Выпуск: №73-74 2009
Вступление
КомиксБез рубрики
Шоу Бизнес Шоу Бизнес Шоу Бизнес Шоу БизнесАндрей КузькинАнализы
Авангард vs. РепрезентацияЕкатерина ЛазареваКонцепции
О кризисе экспозицииКети ЧухровКруглый стол
Куратор между культуриндустрией и креативным классомАндрей ПаршиковАнализы
Куратор как иконоборецБорис ГройсПубликации
Функция музеяДаниель БюренКонцепции
Представление Музея Сновидений Фрейда в духе обращенного к нему лаканаВиктор МазинУтопии
Творческое общежитие принципиально нового типаНиколай ОлейниковТеории
Искусство, работа и политика в дисциплинарном обществе и обществе контроляМаурицио ЛаззаратоАнализы
Фашизоидная оптикаАндрей ПаршиковАнализы
Фабрики мыслей vs фабрик звезд: к вопросу об институциях в современном искусствеДмитрий БулатовСитуации
Представляя угнетенныхДарья АтласАнализы
Новая концептуальная волна, или о природе идей в молодом искусствеСтанислав ШурипаМанифесты
Заметки о проблеме коммуникации и автономии в современном искусствеАрсений ЖиляевТекст художника
Третье местоХаим СоколСитуации
Группа «Война» как зеркало русской шизофрении: опыт метарепрезентацииАлександр Плуцер-СарноОпыты
Худсовет. Школа взаимодействияНикита КаданСитуации
Перспективы лабораторностиНиколай РидныйКонцепции
Письма об антиэстетическом воспитании. Письмо третьеИгорь ЧубаровВыставки
Кураторские стратегии и практики конца нулевых: о понятии историиДарья ПыркинаСобытия
Репрезентируя Индию: Indian HighwayЗейгам АзизовВыставки
Искусство бедныхДиана МачулинаСобытия
Самый красный музейНиколай ОлейниковСобытия
Антропология материалов городской средыМария ЧехонадскихСобытия
Необеспокоенная памятьАлексей МасляевСобытия
Нужно ли стоить что-то свое или лучше разобраться с тем, что имеем?Арсений Жиляев
Ирина Корина. «Назад в будущее», вид инсталляции в XL галерее, 2004
Алексей Масляев. Родился в 1985 г. в Электростали. Художественный критик, научный сотрудник Московского музея современного искусства. Живет и работает в Москве.
Ирина Корина. Инсталляции.
Московский музей современного искусства,
Москва. 3.02.2009-9.03.2009
«Пытаясь охватить мир сегодняшний,
мы черпаем из словаря, сложившегося
в мире вчерашнем»
А. де Сент-Экзюпери «Планета людей»
Желание повторно экспонировать инсталляции ставит перед художником (и/или куратором) задачу, которая должна быть разрешена при подготовке к выставке. Вектор размышлений о ее постановке позволяет обозначить критические тексты Вальтера Беньямина[1] и Бориса Гройса[2]. В «Топологии современного искусства» Гройса представлен анализ возможности дифференциации искусства ХХ века при обозначении отличительных черт contemporary art по отношении к модернистским художественным практикам и постмодернизму.

Гройс сосредоточил критический потенциал своей статьи на дефинициях «оригинала» и «копии» (или «репродукции»), рассмотренных Беньямином при описании «тенденций развития искусства в условиях существующих производственных отношений»[3] в работе «Произведение искусства в эпоху его технической воcпроизводимости». Построенная в «Топологии» логическая структура повествования определена несколькими константами – утвержденными Гройсом особенностями contemporary art: во-первых, «… сегодняшнее современное искусство демонстрирует способ, которым современность представляет свою сущность, – акт презентации настоящего», и, во-вторых, «оригинальность искусства устанавливается не посредством его собственной формы, но через его включение в определенный контекст»[4]. То есть, по мнению этого авторитетного теоретика, рассмотрение произведения искусства в различных контекстах (при оригинальных интерпретациях или в рамках инновационных концепций, в новых форматах и проч.) предполагает признание копии оригиналом и отрицание искусства как искусства «мультиплей без оригиналов»[5] (определения, данного Розалиндой Краусс при анализе репродукционного характера произведений Родена). Актуальность и простота этих идей выглядят действительно перспективными, что, однако, не избавляет их от дискурсивности, связанной, например, с пониманием «настоящего», а также персональной событийности.
Действительно, медийный «трип» произведения искусства нисколько не постулирует оригинальность на территории, маркированной другими условиями его существования. Именно поэтому предположение Гройса о том, что «инсталляция не может быть копией другой инсталляции, поскольку инсталляция по своему определению принадлежит только настоящему (present, contemporary)»[6], с известной долей неизбежности провоцирует рассуждения о ретроспекции в творчестве, проявленной, например, в ретроспективной выставке художника.
