Из названий современных выставок: Who if not we?; Kollektive Kreativitaet; First What We take is Museum; How do we want to be governed?; There must be an alternative; Space of Conflicts; The Invisible Insurrection of a Million Minds – 20 proposals for imagining the future; Regarding Terror: The RAF Exhibition; Taking the Matter into Common Hands; Disobedience; Ex-Argentina /die Wege von Arbeit zum Tun; An Ideal Society Creates Itself; Documenta X; Documenta XI; Communism etc.

"Призрак бродит по Европе" – призрак политической выставки. Он воплощается как в пространстве международно признанных институций, так и во множестве новых, мало кому известных мест, существующих в разных контекстах, без существенной общественной поддержки, за счет энтузиазма своих участников.

Для кого-то это очередная мода, кто-то говорит о зарождении нового авангарда, но у большинства, вовлеченного в привычные формы выставочной практики, эта тенденция вызывает агрессивное раздражение.

Особенно в России, где до сих пор мы практически не сталкивались с феноменом политической выставки. Политическое измерение культуры у нас воспринимается или как обслуживание власти, или как оформление лица корпораций, или как политтехнологическая игра – "художественный" проект перед очередными выборами.

Современная культура, говоря о политике, имеет в виду прежде всего философское значение этого слова, тот смысл, которым его наделяет, к примеру, Алан Бадью, а не широко распространенное представление о политике как об идеологическом обосновании и администрировании власти. Сущность политики "есть вопрос коллективной эмансипации"^[1], и в этом контексте политическое действие начинается с воссоздания публичного пространства, в котором оно способно получить развитие. Подобное понимание политики связано с развитием демократических процессов – но здесь речь идет не о парламентско-партийной ширме под названием "демократия", которая прикрывает собой власть капитала над обществом. Речь идет о переосмыслении демократии как политической системы, построенной не на принудительном единении меньшинства с большинством, а на проблематизации и выявлении собственных антагонизмов, постоянно ставящей под сомнение весь существующий порядок вещей и саму природу власти.

Со времен авангарда искусство позиционировалось в обществе как политический проект. Сегодня, когда политика в ее идеальном понимании уже практически исчезла, ее возможность сохраняется в публичном пространстве мысли, культуры, образования. В этих областях труда, которые идут в авангарде "нематериального производства"^[2], происходит критическое обнажение антагонизмов – всего того, что вытеснено или нейтрализовано в нормативном языке власти, постоянное отстаивание интересов всех исключенных из публичной жизни. Таким образом, задача прогрессивной мысли и культуры – это сохранение для общества публичного пространства, открытого для всех, кто готов активно включиться в его (вос) создание. Пространства, которое может стать основой для иных принципов общественного устройства, вне господства частной собственности.

Так что же значит политическая выставка сегодня?

Накопленный опыт целого ряда политических выставочных проектов последних пяти лет, некоторые названия которых вынесены в эпиграф к этому тексту, делает возможной попытку их обобщающегося анализа. Мне бы хотелось в форме тезисов попытаться рассмотреть их характерные особенности.

Итак:

01. Политическая Выставка (ПВ) производит новые модели коммуникации и позиционирует себя как публичное пространство.

02. ПВ демонстрирует активистский подход к искусству и тем самым продолжает философскую линию, отсылающую к наиболее знаменитому, 11-му Тезису Маркса о Фейербахе: "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его". Таким образом, ПВ не может быть простым зеркальным отражением существующей реальности. Эстетизация социальной проблематики – главная опасность ПВ. Она должна демонстрировать возможности для эстетических и социальных изменений – показывать разницу между тем, каким мир является, и тем, каким бы он мог стать.

03. П.В. стремится обращаться к иной социально-классовой аудитории, чем это принято. Она мобилизует зрителя обрести себя как политического субъекта. Актуализируя политический потенциал "возможного зрителя", она обращается ко всем с требованием стать соавтором, критиком, участником дискуссии и призывает к солидарности в общем действии.

04. ПВ ищет иные пространства для своей репрезентации. Сейчас наиболее перспективной тактикой является не внедрение в уже существующие структуры, а изобретение новых публичных пространств – не энтризм, а исход. Тактическая эффективность подобных стратегий определяется локальной ситуацией, но подлинный смысл обеих тактик объединен стремлением к созданию/изобретению/воображению новых мест, в которых возможно политическое действие.

