительной армии»? Пользование электронными копиями всех этих образов может быть предоставлено нам фирмой «Corbis»; другими словами, она предлагает нам приобрести право на воспроизведение нашей культурной памяти и, следовательно, нас самих.

Согласно пояснениям исполнительного директора «Corbis», целью компании является «охватить все многообразие исторического опыта человечества». Заметьте, опыт и образ (а также образ и репродукция) понимаются здесь как нечто нераздельное. К этому мы еще вернемся. Пока же обратим внимание на то, как организована картина мира «Corbis»: ее каталог за 1996 год строго делится на следующие тематические разделы: «История», «Мировое искусство», «Досуг», «Современная жизнь», «Наука и техника», «Животный мир», «Природа», «Культура и путешествия». Согласно «Corbis», опыт человечества определяется потребностями и запросами коммерческой издательской деятельности. Каталог «Corbis» предлагает прежде всего то, в чем постоянно нуждается перегруженный работой художественный редактор: изображения различных человеческих типажей, животных и растений, городских пейзажей от Агры до Нью-Йорка, различных примеров человеческой деятельности. Желаете изображение многонациональной семьи? Желаете снимок четок и Библии? Желаете снимок, сделанный с мчащегося горного мотоцикла? Желаете видеть сварщика на высотном здании? «Corbis» может предложить вам любой из этих снимков. И множество им подобных, причем в глянцевых, насыщенных тонах, идеально подходящих для публикации в иллюстрированном журнале или рекламной брошюре. Опыт человечества подается в приторном легковесном стиле коммерческой фотографии. Жизнерадостный мир, без резких контрастов, мир, уподобленный упрощенному, одномерному миру журнала «National Geographic». Все вышесказанное подводит нас к другому вопросу — что же, собственно, продает и покупает «Corbis»? Прецедент с работами Анселя Адамса показывает, что в сферу интересов «Corbis» не входит приобретение подлинников (хотя Гейтс, вне всякого сомнения, может себе это позволить). Компания не обладает даже и копирайтом на какие-либо фотографии Адамса (он остается собственностью «Adams Trust»). Все, что имеет «Corbis», — это права на электронную репродукцию некоторых работ Адамса. Следовательно, во-первых, компания, по-видимому, исходит из того, что в ближайшем будущем только электронное воспроизведение и будет иметь значение. Во-вторых, она исходит из того, что уже сегодня единственной формой изображения, в которую стоит вкладывать деньги, является репродукция. Самый богатый человек в мире, противореча всем представлениям о фотографии, недвусмысленно дает нам понять — оригинальные фотоотпечатки не представляют абсолютно никакого интереса. Он не желает собирать фотографии, он хочет просто иметь возможность без конца репродуцировать их. Он стремится к контролю не над фотографией, но над всем потоком фотоинформации.

Это-то он и собирается сделать. Фотопейзаж «Зимняя буря. Национальный парк Йосмайт, Калифорния», созданный Адамсом в 1944 году, с помощью компьютерного волшебства преобразуется в последовательность цифр, занимающую 20 — 30 мегабайт на оптическом диске. После того как вы вносите необходимую плату, «Corbis» скачивает вам эти файлы и предоставляет во временное пользование определенную систему кодов. Эти коды позволяют через компьютер и принтер воспроизвести фотографию Адамса (в сущности, компьютер «создает» пейзаж Адамса). Капитал наконец достиг пределов своей логики. Он стирает из своей системы ценностей ауру аутентичности и раз и навсегда заменяет ее симулятивным блеском воспроизводимости. Представим себе наше будущее. Вы входите, — разумеется, электронным образом, — в глобальный супермаркет и находите — шаг за шагом на вашем дисплее — предлагаемые к продаже файлы фотографий Адамса, усовершенствованной модели сердечного клапана и устойчивых к заболеваниям семян баклажанов. Невероятно? На самом деле это будущее уже наступило. Калифорнийская компания «Calgene», специализирующаяся в области биотехнологий, в 1994 году выбросила на рынок созданный методом генной инженерии помидор, «отцифрованный овощ», который журнал «Time» игриво назвал «ДНК на тарелке». Этой же участи не избежало и человеческое тело. С точки зрения проекта «Геном человека», homo sapiens представляется не чем иным, как определенным количеством информации. Уже сегодня четыре фирмы работают над выведением свиньи с модифицированным набором генов, чья ДНК, будучи практически идентична человеческой, позволит решить проблему отторжения трансплантируемых органов. В 1995 году Министерство здравоохранения США зарегистрировало патент (№ 5, 397, 696) на обнаруженную в крови представителей племени хагахай (Новая Гвинея) устойчивую к вирусам клетку. Этот список можно продолжать и дальше. Главное здесь то, что «Corbis», как и другие подобные ей компании, стремится включить фотографию в мощную индустрию, построенную на обработке и обмене самым ценным в сегодняшнем мире товаром — информацией. И согласно логике этой (электронной) индустрии, самобытность изображения лишена какого-либо принципиального отличия от любой другой информации, будь то оцифрованные данные животного, овоща или «искусственных» органов. В самом деле, в ризоматической структуре электронного универсума вопрос подлинности не является решающим. Значение имеет только способность информации кодироваться и без потерь восстанавливаться при раскодировке. Таковы основные последствия начавшейся эпохи электронной воспроизводимости. Привычные оппозиции действительность/ вымысел, подлинник/копия, природа/культура — то есть вся структура нашего модернистского мировоззрения — исчерпали себя. Субстанция изображения, «носитель» его подлинности не соотносится более ни с бумагой, ни с частицами серебра, ни с живописной поверхностью, ни с местом возникновения; ныне оно исчерпывается изменчивой последовательностью цифровых кодов и электрических импульсов. Их конфигурации определяют изобразительные качества и значимость образа, более того — саму возможность его существования. Их производство и потребление, поток и обмен, их сохранение и распад уже сегодня конституируют нашу культуру — и даже нашу плоть и кровь. И отныне вменяемое «произведение искусства» должно так или иначе учитывать эти потоки информации. Это же является сегодня основной проблемой любого политического и культурного действия.

 

Перевод с английского ВЛАДИСЛАВА СОФРОНОВА

Примечания

1. ^ См.: Вальтер Беньямин. «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости». — М., «Медиум», 1996, с. 15—65.