Сегодня такие понятия, как «политическое искусство», «ангажированное искусство» и, соответственно, «политический художник», «ангажированный художник», используются практически повсеместно. Однако они дают упрощенное, схематичное представление о сути предмета и давно устарели. Все это ничего не стоящие, поверхностные классификации. Я ни в коем случае не думаю, что я ангажирован больше, чем какой-либо другой художник. Художник должен быть полностью ангажирован в свое искусство. Если человек хочет чего-либо достичь в своем искусстве, то для него нет другого пути, кроме тотальной ангажированности. И это относится к любому виду искусства. В вопросе о том, что является «политическим», сегодня царит путаница. Меня интересует лишь истинно политическое — то, что подразумевает вопросы: на чем я стою? на чем стоит Другой? чего я хочу? чего хочет Другой? Политика мнений, комментариев и борьбы за большинство голосов не интересует меня и никогда не интересовала. Потому что для меня важно делать искусство политически и неважно — и никогда не было важным — делать политическое искусство. Лозунг «делать искусство политически — не делать политическое искусство» я взял у Жана-Люка Годара. Он сказал: «Нужно снимать фильмы политически, а не снимать политические фильмы». Но что значит делать искусство политически?

 

Делать искусство политически — значит придавать форму.

Не создавать форму — придавать форму. Форму, которая исходит от меня, которая исходит только от меня и может исходить только от меня, потому что я ее именно так вижу, понимаю и знаю. Придавать форму — значит (в отличие от создания формы) быть с ней единым целым. Я должен быть готов оставаться с формой один на один. Формой нужно дорожить, ее нужно утверждать и отстаивать. Защищать от всего и всех. Необходимо ставить перед собой вопрос о форме и пытаться — посредством придания формы — дать на него ответ. Я пытаюсь принять великий художественный вызов: как придать форму, которая занимала бы некую позицию? И как придать форму, которая устоит перед фактами? Я считаю вопрос о форме главным для художника.

 

Делать искусство политически — значит что-то создавать.

Создавать или творить что-то я могу только тогда, когда позитивно отношусь к реальности и самому ее существу. Но важно не допускать, чтобы критика душила желание трудиться, убивала радость, удовольствие от работы, позитивное в творчестве и прекрасное в труде. Важно не реагировать, а всегда оставаться активным. Искусство — это всегда действие и никогда не реакция и не простая критика. Это не значит, что нужно быть некритичным или никогда ничего не критиковать — необходимо оставаться позитивным вопреки самой жесткой критике, бескомпромиссному неприятию и безусловному сопротивлению. Нельзя позволять отнимать у себя страсть, надежду и мечту. Создавать что-то — значит рисковать собой, а это возможно лишь тогда, когда я выполняю работу, не пытаясь при этом одновременно ее анализировать. Готовность рисковать, удовольствие от труда, позитивность — это основы работы художника, потому что лишь пока я позитивен, я могу что-то создать. Я хочу быть позитивным — даже в негативном. И поскольку я хочу быть позитивным, я должен иметь смелость касаться негативного, потому что тогда я смогу увидеть политическое. Нужно производить действие, отваживаться на высказывание, на утверждение, которое выйдет за пределы любого критиканства. Я хочу быть критичным, но не желаю, чтобы это меня нейтрализовало. И я хочу попытаться выйти за пределы той критики, которую осуществляю, не облегчая себе задачу за счет нарциссической  самокритики. Как художник я никогда не хочу жаловаться, потому что для этого нет никаких оснований — я могу делать свою работу, я могу что-то создавать.

 

Делать искусство политически — значит на что-то решаться.

Я решился поместить свою работу в формальное и силовое поле «любви», «политики», «философии» и «эстетики». Я хочу, чтобы моя работа всегда затрагивала эти области. Все они одинаково важны для меня. Но моя работа не должна заполнять эти области в равной степени, хотя мне хочется, чтобы все они были затронуты. Одно (но лишь одно) из четырех формальных и силовых полей — это «политика». Выбор силового и формального поля «политики» означает, что я в своем творчестве всегда намерен ставить вопросы: чего ты хочешь? на чем стоишь? Это значит также, что я хочу спрашивать самого себя: чего я хочу? на чем я стою? Силовое и формальное поле политики — как и поле эстетики — может определяться и негативно, и я отдаю себе в этом отчет. Но нужно не исключать и не вытеснять негативное, а уметь взглянуть ему в лицо, уметь работать и с негативным, иметь с ним дело и при этом не быть негативным самому. Я хочу преодолевать в своей работе негативность, актуальность, комментарии, мнения, рассуждения — и тем самым создавать новую истину.

 

Делать искусство политически — значит использовать искусство как инструмент.

