17.05.05–17.07.05. Андрей Монастырский. "Земляные работы". Москва, Stella Art Gallery

Выставка Андрея Монастырского "Земляные работы" в галерее "Стэлла" – первая развернутая выставка ведущего русского концептуалиста в Москве. К удивлению, естественно, примешиваются чувства и радости, и стыда. Не прошло и тридцати лет. О стыде говорить не хочется, поэтому поделюсь радостью от увиденного.

Экспозиция Андрея Монастырского с трудом поддается описанию, но я все же попробую это сделать, чтобы двинуться дальше. Куда – посмотрим. Пока не знаю. Первое, что видишь в длинном зале галереи, – четыре черных щита (два прямоугольных и два квадратных), по углам которых намотаны на гвоздях белые веревки. Один из таких щитов я уже видел 20 лет тому назад. В середине зала на подиуме также знакомый объект "Музыка согласия", кажется, 1986 года, но сделанный заново: из него звучит классическая музыка и на нем, как и на щитах, гвозди с намотанными веревками. Внутри спрятан радиоприемник, настроенный на станцию "Орфей" (это уже авторское объяснение). Все то же самое было и двадцать лет тому назад. Напротив объекта можно увидеть видео в видео и услышать, естественно, двойную фонограмму: первая – звук показываемой документации акции "Археология света", проведенной в 1995 году в Риме и проецируемой на экран зала в Помпиду, в Париже; другой звук, вернее, шум – оттого, что этот экран медленно заклеивается черной лентой участниками "Коллективных действий". В конце этого долгого действа по углам экрана вбиваются те же гвозди, на которые – естественно – наматывается белая веревка. Три звука – классическая музыка, фонограмма акции внутри видео и звук акции первого плана видео – создают в центре зала музыкальный шум. Собственно, к этому "музыкальному" произведению, создаваемому перед зрителями и слушателями, и сделаны четыре черных щита – четыре партитуры. И последний элемент выставки, которому обязано и ее название, – серия черно-белых фотографий в черных рамах. На фотографиях можно видеть строительные работы, объединенные по теме "Земляные работы". Вот, собственно, и все описание выставки. Теперь, конечно, хотелось бы что-нибудь понять, даже если допустить, что автор в этом не особенно заинтересован.

Первое, на что обращаешь внимание, это строгий, я бы даже сказал, суровый стиль экспозиции. Никакой развлекаловки, никаких аттракционов. Сразу можно спокойно вздохнуть. Холодность работ не отталкивает. Общая атмосфера – напряжение. Центр заполнен шумом, из которого иногда вычленяешь гармонию аккордов станции "Орфей", помещенную будто в Аид, в черную коробку. Герой, певец – как джинн в бутылке, как "живой реди-мэйд". Ощущение странное, ведь это не запись, живое исполнение, но время работает в режиме "loop", собственно, как и вся выставка. Здесь все – повторы стилистические, концептуальные, временные, они образуют замкнутые круги в движении.

Вся выставка напоминает мне китайские шары в шаре – один в другом, которые можно двигать в разные стороны и с удивлением задавать себе вопрос: "Кто это сделал?". На выставке Андрея Монастырского задаешь себе тот же вопрос. Авторская отстраненность здесь на все сто процентов, кажется, автор, как часовщик, зашел (собственно, так и было) на пять минут, завел механизм одним движением и ушел. Мы с вами попадаем в отлаженный кем-то годами механизм, который, как ни удивительно, начинает постепенно отсчитывать Ваше личное время. Сферы в Вашей голове сдвигаются со своих мест и начинают подстраиваться под механизм инсталляции, создавая некое состояние выпадения из самого себя. Думаю (может, я ошибаюсь, автор меня, точно, поправит), на это и направлено все в экспозиции: все атрибуты являются партитурой для зрителя, и музыка, и шум предназначены только для него лично. Это концерт для тех, кто "уже не понимает", но еще производит "земляные работы" в глубине своего сознания.