Исследование существующей дефиниции ретроспективы и обоснованности (и/или неизбежности) ее интерпретации, исследование потенциально уникальных, отличных от прежних, условий существования произведения искусства при ретроспективной выставке и их распознавание задают осевые линии данной проблематики и артикулируют постановку задачи. Причем решение художника (и/или куратора) исключительно индивидуализировано: свойства и характеристики произведения искусства (и/или художественного события) не должны быть сведены к обобщающим формулам.
Выбранную стратегию при повторном экспонировании инсталляции можно попытаться предположить при рассмотрении выставки «Ирина Корина. Инсталляции», прошедшей в Московском музее современного искусства (Ермолаевский пер., 17) . Выставка была организована и проведена в рамках программы «Москва актуальная», которая реализуется XL галереей при поддержке Московского музея современного искусства и представляет творчество российских художников за десятилетний период. Главная задача программы – очищение «художников от штампов»[7], навязанных им арт-общественностью. В случае Кориной «самый настоящий махровый штамп»[8] – это «молодой художник», который, видимо, выступает системным барьером и препятствует валоризации произведений искусства.
Однако апелляция к термину «молодой художник» как к штампу, требующему аннигиляции и его возможного превращения в некий другой «ярлык», более состоятельный, не может являться базовым концептуальным содержанием, формирующим экспозицию. Теоретическая (!?) задача выставки, воспринятая Еленой Селиной, куратором программы «Москва актуальная», как акт преодоления критических дефиниций, была решена без оригинальных кураторских и организационных решений посредством работы с выставочным пространством и путём обособленного, некоммуникативного расположения в нем инсталляций Ирины Кориной, а также без учета того, что определение «молодой художник» рассматривается арт-сообществом со скепсисом и в большинстве случаев отвергается за несостоятельностью.

Компенсацией невнимания куратора к проблематике ретроспективы могла стать инициатива Ирины Кориной, тем более что художница программно постулирует акцент на памяти в своем творчестве. Согласно пресс-релизу, подготовленному к выставке, «ее (Кориной – А. М.) сложные инсталляции наполнены многочисленными аллюзиями в попытках передать довольно сложные эмоции и смутные воспоминания об определенном отрезке времени в его визуально-ментальном многообразии»[9]. «Назад в будущее», «Ночной тариф», «Позитивные вибрации» и другие работы художницы – это повествование не столько о памяти, исторически информированной, сколько о памяти, опосредованной переживаниями.
Сосредоточивание на упомянутом акценте при подготовке ретроспективной выставки, вне зависимости от мотиваций художника, должно привести его к размышлениям на тему вариативности контекста. При этом переживание не может быть инвариантом только потому, что были Пруст, Джойс, Элиот, Вулф... Корина обращается «к прошлому, которое уже растворилось в забвении и, следовательно, нуждается в особом акте припоминания, чтобы вновь стать настоящим (именно данный вид памяти Гуссерль вводит как воспоминание)»[10]. Это действительное предопределение необходимости переосмыслить воспоминания отражено и в «Топологии современного искусства» Гройса: «Каждая … инсталляция сделана с намерением по-новому организовать архив воспоминаний или предложить новый критерий повествования для показа различий между прошлым и будущим»[11].
Ирина Корина говорит, что пытается заставить зрителя испытывать эмоции[12]. Но искренность этих эмоций, репрезентированных в виде инсталляций и транслируемых посредством их, должна быть подтверждена «теперь» восприятию, когда произведение искусства «теряет старую ауру – и приобретает новую»[13].
И если расценивать в качестве задачи необходимость установить, насколько произведение искусства соотносится с новым содержанием настоящего, утратив при этом содержание предыдущее, то эта задача Ириной Кориной была проигнорирована или не акцентирована. При исключении тождественности условий существования произведения искусства мы в результате имеем разговор художника со зрителем о настоящем на языке вчерашнего дня. Перед нами умышленная стагнация произведения искусства – неоплодотворенность.
Примечания
- ^ Вальтер Беньямин. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости // Вальтер Беньямин. Избранные эссе. М.: Медиум, 1996.
- ^ Борис Гройс. Топология современного искусства. Художественный журнал № 61/62
- ^ Вальтер Беньямин. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости // Вальтер Беньямин. Избранные эссе. М.: Медиум, 1996.
- ^ Борис Гройс. Топология современного искусства // Художественный журнал. 2006, № 61/62. С. 11.
- ^ Розалинда Краусс. Подлинность авангарда и другие модернистские мифы. М.: Художественный журнал. 2003.
- ^ Борис Гройс. Топология современного искусства // Художественный журнал. 2006, № 61/62. С 15.
- ^ Из пресс-релиза выставки «Ирина Корина. Инталляции»
- ^ Там же.
- ^ Там же.
- ^ Даниэль Бирнбаум. Хронология. М.: Изд-во НЛО, 2007.
- ^ Борис Гройс. Топология современного искусства // Художественный журнал. 2006, № 61/62. С 17.
- ^ Ирина Корина. Интервью с Марией Кравцовой. Каталог выставки «Ирина Корина. Инсталляции». М., 2009.
- ^ Борис Гройс. Топология современного искусства// Художественный журнал. 2006, № 61/62. С 16.