Жанетт Кардифф, Джордж Бюр Миллер: "Ghost Machine" – видеопрогулка, 04.05.05–12.05.05, театр HAU, Берлин; группа "Rimini Protokoll": "Call Cutta" – мобильно-телефонный театр, 02.04.05–26.06.05 в районе Кройцберг, Берлин; "X Wohnungen Suburbs 2005", 05.05.05–08.05.05 в районах Меркишес Фиртель и Шенеберг, Берлин

HAU – Hebbel am Ufer – союз трех берлинских театров, которые объединились в 2003 году под этим довольно забавным названием, которое по-немецки означает "бей". Художественный руководитель HAU Маттиас Лилиентал, по его собственным словам, не любит искусство и предпочитает идти на конфронтацию с реальностью. Исходя из этого, он попытался значительно расширить границы того, что обычно происходит на театральной сцене: он то приглашает зрителей переночевать в театре, то превращает частные квартиры в площадки для перформансов. В 2004 году известный немецкий журнал "Theater heute" ("Театр сегодня") присудил HAU звание театра года. Однако "чистым театром" его давно уже назвать нельзя – это инсценировка реальности, это перформансы, наконец, это упорная попытка определить роль зрителя в современном искусстве.

Janett Cardiff, George Bures Miller: Ghost Machine – видеопрогулка

Канадская художница Жанетт Кардифф (1957) известна своими так называемыми "walking pieces". Это аудиовизуальные прогулки по определенному пространству, в рамках которых Кардифф записанным на CD голосом ведет участников – они либо слушают СD, либо смотрят на экран маленькой видеокамеры. Таким образом, художница создает в представлении участника пространство-фикцию, которое накладывается на окружающее его реальное пространство. Художница манипулирует реальностью. И граница между прошлым и настоящим, между воспоминанием и действительностью смещается, почти смывается.

Своим подходом Кардифф принадлежит традиции "Expanded Cinema" (расширенное кино) 60-х годов. В то время художники концентрировали свои усилия на расширении границ плоского экрана в сторону трехмерного пространства – для того, чтобы достичь другого уровня повествования, включающего в себя активное восприятие и участие зрителя. В 70-х годах этим экспериментам способствовали быстро развивающаяся техника видео и возникновение цифровых технологий – в 80-х и 90-х. С этого момента художники начали окружать зрителей множеством экранов и приглашать их к сотворчеству. Точно определенные отношения между зрителем и плоским экраном уступали место многослойным взаимодействиям пространства, времени, аудиовизуального восприятия, а также реального и фиктивного миров.

После того как художественная пара Кардифф/Бюр Миллер получила специальную премию жюри на Венецианской биеннале в 2001 году за свою инсталляцию "The Paradise Institute", они придумали для HAU видеопрогулку – "Ghost Machine" – по зданию театра HAU1. Участнику, в том числе и мне, вручалась маленькая видеокамера с наушниками, и следующие сорок минут голос самой художницы водил его по зданию, приказывая, куда ему идти. На экране зритель видит реальное пространство театра, но действия и персонажи на экране и вокруг него слегка разнятся, хотя иногда и совпадают таинственным образом. Кардифф рассказывает историю и показывает девушку, которая заставляет зрителя следовать за ней по коридорам. Девушка прячется в зале. Голос рассказывает про мужчину, которого она предала полиции, и зритель видит его арест на экране. В это время мужчина орет на зрителя или на призрак своей бывшей любовницы в голове зрителя. Эта "история" – всего лишь средство, помогающее зрителю продвигаться по зданию. Рамки маленького экрана не являются границами пространства, созданного художницей для зрителя. Я как бы попала в голову рассказчицы, которая мне позволяет видеть то, что хранит ее память. Таким образом, все пространственные и временные границы размываются и персонажи на экране становятся частью моей реальности – на сорок минут я как бы превращаюсь в тело, в которое вселилось привидение, и оказываюсь погруженной в его болезненные и фрагментарные воспоминания.

Благодаря великолепной звуковой иллюзии создается сугубо интимная атмосфера, которую можно сравнить с прогулкой в коконе. Главное здесь – испытание, игра с ролью зрителя/участника и с его восприятием. Кардифф основывает свою работу на идее, что любые события прошлого оставляют следы в пространстве – напомним, что атомы, по Чижевскому, помнят о происшедшем с ними. Участников же, зрителей художница при помощи технического средства – камеры – превращает в медиумов, которые видят одновременно и прошлое, и настоящее.

