03.03.04 – 31.05.04. Ангус Фэйерхерст, Дэмиан Херст, Сара Лукас. «In-A-Gadda-Da-Vida». Тэйт Британия, Лондон

25.05.04 – Пожар на складе Момарт. Ист-Энд. Лондон

 

В марте 2004 г. в старом Тэйте открылась выставка In-A-Gadda-Da-Vida – последниe работы Сары Лукас (1962), Дэмиана Херста (1965) и Ангуса Фэйерхерста (1966). Все трое – выпускники Goldsmith College и представители скандальной группы YBA^[1]. Однако со времен «основополагающего» 1988 года художники впервые участвуют в совместном проекте.

Выставка в целом понравилась. Даже в стенах утомительно монументального Тэйта. Не убивает масштабом, не ударяется в повтор прославленных работ. Нечто очень уверенное, но еще не уставшее, при этом достаточно предсказуемое и, может, поэтому подкупающее.

Крайне индивидуальные проекты удалось объединить во что-то общее – коллаж о современной Британии – Британии сленга, рекламы, телевидения и поп-музыки. При этом существует диалог – личных воспоминаний, общих шуток, тем и вдохновений. Общее усилие обрамлено художественными обоями – Херст мультиплицирует бабочек, Лукас штампует узоры из реклам пиццы на дом, Фэйерхерст уклеивает стены красным густым лесом... Коллаж, несколько болезненный юмор и самозабвенное жонглирование метафорами – общие черты этих работ.

YBA – в основном столичные художники, чьи работы характеризуются открытым сексуальным и копрологическим содержанием и циничным мимикрированием механизмов потребления – ироничные, отвлеченные и нигилистические. Авторы сторонятся всего того, что может называться теорией, тяготея к более «материальным» субстанциям, как то: эстетизм и техничность. Именно невосприимчивостью к теории часто объясняется их устойчивый успех. В отличие от традиционной богемы YBA открыто стремятся занять место арт-истеблишмента и пропагандируют понятия искусства дорогого и эксклюзивного, нежели маргинального и самодостаточного. Прогрессирующий вкус к саморекламе – неотъемлемая часть истории восхождения художников «британской пачки».

У художников YBA особый талант к сильным названиям, которые зачастую нагнетают больше глубокомыслия, чем сами инсталляции. Нынешний совместный опус – не исключение. In-A-Gadda-Da-Vida – искаженное «In the Garden of Edem» («в райском саду») – строка из сочинения психоделической рок-группы Iron Butterfly. В этом виде один из музыкантов группы в 1968 г. записал со слуха шедевр, пропетый пьяным солистом. Херст уверяет, что название предполагает одновременно метафору и дезориентацию: оно работает как «шаг в сторону от смысла вещей».

Заметный пафос и отсутствие страха перед вечными темами – академически признанный источник успеха YBA. «С Его бездонной мудростью» (Херст), «Христос, ты знаешь, это нелегко» (Лукас) и «Рождение постоянства» (Фэйерхерст) – вот перлы экспозиции. Банальность и наивность некоторых находок вполне окупается смелостью поднимать подобный дискурс. Именно контраст между вечными темами и приземленными сюжетами их раскрытия определяет эффектность выставки. Секс, религия и общее состояние человечества – вот темы, которыми населен «райский сад» YBA. Ни много ни мало. Никаких полутонов. Или сейчас, или никогда.

Херст доминирует – масштабом, техничностью и барочностью. «В поисках забвения», «Ночь наступает быстро», «Коллекционер», «Адам и Ева, выставленные на обозрение»... – аккуратнейше сработанные, дорогостоящие, неуязвимо стильные и визуально завораживающие объекты.

Уже несколько лет Херст систематически проходит через образы и наваждения Фрэнсиса Бэкона, давая им конкретные объемные воплощения. Злые критики полагают, что великие имена, эксплуатируемые Херстом, есть для него лишь упрощенный путь к тщетно искомой глубине.

