Начнем с того, что о будущем сегодня говорить неинтересно. Если раньше будущее было тесно связано с утопическими мыслеформами, с идеями социального равенства и общего благоденствия, то в наше время эта категория переместилась в зону массмедиа, где сегодня показывают одно будущее, а завтра — другое. Боязнь не попасть в будущее — болезнь уходящего поколения. Точнее, всех прошлых поколений.

Будущее перестало заботить людей, следствием чего стало разбазаривание природных ресурсов, хамство и ложь властей предержащих в глобальном масштабе, на которые уже никто не реагирует. К человеку относятся лишь как к органу потребления удовольствий — отсюда мощная, как никогда, система развлечений. Сегодня будущее может рассматриваться лишь на территории удовольствия. Время будущего определяется от одного гаджета до другого.

В современном искусстве также можно наблюдать сокращение «жизни будущего». Неважно, интересно или нет то или иное произведение, — его выживание зависит только от приносимой сегодня прибыли или хотя бы от производимого им пиар-эффекта. Личность художника, критика, галериста — лишь отражение в зеркале тотальной аффилированности. Быть художником гораздо проще, чем им не быть. Тебе предлагают все, чтобы ты стал художником, творил, создавал (что плохого в этих словах?) — но меня, как художника, эти слова, сказанные извне, не убеждают взяться за кисть. В будущее возьмут всех, и это не противоречит сказанному выше. Аффилированность создает иллюзию права для каждого.

Каждая новая идея в искусстве, по крайней мере на последней стометровке ХХ века, все же пыталась быть мирообразующей, последней в своей инстанции. Она претендовала на универсальность, участие достижения личности в общем мироустройстве. Все прошлые «измы» — кирпичики в общем миростроительстве. Но вот уже многие годы про эти кирпичики не говорят. Они стали не нужны в условиях постмодернизма, развитие которого не предусматривает представления о себе как о последней, единственно возможной точке во Вселенной. На этой игровой доске все миллиарды фигур представлены в своей последней ипостаси. Все как-то сразу поняли, что ломать копья за не так проведенную линию или обнаженный зад не стоит. Не стоит сил и нервов, да и вообще внимания, позиция человека-творца. Чувствуете, как эти последние слова сразу запахли чем-то затхлым, несовременным и несвоевременным? Так же и с другими словами и выражениями типа: «художник — ремесленник Божий», «творить можно, лишь соразмеряя себя со Вселенной» и т.д. Сегодня эти «плакаты метафизики», тысячелетиями висевшие на всех перекрестках человечества, сведены к персональной симптоматике. Если ты ремесленник или «дудка Божья», так это твои личные проблемы, старик. Это значит, что мы себя лишили общего будущего. Возможно, его никогда и не существовало — этого общего для всех счастья, может, это были лишь иллюзии. Но об этом и речь. Иллюзия справедливости и сопричастности с «общим» тысячелетиями создавала великие произведения искусства. Сегодня все иллюзии превращены в стерео- и 3D-эффекты. Даже как развлечение в игровой и сексуальной сферах будущее в далекой перспективе уже не кажется столь притягательным. Понятие будущего выводится из области ожидания неопределенно далекого, превращая его в настоящее с элементами достижимого чуда (в основном связанного с прогрессом в технологиях).

Любое направление прошлого — это глубинное вздрагивание от неузнавания себя в зеркале обыденного. Этими знаками гениального неузнавания усеяна вся территория культуры прошлого. Теряя будущее впереди, мы начинаем искать его в прошлом. И это одна из тенденций — будущее человечества смещается в прошлое. Если раньше мы шли к светлому будущему, развернувшись к нему лицом, кто-то согнувшись, кто-то прикрыв лицо, а некоторые пиная его ногами, то сегодня все, даже те, кто награбил на десять поколений вперед, могут двигаться вперед, только развернувшись к нему спиной. Какой дурак любит, когда пыль стыда (от разворованного будущего) летит в глаза!

В сознании человекообразных существ наступает некий предел ожидаемого. Фантазии имеют, как ни невероятно это звучит, свои рамки, за которые наш обезьяний мозг не способен вырваться. Единственное, что можно себе позволить в этом движении спиной вперед, это заместить себя двойником, персонажем, человеком в маске — или, наоборот, выдать себя за другого. В будущее уже никто никого не приглашает. Речь идет лишь о настоящем. Отсюда очень важная для понимания сегодняшней ситуации формулировка: в настоящее возьмут не всех. Кто эти счастливчики настоящего? Те, кто подменил себя, засунул свою личность в свою личную (а иногда и чужую) задницу. Вот, кстати, где нет предела фантазии — в человеческой заднице. А она где находится? Сзади. Вот этим местом мы и двигаемся — правда, уже не вперед, а просто перемещаемся с места на место, в горизонтальной плоскости тотального настоящего. Будущее как категория нам больше не нужно, нужен лишь орган будущего, рассчитанный на все виды удовольствия и наказания в вечном настоящем.