05. ПВ создается в процессе междисциплинарного взаимодействия. Этот процесс базируется не на уже известном знании, ограниченном традицией уже существующих дисциплин (например, социологии, экономики, философии, градопланирования и т.д.) Искусство становится инициатором и катализатором взаимного диалога этих дисциплин, ставя перед ними новые задачи. Так происходит размывание любых догм знания, отказ от узкоцеховых подходов и возникает творческий процесс "узнавания". Именно в этом смысле мы говорим о производстве эмансипирующего контрзнания и эстетического опыта, которое является главным результатом ПВ.

06. ПВ претендует на культурную гегемонию. Но это стремление к гегемонии не имеет никакого отношения к старым моделям партийной диктатуры в культурной политике. Речь идет не о диктатуре одного политического дискурса или же единого эстетического стиля – речь идет о стратегиях выстраивания гегемонии субъективностей, критически-непримиримых по отношению к любым формам суверенной власти.

07. Формально-эстетическая практика ПВ создает иной временной модус своего существования в диалоге со зрителем-участником. Являясь непосредственным воплощением публичного пространства, она за счет создания социальной архитектуры размывает границу между жизнью и искусством. Она задействует эстетику фильма, подчиняется логике участия^[3], становится открытым мультимедийным архивом, библиотекой и существует на чужой территории в режиме sit-in^[4].

08. ПВ размывает традиционную автономию отдельных работ, помещая их в публичное пространство выставки. Тем самым она работает как резонатор дифференцированного политического контекста единичных произведений.

09. ПВ актуализирует идею Советов. Речь идет о создании "Временных Художественных Советов" (ВХС), вовлеченных с самого начала в осуществление выставки и отменяющих такие репрессивные понятия, как куратор и институция. Именно ВХС являются протомоделью общества, способного независимо формулировать и воплощать свои цели, беря на себя функции альтернативной власти, открытой системой для взаимодействия с обществом.

10. Процесс создания ПВ всегда самокритичен по отношению к своим возможностям и легитимности.

Конечно же, эти тезисы носят некий идеальный характер, но их положения в целом являются экстраполяцией возможностей уже существующего выставочного праксиса. Именно этот новый опыт позволяет нам говорить о реальности, а не утопизме ре-политизации искусства. В подтверждение этого мне хочется обратить внимание на очень важное замечание Паоло Вирно:

"Я считаю, что сегодня говорить об утопии – это значит игнорировать те возможности, которые мы уже держим в руках. Многое оказалось в пределах досягаемости, оно уже есть у нас перед глазами, здесь и сейчас. Вглядевшись глубже, мы видим, что все элементы этой утопии уже присутствуют в нашем настоящем, но при этом как бы скрыты подо льдом. Действовать в полноте своего времени, где это явлено, но при этом одни силы преобладают над другими, действительно трудно. Все достижимо, хотя и не может быть гарантировано. Своими решениями, политическим действием и инициативами вы совершаете акт исхода и оказываетесь в другом пространстве. Мы живем в хрупком времени, в котором, как никогда прежде, мы сталкиваемся с абсолютной реальностью и осязаемостью идеала "^[5].

Примечания

1. ^ См. статью Алана Бадью "Тайная катастрофа. Конец государственной истины" – по-русски опубликован на сайте http://sociologos.narod.ru/
2. ^ "Нематериальное производство" – центральный термин теории современных форм жизни, который является главной характеристикой современного труда. Этот термин широко разработан и используется в трудах Тони Негри, Паоло Вирно, Маурицио Лазаратто и др. современных философов.
3. ^ Не путать логику участия, основанную на дискурсивно-политическом вовлечении публики в создание и работу выставки, с интерактивностью – столь модной в современной выставочной индустрии. Последняя создает перед зрителем лишь иллюзию бесконечных возможностей вмешательства в процесс, которые на самом деле есть не что иное, как целенаправленное развитие потребительского отношения к продукту. Интерактивность всегда оказывается под жесткой системой контроля, основанной на технической изощренности технологий, как правило, явно или скрыто рекламирующих фирмы спонсоров.
4. ^ Sit-in – традиционная политическая форма протеста, заключающаяся в захвате пространств власти: лекционных залов, институций культуры и т.д. для критического анализа их работы и проведения дискуссий.
5. ^ Цитата из беседы Паоло Вирно и Марко Скотини, опубликованной в каталоге выставки "Disobedience" (Kunstraum Bethanien, январь 2005).