The Moderna Exhibition 2006: When Am I? («Когда я?»).
Moderna Museet (Музей современного искусства),
Стокгольм. 18.02.06 – 07.05.06

Сегодня никто не рискует задать вопрос, а что, собственно говоря, современного в окружающем нас «современном искусстве»? Уважаемые представители этого цеха – художники, кураторы, владельцы галерей, наконец, критики, предпочитают уклоняться от ответа. Они живут благодаря искусству и за счет искусства. Однако даже в этих кругах то и дело испытывают неуверенность, ропщут на состояние современности... и продолжают делать то же самое. Помимо различных цеховых правил, которыми изобилует система современного искусства во всем мире, есть одно наиважнейшее, негласное: искусство может ставить под вопрос все, однако вопросы к самому искусству считаются недопустимыми. Тех, кто решается поднимать эти вопросы изнутри, как правило, немного – страхи и механизмы иммунизации системы сильны, запреты мыслить всесильны. Тем не менее, на мой взгляд, здесь есть над чем задуматься, хотя бы для того, чтобы наконец-то определиться с логикой внесения критического суждения в область современного искусства.

Именно это и попыталась сделать кураторская группа в составе Иона Петера Нильсена, Магдалены Мальм и Пии Кристоферссон, работая над подготовкой Первой квадриеннале шведского современного искусства «The Moderna Exhibition 2006». В установочной статье, предваряющей добротно изданный трехсотстраничный каталог, Нильсен и Мальм отмечают: «Дать определение современности, равно как и отыскать пример, иллюстрирующий эту современность, – невозможно, ибо история имеет свойство постоянно изменяться». На основе этого «системного» запрета авторы проекта и начинают выстраивать свое исследование различных концептов современности. В итоге идея времени, воплотившись в название «When Am I?» – «Когда я?», оказалась вынесенной во главу каталога и выставки, определяя логику развития всего проекта. «Со времен модерна, превратившего вечное и неизменное в историческое и преходящее, – констатируют Мальм и Нильсен, – гонка за ускользающим временем породила в искусстве новые критерии и новые ориентиры: изобретательство и эстетическую автономию, новизну и культ субъективного». На тему взаимоотношений искусства и времени было предложено высказаться 49 участникам квадриеннале, возраст которых (и это особо подчеркивалось в кураторском релизе) «варьируется от 29 до 99 лет». Вообще, по замыслу авторов проекта, идея времени, отразившаяся как при выстраивании экспозиции, так и в каталоге (тираж которого отпечатан с двумя обложками, соответственно – с самым молодым и старым участниками выставки на лицевой стороне), должна была помочь художникам сформулировать коллективное высказывание на тему «Когда я?».

Трудно сказать, что оказало большее влияние на финальный результат – то ли известная склонность Нильсена к уорхоловской избыточности, то ли некий «недостаток исходных истин» (Кэтрин Лорх) у шведских художников, – однако по мере ознакомления с экспозицией у зрителя складывается устойчивое ощущение эпохи 70-х. Нет, не эпохи саркастического и безысходного бунта по типу «Father-I-want-to-kill-you. Mother-I-want-to-fuck-you» Моррисона, а последовавшей за этим экстатической поп-мистерии освобождения вещей от своих идей и концепций, когда все удивительным образом продолжает функционировать при полном безразличии к собственному содержанию. Вопреки или благодаря воле кураторов добрая половина художников избрала для себя тактику «бесконечной и бессмысленной экспансии по горизонтали», как выразился позже на итоговом «круглом столе» сербский куратор Деян Сретенович. Окунаешься ли ты в огромный цветной куб из шелковых ленточек Якоба Дальгрена, созерцаешь ли сомнабулические витражи Гуниллы Клинберг или наблюдаешь за неоновым блеском боксов Моники Марклингер, тебя ни на секунду не оставляют ощущения нон-стоп-дискотеки 70-х с крутящимся стеклянным шаром под потолком и карнавальной эйфории Village People. Даже когда авторов занимают остросоциальные или политические темы (Юльва Огланд, Доринель Марк, Анника Эрикссон), стилистика работ все равно обнаруживает коллективное трэш-поп-бессознательное. Образцовой в этом отношении является мультимедийная инсталляция Олы Персон «Охота на Унабомбера», посвященная жизни Теодора Качинского, легендарного луддита и убийцы, отбывающего пожизненный срок в США. В работе Персон Унабомбер предстает не парадоксальным мыслителем, своей катарсической деятельностью поставившим мир на попа, а инфантильной картонной игрушкой из соседнего Wal-Markt'a. Такую энергию современное искусство, как правило, начинает генерировать тогда, когда оно уже не в состоянии выйти за свои пределы. Оно вращается вокруг своей оси, повторяя одни и те же стилистические движения со все большей и большей скоростью. Именно интенсивность таких повторений – а не какие-либо условно-качественные показатели – на сегодня является главной характеристикой функционирования искусства.

Надо заметить, что кураторы все же приложили усилия, чтобы не сделать трэш-поп эстетическим брендом квадриеннале. Некоторые произведения заслуженно, с моей точки зрения, обращают на себя внимание зрителей Moderna Exhibition. Остановлюсь лишь на двух из них. «Front Page» выставки – работа Анны Весман «Никому не говори об услышанном» – ироничная инсталляция, посвященная свободе слова в современном обществе. На фоне составленных в угол белых транспарантных заготовок сидящая на полу белка (точнее – чучело белки) через микрофон и колонки вещает нам о фундаментальных правах человека. Тут сразу и не скажешь, чем более очаровывает эта работа – то ли ироничной горечью от сравнения засушенного грызуна с сегодняшним левым движением, то ли маниакальной (шведской? западной?) политкорректностью в желании предоставить малым мира сего возможность свободного высказывания.

Инсталляция Йонаса Дальберга «Зоны безопасности #8» также посвящена теме корректности, только уже в координатах современной коммуникационной среды. На входе в туалетные комнаты Moderna Museet зрителя встречают мониторы с прямой видеотрансляцией происходящего в мужских и женских кабинках. Минутное замешательство! – и та часть посетителей, которая предпочла приватности реализацию потребностей, с облегчением (в прямом и переносном смысле) находит в каждой кабинке идеально сделанный макет этой кабинки, с которого и ведется видеонаблюдение. Действительно, не бог весть на какую жертву обрекает публику художник, чтобы дать ей понять, что любая коммуникация есть лишь принудительный сценарий, непрерывная фикция, окружающая нас изо дня в день.

Первые итоги выставки подвел состоявшийся в рамках программы квадриеннале «круглый стол» под названием «Границы искусства?», в котором приняли участие кураторы и критики из Швеции, Германии, Великобритании, США и России. Одна из тем, вокруг которой разгорелась дискуссия, касалась общей на сегодня для искусства тенденции «игры со временем в стиле 70-х». Воистину, многие вопросы, поднятые в семидесятые годы прошлого века, до сих пор затрагивают проблемы, актуальные для начала века нынешнего. С другой стороны, подобная художественная и кураторская практика как бы говорит нам: существующий порядок вещей не может быть нарушен, хотя прививать и растить молодое и новое рядом с застывшим нужно, нужно расчищать место для выращивания этого нового...

Неизвестно, кто в этой дискуссии прав. Однако, используя аналогию из истории науки, я хотел бы заметить, что только лысенковская биология могла при культивировании растений одного вида надеяться на появление у них особенностей другого вида. И как невозможен переход от такой биологии к генетике, так же невозможно, развивая теорию и практику устоявшихся форм современного искусства, прийти к формам, адекватным ситуации сегодняшнего и завтрашнего дня.