«В поисках забвения» – трехмерная реплика бэконовского «Полотна» (1946), предсказуемо перенесенная в стеклянный параллелепипед, наполненный водой. Внутри – мясные туши, коровья голова, стол мясника с разделочной машиной, рельс и крюки, сосиски, ножи, пластиковый череп, разбитое зеркало, мусорное ведро, шлем, зонт, винные бутылки, стакан воды, таблетки, сковородка, анатомическая модель мозгов, песочные часы и живые угри.

Разделанная туша, подвешенная, как распятое тело, загорожена фигурой мясника, чьи глаза – в тени зонта, а зубы – в оскале. Херст лишь вторит параллели между распятием и живодерней, проведенной Бэконом в размышлении над человеческим лицемерием. Лицемерие сие, однако, демонстрируется прямо в зале. Изучив составляющие аквариума и опознав херстовскую подпись на одной из туш, публика в счастливом гипнозе подолгу наблюдает за живой рыбой, которая безразлично снует по закоулкам сложной модели, виясь вдоль ожерелья сосисок, тормозя вокруг осыпавшихся часов, застыв, проскальзывая сквозь череп и уставившись на раскрашенную субстанцию мозгов на сковородке. Живые рыбы на самом деле уносят нас от суетных мыслей о суете...

Обычное поглощение херстовских работ, сопровождающееся легкой тошнотой, на этой выставке уступает место вуайеризму. Ни духа, ни душка, ни предвкушения таковых – лишь завораживающая хореография живого движения. Нынешняя коллекция – легковеснее, чем недавняя «религиозная» выставка в White Cube, и более сбалансированная, если не сказать удобоваримая, чем ранние вещи. Без нервного хохотка, что-ли.

Работы Сары Лукас в наибольшей степени опираются на еле уловимые для небританского уха (глаза) метафоры местной поп-культуры. Парадоксально, что, известная своей страстью разбираться со сложнейшими темами языком вульгарной каждодневности, она, перерабатывая популярные идиомы, ставит в тупик при желании прочесть ее демонические послания.

Одна из вещей называется «Cnut» – старое правописание Canute и также анаграмма наисильнейшего ругательства, подобная FCUK^[2]. Canute – король Англии, известный среднему британцу исключительно как человек, который не смог остановить прилив. Безголовый и однорукий курящий бетонный человек сидит на унитазе, который установлен на огромный неряшливый бутерброд – вполне удачный символ неизбежности глобализации.

Лукас известна своим «туалетным юмором» начала 1990-х – легендарными яичницей и кебабом на матрасе, фаллическими огурцами, эрекциями из пивных банок и грудями из дынь. Потом она делала на продажу разные неприличные тортики, соединяя порнографические изображения с процессом еды. Потом произвела серию фотографий с животными, демонстрирующими порнографические жесты и позы.

В Тэйте она уверенно создает зону дискомфорта и пальцем неприлично показывает на наиболее уродливые формы проявления британского общества – классовость, издержки патриархата, индустрию порнографии, спам^[3] – не через образы секса, но обращаясь к образам еды, курения, туалетных тем...

Вульгарность еды – старая метафора Лукас для презентации бесконечной грубости и нудности современного существования. Невыкуренные сигареты также не новый медиум для нее – в Сигаретном Шоу она укрыла десятки рутинных домашних предметов сигаретной кожей, создавая двойную метафору бабской участи – удовольствия и рака.

Верная себе и панковской традиции грубого, вызывающего отвращение шока Лукас пытается достигнуть максимального эффекта при минимальных затратах, используя для своих работ разный мусор – консервные банки, тряпки, старые рекламы. Однако она умудряется сбалансировать этот набор модернистскими трюками, превращая грубейшую поверхность в нечто интересное.

