Проект «Hope-Stop!». Куратор А. Соколов.
Зверевский центр современного искусства, Москва.
26.01.05 – 12.02.05

 

За год до открытия первой Московской биеннале возможность Большого проекта для России была вынесена на обсуждение, в котором приняли участие крупнейшие мировые кураторы. Многие сошлись на том, что «самая большая опасность для местной культурной экологии – это когда большое событие столь превосходит местный контекст, что способно своими масштабами раздавить его, исчерпать весь его энергетический потенциал» («Большой проект для России». Материалы симпозиума).

Опасения не подтвердились: для современного отечественного искусства рамки биеннале оказались даже узки. Большой проект послужил поводом для  ряда малых, параллельных и альтернативных проектов, с которыми были связаны ожидания чего-то более интересного, нежели мейнстрим. Симптоматичной чертой Большого проекта было абсорбирование партикулярных альтернатив и восполнение за их счет собственной недостающей целостности.

Чего действительно недоставало официальной программе биеннале – так это адекватного критического дискурса. Что означает реальный шанс соскальзывания в формат глянцевого шоу, которое никогда не станет художественным событием: статус события обретается, если оно длится, если его последствия трансформируют среду. Задача большой выставки – «провоцировать обмен мнениями, формировать вокруг себя некое силовое поле» (Р. Сторр).

В силу такой нехватки Московская биеннале была квалифицирована как «зона вне дискурса» (немецкая газета «TaZ»). Но что означает для России быть «зоной вне дискурса»? Ее исключенное положение по отношению к общеевропейскому культурному диалогу. Дремучую провинциальность наиболее репрезентабельной страты современного русского искусства, не умеющего скрыть наивное тяготение к аппетитным виталистски-гламурным формам.

Подчеркнуто ориентированный на дискурсивность проект «Hope-stop!» претендовал на компенсацию недостающей критической массы. Будучи исключенным из «зоны вне дискурса», он стал своего рода «дискурсом вне зоны».

Альтернативный по отношению к отечественному мейнстриму, проект почти релевантен европейской максиме здоровой рефлексии («почти», так как дискурсивная составляющая в нем компенсаторно гипертрофирована, избыточна). Организация этого проекта была направлена не столько на презентацию материального объекта, сколько на создание мобильных социальных связей. В рамках «Hope-stop!» состоялся, к примеру, просмотр фильма С. Басковой «Голова», были проведены дискуссии, посвященные газете новой творческой платформы «Что делать?», книге «Большой проект для России», а также проблемам самоопределения никола-ленивецких крестьян в полном опасностей мире современного искусства.

По мнению куратора А. Соколова, выставка – «это не show-room, где выставляются образцы товара определенного бренда, и не эксклюзивный магазин «от кутюр». Это «мультилейерная» (многоуровневая) коммуникационная система». Так, например, если «в Третьяковке можно было наблюдать плоский диснейлендовский результат строительства объектов членами Товарищества "Никола-Ленивецкие промыслы", то на мониторе в Зверевском центре мы видели сам процесс тяжелой работы» (А. Соколов).

Помещение Зверевского центра служило многофункциональным пространством для дискуссий, просмотров фильмов и непосредственной коммуникации, допуская возможность удаления в отсек "приватного разговора", где звук радиокомпозиции Цапли, напоминая никогда не выключаемое радио советских квартир, играло роль "невидимой стены", создавая автономную территорию вокруг собеседников.

Выставка отражала диахронический срез российского искусства последних десятилетий, удовлетворяя универсальному требованию – «современность должна быть подана в исторической перспективе, а история показана в ракурсе современности» (Дж. Челант).

Экспозиционное пространство условно было поделено на «квартиру», «кинотеатр» и «музей». На полу «квартиры», символизирующей теплоту приватного пространства 70 – 80-х, лежала недостроенная свастика из обуви (П. Пепперштейн), в которой не хватало только одной – вашей – пары. «Кинотеатр» – отсылка к девяностым, когда авторитет кинематографического образа диктовал художнику необходимость «запрыгивания в экран» (Так, Ю. Кисина стала знаменитостью, попав в огромное количество кадров туристических фотографий.) Наконец, в качестве символа последнего десятилетия был выбран музей – не традиционный музей, вмещающий предметы прошлого, но «меняющийся музей в меняющемся мире», когда невозможно определить, актуальна данная вещь или уже принадлежит истории.

Каталог проекта «Hope-stop!» выступал самостоятельным медиа, содержащим высказывания российских интеллектуалов и художников о современном искусстве.

«Стикеры» – самоклеющиеся изображения размером 35 × 45 мм – оживляли различные площадки биеннале. Эти мини-работы сформировали альтернативное поле коммуникации в замкнутом общественном пространстве,  приоткрывая его границы для субъектов, оказавшихся по ту сторону фильтров ординарных медиа.

Несмотря на провокационное название и полемическую заостренность проекта, определение «Hope-stop!» как «антибиеннале» не вполне корректно. А. Соколов считает ее комплементарной по отношению к биеннале: малый проект дополняет большой. Ведь что такое одна дискуссия по мотивам другой дискуссии вокруг Большого проекта, как не имманентная критика внутри этого проекта? В чем этический мотив несгибаемого упорства в продуцировании дискурса, если не в восполнении нехватки? Как если бы большой проект был зияющей дырой, вокруг которой суетились малые? Даже стикеры дополняют выставку: кураторы биеннале руководствовались стратегией «селективной репрезентации» (А. Пензин), чтобы ограничить спектр высказываний в русле политической лояльности, тогда как авторами стикеров могли стать все желающие.

Комплементарность не отменяет атмосферы сопротивления, которое носит немного хулиганский характер («Гоп-стоп!») – хулиганский по отношению к Большому проекту как Большому Другому (Ж. Лакан), «Большому Брату», то есть к дискурсу власти. «Диалектика надежды» в том, что Большой Брат, Большой Проект или Большой Другой становятся привилегированным объектом инвестиций наших надежд. Мы ждем от него исполнения своих желаний, но получаем лишь бесконечный сеанс «Ass Peeping» (название работы А. Ермолаевой, видеонаблюдение за задницами прохожих).

Инвестируя в господствующую идеологию, мы отказываемся от речи, передоверяем Большому Другому свое право на высказывание – отсюда гнетущее молчание, дискурсивная ущербность его проектов. Критика, как в форме дискуссий, так и в форме микроскопических стикерных сообщений, – это своего рода маленький другой, который обладает потенциалом пробивать «тылы» Большого, вплоть до приостановки его тяжелой, всепоглощающей машины ожидания.