Выпуск: №124 2024

Ситуации
АбэцэСергей Гуськов

Рубрика: Ситуации

Абэцэ

Абэцэ

Бенуа Петерс и Франсуа Скойтен. Из комикса «Тайные города», часть вторая «Городская лихорадка», 2018. Шелкография. Предоставлено автором текста.

Сергей Гуськов Родился в Королеве в 1983 году. Журналист, художественный критик. Живет в Москве.

Независимых арт-пространств в принципе не существует. Любые «низовые инициативы» либо напрямую субсидируются фондами, галереями, коллекционерами, родственниками, меценатами, девелоперами, или госструктурами, либо обеспечиваются за счет финансовой зависимости их участников в других местах. Обычно, чем больше бравады и претензий на андерграундность, тем темнее и неоднозначнее административно-экономическая подоплека существования «самоорганизации». К тому же, оторванность от «большой земли» зачастую способствует взращиванию внутри таких инициатив маленьких диктаторов, рассказывающих направо и налево о «горизонтальности» и «свободе самовыражения» (которых в целом не существует в природе). Подобная риторика, кстати, хороший маркер, чтобы быть настороже с деятелями, демонстрирующими свою якобы альтернативность существующему порядку.

***

Сам расцвет «самоорганизаций» в течение десятилетий глобального наступления неолиберализма, особенно в начале XXI века, свидетельствовал, что они плоть от плоти данного социально-экономического уклада. Равно как и «независимые» медиа, «свободные» образовательные площадки и прочие (примечательно, что многие из этих инициатив нещадно критиковали «самоорганизации» за неолиберальную логику, хотя сами двигались в том же фарватере). Все они служили бессознательным орудием разрушения прежних форм социального взаимодействия. Громко осуждая, слишком коммерческие, чересчур зависимые от государства или излишне косные и консервативные структуры, «самоорганизации» и иже с ними своим исходом и позой обиженной праведности не порождали ничего альтернативного сложившимся иерархиям, а только ухудшали положение работников в своих областях, укрепляя общую логику прекаризации. 

***

Впрочем, золотые годы «низовых инициатив» (если, конечно, когда-либо так можно было выразиться применительно к ним) позади. Пафос причастных поостыл. И теперь только совсем уж неадекватные или наивные персонажи повторяют мифы об андерграунде, независимости и альтернативе. Так-то все всё понимают. Сейчас artist-run spaces и похожие образования стали привычным инструментом художественного процесса, раз уж — в том числе усилиями этих «низовых инициатив» — значительная часть старых ниш художественной жизни пришла в упадок или исчезла. И как явление, практически раскрывшее все свои возможности, понятное и испытанное со всех сторон, «самоорганизации» выполняют роль удобного карьерного трамплина для начинающих художников и укрытия для авторов среднего возраста от забвения и финансовых тягот.

***

У «низовых инициатив» имеется еще одна важная функция — лабораторная. Тут не важен ни возраст, ни статус, ни карьерные достижения участников. Главное, чтобы было место, где можно экспериментировать. Однако возникает одна серьезная проблема. Понятно, что такая цель в значительной мере вступает в противоречие с характером современного мира, где каждый чих транслируется в сеть и подвергается немедленной оценке. Причем подобная аттестация не знает золотой середины — только крайние формы. Либо обструкция, с унижением и низвержением, а зачастую и с переходом на личности. Либо до неприличия восторженное восхваление. Эксперимент же, по определению предполагающий возможность ошибки и неудачи, в таком паноптикуме лишен этого естественного и, как ранее казалось, неотъемлемого права. Что заранее влияет на настрой создателей лаборатории. Быть невидимым сегодня не получается, а чрезмерная видимость вредит эксперименту.

***

Художники могут отказаться от всего, кроме пространства. Таков нехитрый вывод из перипетий истории искусства. И в данном случае не важно, отсчитываем ли мы начало этой сферы деятельности от эпохи Возрождения или ранних этапов существования человека. Внутри ли, снаружи ли — пространственная логика определяет облик и структурные характеристики произведения: игры с перспективой и композицией (а также планом и кадром), модернистское создание новых форм, споры вокруг «белого куба» и выставочного формата, перемещение искусства в ленты документации и виртуальные миры... Интересно, что «самоорганизации» сейчас чаще, чем условно десять лет назад, структурированы как пространства, спейсы (в том числе онлайн-площадки), а не просто некие коллективы. К тому же, в нынешний период всемирного одичания человечества, стремительной деградации сложных, складывавшихся веками цивилизационных механизмов, художественная жизнь возвращается к базовым вопросам. И среди наиболее важных — о пространстве.

***

Живя без права на ошибку, балансируя между придирчивым взглядом коллег и непостоянством охватов сетевых публикаций с документацией, artist-run spaces пытаются сконструировать свое место в мире —одновременно мастерскую, галерею и лабораторию, а также порой дискуссионный клуб, арт-школу или кружок моделиста-конструктора. Эфемерный, созданный коллективным воображением образ собственной карманной вселенной, которая связана изменчивыми и запутанными тоннелями-червоточинами с другими такими же универсумами. Это состояние парадоксальной публичной замкнутости, в целом характерное для сегодняшних людей, действует на «самоорганизации» двояко. С одной стороны, создается иллюзия, что работать можно так, будто, по большому счету, ничего вокруг не происходит — предельно автономно, без оглядки на какие бы то ни было тренды и контексты. С другой стороны, если уж в те самые кротовые норы неожиданно просочится поразившее воображение нечто — подобное редкое, но меткое вторжение образов может резко и безвозвратно перенастроить всю оптику внутри artist-run space — дело случая.

***

Ничего вечного не существует. И «самоорганизации» не исключение. Любые artist-run spaces либо закрываются сразу после утраты постоянного финансового источника, потери удобного помещения, раскола среди участников или общественно-политических катаклизмов в городе и мире, либо завершаются ответственным решением поставить точку в полностью раскрытом проекте. Обычно чем дольше цепляются за существование изжившей себя «самоорганизации», тем болезненнее она гниет изнутри. К тому же, такая вымученная жизнь после смерти порождает миазмы, которые могут распространяться вовне, поражая другие «низовые инициативы», если червоточины между ними оказываются достаточно проходимы для носителей подобного заражения. Нежелание закрывать дышащий на ладан проект — хороший сигнал, чтобы держаться подальше. Следует собраться с духом и вывесить титр: конец!

Поделиться

Статьи из других выпусков

Продолжить чтение