Я понимаю искусство как инструмент познания мира. Я понимаю искусство как способ встретиться лицом к лицу с реальностью. И также я понимаю искусство как способ жить в своем времени. Я всегда задаю себе вопрос: обладает ли мое искусство способностью производить событие? Могу ли я встретить Кого-то при помощи своей работы? Удается ли мне посредством моей работы что-то узнать? И можно ли вообще что-то узнать при помощи моей работы? Делать искусство политически — значит понимать ту работу, которую я делаю сегодня: в моих обстоятельствах, в моей истории, — как работу, стремящуюся преодолеть ограничения этих обстоятельств и рамки этой истории. Я хочу — в своей жизни и посредством своей жизни — принимать вызов универсальных проблем. Поэтому я должен работать с тем, что меня окружает, с тем, что я знаю и вижу. Но не для того, чтобы поддаться искушению частностей — а наоборот, чтобы прикоснуться ко всеобщему. Частному — которое всегда является исключающим — необходимо оказывать сопротивление. Для меня тот факт, что я хочу делать ту работу, которую делаю здесь и сейчас, как работу универсальную, — это и есть политическое.

 

Делать искусство политически — значит выстраивать в своем творчестве платформу.

Созданная таким образом платформа дает возможность вступать в контакт с работой. Я хочу рассматривать все свои работы как поверхность или поле. Это внешняя сторона, которая открывает доступ или обеспечивает возможность контакта с искусством. На этой внешней стороне происходит разрыв или трение, и посредством контакта может быть включен Другой. Эта поверхность — моя работа — должна быть местом для диалога или конфронтации. Я думаю, что искусство обладает силой и способностью — поскольку это искусство, — формировать условия для диалога или конфронтации, прямо, от одного к другому, без коммуникации, посредничества или замазывания противоречий. Как художник я хочу рассматривать свою работу как платформу, которая однозначно открыта для других. Я хочу всегда задаваться вопросом: обладает ли моя работа прорывным потенциалом? И я спрашиваю себя: есть ли в моей работе открытость, просвет? Противостоит ли моя работа тенденции к герметичности? Моя работа должна формировать просвет, она должна быть дверью, окном или даже просто дырой — пробоиной в реальность сегодняшнего дня. Я хочу делать свое искусство с волей к осуществлению прорыва.

 

Делать искусство политически — значит любить материал, с которым работаешь.

Любить — это не быть влюбленным в свой материал и не растворяться в нем. Скорее это значит ставить свой материал превыше всего, осознанно работать с ним и с его помощью настаивать на своем.

Материал я люблю потому, что я его выбрал, — и поэтому не хочу его менять. Ведь поскольку я на него решился, поскольку я его люблю — я не могу и не хочу выбирать вместо него какой-то другой. Решение в пользу определенного материала — это исключительно важное решение, принадлежащее к области политического. И поскольку я принял это решение, я не могу уступать пожеланиям или требованиям «чего-то другого» или «чего-то нового».

 

Делать искусство политически — значит самому изобретать себе правила.

Нужно самому придумывать или сознательно перенимать чужие правила. Мои правила таковы: безрассудство и «безголовость»; «Энергии — да! Качеству — нет!»; становиться слабым — но стремиться делать сильные работы; не экономить себя; расходовать себя; «Паника — вот верное решение!»; быть точным и в то же время не знать меры; изнурять себя; быть безжалостным к собственной работе; быть упорным; «Меньше — это меньше! Больше — это больше!»; никогда не бывает полной победы, но и полного поражения тоже не бывает; иметь честолюбие создавать своими работами новые концепции; брать на себя ответственность за все, что касается моей работы; не бояться выглядеть глупо перед собственной работой; «Лучше — это всегда недостаточно хорошо!»; отвергать любые иерархии; верить в дружбу искусства и философии; готовность первым заплатить за свою работу.

 

Делать искусство политически — значит работать для Другого.

Работать для Другого — значит работать в первую очередь для Другого во мне самом, и кроме того, работать для не-исключаемой публики. Другой может быть моим соседом или незнакомым человеком, кем-то, кто меня пугает, кого я не знаю и не понимаю. Другой — это кто-то, о ком я не думал и кого не ожидал. Не-исключаемая публика — это не просто «все», или «масса», или «большинство». Не-исключаемая публика состоит из Других, из тех, кто иногда в большей, а иногда в меньшей степени «Другой». Я хочу в своем творчестве и всегда работать для не-исключаемой публики. Я хочу делать все для того, чтобы не исключать Другого из моей работы, я хочу всегда и безусловно его включать. Я хочу включать Другого через форму моей работы. Другой также является причиной, почему я не провожу различия между работами в открытом пространстве, в коммерческой галерее, на художественной ярмарке, в музее, в выставочном зале или в альтернативном художественном пространстве. Все это — область политического. Работа для Других дает мне возможность помещать себя как художника вне «спектра оценки».

 

Делать искусство политически — значит быть воином.
Делать искусство политически — значит работать не на рынок и не против него.

Нужно понимать рынок как часть реальности художника и работать в этой реальности. Стремиться работать не на рынок и не против рынка — это не просто декларация, это сознание того, что автономия и независимость искусства сами могут перешагнуть через законы рынка. Лишь непосредственная, осознанная и принятая конфронтация с реальностью рынка — несмотря на ошибки, придирки и травмы — позволяет противостоять давлению рынка и преодолевать его, а как художник я не имею права попадать в зависимость. Художнику необходимы — всегда, но особенно в начале пути — поддержка и помощь. Я знаю, что это важно, однако я ни при каких обстоятельствах не имею права ставить себя или свое творчество в зависимость от такой поддержки или помощи.

 

Обервилье, лето 2008

Перевод с немецкого ВЕРЫ АКУЛОВОЙ