Группа "Rimini Protokoll": "Call Cutta" – Mobile Phone Theatre

Группа "Rimini Protokoll" – это Хельгард Хауг, Штефан Кеги и Даниель Вецель, которые с 2000 года работают вместе под этим лейблом. Все трое учились в 90-х годах в Институте практического театроведения в Университете города Гисен, который уже несколько десятилетий является своего рода фабрикой кадров в области современного немецкого перформанса. Для "Rimini Protokoll" (название – скорее всего каламбур) мир существует, чтобы им манипулировать. Основной их вопрос: что реально существует, а что является инсценировкой? Хрупкая грань между реальностью и искусством в их работах разрушается, восприятие окружающего мира становится намного более чувствительным и острым, даже мелкие детали попадают под подозрение.

"Call Cutta" – это театральный перформанс вне рамок привычного: с одним перформансистом и одним участником. Перформансист находится в индийском городе Калькутта, а участник – в Берлине. Они связаны по мобильному телефону, берлинский участник двигается по определенной части района Кройцберг по указаниям из Индии. Принцип сильно напоминает видеопрогулку Кардифф, но в этот раз все происходит в реальном времени. Нет никакого доказательства того, что второй перформансист действительно сидит в одном из многочисленных идийских переговорных телефонных центров. Только местами плохая телефонная связь намекает на это. К тому же в довольно короткий срок (вообще вся процедура длится 90 минут) штурману приходится создать интимную атмосферу.

Со мной разговаривает очень симпатичная по голосу девушка Шуктара. Она водит меня по совершенно незнакомой мне части Кройцберга с социальными постройками 60-х и 70-х годов. Я хожу заключенной в воздушном пузыре (опять приходит в голову прогулка Кардифф), и я воспринимаю город совершенно по-новому. Жители этого района к искусству имеют мало отношения, они смотрят на меня удивленными глазами, как будто я сошла с ума, потому что я двигаюсь по указаниям из Индии. Вокруг меня катается мальчик на велосипеде, радостно выкрикивая фразу, которая служит участникам этой аудиопрогулки паролем: "Ich bin dabei!" ("Я принимаю участие!"). Он услышал ее от странных людей, которые все время что-то ищут, разговаривают непонятно с кем и каждые десят минут стоят у него во дворе и громко кричат эту фразу. Ведь голос по телефону этого, мягко говоря, просил. Испытание потрясающее, голос раздается громко и долго. Я, то есть берлинский участник, превращаюсь в глаза индийского перформансиста и в итоге в самого перформансиста.

Шуктара ведет меня дальше и рассказывает о своем "дедушке", который, как она говорит, в первой половине ХХ века был лидером движения "Свободная Индия", по всему району спрятаны его фотографии. Но, как и во время видеопрогулки Кардифф, повествование отступает на второй план. Особенно будоражащими оказываются те моменты, когда она меня заставляет совершать довольно необычные действия, например махать водителю поезда метро рукой. Тот мне улыбается и сигналит. Я в эйфории.

Кажется, что все жители этого района стали участниками моей театральной прогулки, весь город превратился в огромную сцену и целый спектакль поставлен только для меня. Я больше не в состоянии отличать реальность от инсценировки мой взгляд на мир полностью меняется. Как человек из другой страны, не знающий мой город и ведущий меня по списку, вообще в состоянии до такой степени влиять на мое восприятие?

Для перформансиста, который работает в телефонном центре, имеет мало значения, ведет ли он меня по компьютерной программе или по городу Берлину. Так выражается экономический аспект проекта "Call Cutta". В Индии такие центры являются весьма успешными, там продают компьютеры и страховки, разговаривают с клиентами в Европе и в Америке, но их служащие зарабатывают немного. Получает ли мой собеседник – Шуктара – такое же удовольствие от этого перформанса, как и я, можно только догадываться. Это ее работа. Но за 90 минут, прожитые с ней в симбиозе, моя собеседница существенно изменила мое мировосприятие.

"X Wohnungen Suburbs 2005" – район Шенеберг

Проект "X Wohnungen Suburbs 2005" – это прогулка вдвоем по частным квартирам определенного района. На выбор предлагается либо один маршрут по центральному району Шенеберг, либо два маршрута по периферийному району Меркишес Фиртель на севере Берлина. В квартирах происходят художественные акции на стыке театра, изобразительного искусства и перформанса, в некоторых случаях даже при участии местных жителей. В условленном месте нам дают буклетик с указаниями, а мы, полные ожиданий, отправляемся гулять.