Серия «стульных» скульптур продолжается с 1997 года. Несколько «девочек-зайчиков» – гермофродитных существ с длинными гибкими щупальцами (то ли ногами, то ли руками), плавно и непристойно перетекающими в стулья, – представлено и здесь. Эти bunnies на самом деле находка^[4]. Их графичность, простота и грубость вместе со странной элегантностью и неожиданным цветом и текстурой поражают неопосредованностью воздействия.

Сигаретный Христос, распятый на фоне английского флага и взирающий на шестиногого барашка, устремленного в небеса и замаринованного в стеклянном контейнере (Херст, «С Его бездонной мудростью») – сенсационная ересь и плевок в сторону общества защиты животных. Зритель с разочарованием узнает, что виртуозный «Христос, ты знаешь, это нелегко»^[5] есть якобы лишь комментарий по поводу пытки отказа от курения .

По сравнению с Лукас и Херстом наименее известный Фэйерхерст абстрагирован от грязной реальности британского дна и уверенно обретается в техничных абстракциях. Он как связующее звено между ними, так как работал с каждым отдельно. На фоне их тяжелой метафоричности Фэйерхерст несколько озадачивает невинными модернистскими приемами. В том смысле, что, когда он говорит о разрушении, он имеет в виду медиум, а лес в Эппинге («Недоделанное, переделанное») представляется лишь увеличенным упражнением в фотошопе. Внушительные скульптуры горилл, тщетно размышляющих над бесконечной пропастью между ними и миром, хороши только потому, что находятся на большом расстоянии друг от друга. Из трех художников Фэйерхерст наиболее серьезен, художественен и нейтрален в своих экзерсисах в коллаже и плакате. Даже претенциозные названия не разбивают лед – «Пара различий между думать и чувствовать», «Замри и тлей».

...Недавний пожар на складе Момарт, который унес десятки работ YBA (в том числе Херста и Лукас), освежил дебаты о значимости художественного объекта в современном искусстве и невосполнимости произведений YBA в частности. Если художники и коллекционеры были неутешны, многие решили, что лучшего конца и быть не может – работы, в которых сенсация была зачастую единственной ценностью, продлили свою жизнь пожаром.

YBA постепенно оставляют свои бастионы (простые работы, легко репродуцируемые в печати), они все больше дорожат произведениями, стоимость производства которых заметно растет. Трансгрессия давно выродилась в картинку с сильным названием. Хотя названия якобы открыты для интерпретации, они лишь доказательство законченности (обрамления) арт-объекта. Судите сами: ни одна из 40 работ не оставлена «без названия». Работы YBA становятся все более «художественными». Отношение авторов едва ли меняется, оставаясь сфокусированным на объекте, несмотря на восхваляемую «шоковую ценность». Отсюда (частично) – печаль потери и расстройство от реакции публики, в свою очередь оскорбленной лицемерием знаменитостей художественного мира, годами вторящими Дюшану, что «что угодно может быть искусством».

Их работы быстро стареют. Мутнеют акулы и коровы, грязнеют разобранные кровати. Пылятся различные реди-мэйды. Теперь вот сгорают тенты и пляжные домики. Прогрессирующий эстетизм YBA – некая реакция на это умирание материи. Не гимн одномоментности, но попытка увековечить момент. Но сенсация – моментальна. Мумифицируя этот момент, они создают муляж. Однако в монументализации сенсации YBA нет равных.

Примечания

1. ^ YBA – Young British Artists – Молодые британские художники.
2. ^ FCUK – анаграмма French Connection United Kingdom.
3. ^ Спам – Spam (изначально сокращение от spiced ham) – консервированное мясо; теперь обобщающее наименование нежелаемых электронных писем, в основном коммерческого содержания и посылаемых тысячами.
4. ^ Bunny – кролик; Bunny-girl (амер.) – девушка-официантка в ночном клубе, чей костюм включает кроличьи хвост и уши.
5. ^ Название работы – строка из последнего сингла Битлз «The Ballad of John and Yoko» (1969) «Christ you know it ain't easy/You know how hard it can be/ The way things are going/ they're crucify me».