По указаниям буклета – а не голоса, как в предыдущих проектах, – мы гуляем по самой неприятной и странной части Шенеберга, звоним в двери совершенно незнакомых нам людей, заходим в квартиры, абсолютно не зная, кто и что нас там ждет. Третья квартира: мы звоним "X Wohnungen", в апартаментах которого нам обещан проект "Never Ever Land" режиссера Ангела Рихтера и художника Юнатана Меезе, известного своими огромными полотнами или инсталляциями на мифологические, в том числе и фашистские, темы. Нам открывает симпатичная девушка в белом халате. Кажется, она рада нас видеть. Мы знакомимся с ней, она представляет нас своей матери, которая сидит в инвалидном кресле и кивает нам головой. Девушка показывает нам ванную комнату, потом кухню, где сидят люди. На нас смотрят злобно: можно подумать, что нас сюда не приглашали. Отчего мы себя чувствуем крайне неловко. Квартира вся плюшевая. "Вот диван, если вам после хочется лечь и немного отдохнуть". После чего? Девушка улыбается и провожает нас в следующую комнату. "Стойте здесь". На полу два крестика, и мы становимся на них. Перед нами большая кровать, в которой лежит обнаженный мальчик, по одеялу разбросаны ярко-оранжевые чипсы и белая спаржа. Девушка снимает трусики, но не халат, занимается мальчиком... Нам неловко, и мы испытываем сильное напряжение, не понимая, чего от нас ждут. Нас снимают видеокамерой, а мальчик в кровати смотрит на нас по телевизору. Отчего наше напряжение превращается в чистую панику. Разве это не мы зрители, а они? Кто на кого смотрит? Какую роль мы во всем этом играем? Кто чего от кого ждет? В этой пиковой ситуации мать девушки из-за спины фотографирует нас. Сама же девушка вдруг встает и с серьезным лицом объявляет: "Сейчас это невозможно. Он на заседании". Неловкость этого эпизода усиливается, и мы – все еще в панике – мчимся к двери, не зная, что и думать.

По дороге в следующую квартиру мы начинаем подозревать обычных прохожих в том, что они – часть инсценировки, причем эффект сценичности намного сильнее, чем в случае с прогулкой "Call Cutta". В дальнейшем мы оказываемся в танцевальном перформансе хореографа Мег Стюарт, которая сталкивает нас с ситуацией вечеринки, на которую мы припозднились, пришли только в четыре утра, и где единственно трезвые – мы. Испытание сильное. В другой квартире – художников Франца Хефнера и Харри Сакса – местные жители (или актеры-перформансисты?) знакомят со своими методиками выращивания помидоров, грибов, зелени прямо в коридоре и в гостиной. Кроме квартирных занятий огородничеством, они еще занимаются животноводством – держат на балконе кур, кроликов и даже козу. Она дает молоко, которое мы отказываемся попробовать.

Главные задачи этого проекта: покинув закрытое и защищенное пространство театра или музея, восстановить связь между художественными процессами и городским пространством, полностью растворить границы между зрителем и художником-актером. Впечатление от этой работы намного сильнее, чем от проектов Кардифф и "Rimini Protokoll", а момент повествования окончательно исчезает. Восприятие городского ландшафта за три часа прогулки существенно меняется и запутывается, отдельные детали становятся частями огромной инсталляции, частное и общественное пространство сливаются в одно.

По примеру вышеупомянутого "Expanded Cinema" 60-х годов хочется обозначить проекты Кардифф, "Rimini Protokoll" и "X Wohnungen Suburbs 2005" как "Expanded Theatre" – расширенный театр. Роль зрителя ставится под вопрос, даже больше – зритель становится активным участником или даже самим перформансистом – в глазах других. Пространство театра значительно расширяется и в итоге включает в себя как весь город, так и внутренний мир участника. В этом случае совершенно справедливо можно говорить о мире – внутреннем и внешнем, – как о театральной сцене. На самом деле, уже с 60-х годов зритель выступает в качестве активного участника в создании художественного произведения. А в рамках описанных трех прогулок мы сталкиваемся с самой мощной силой искусства – со способностью полностью вывести зрителя из равновесия. Все три проекта показывают, что ждет искусство, если оно откажется от метасистемы, в которой об искусстве только говорят, ради непосредственного испытания – реального переживания и действительного опыта.