18+

Коинсидентальный Институт — подразделение Коинсидентального Интернационала, действующее на территории современного искусства. Важным свойством коинсидентальной теории является ее направленность на создание конкретных протоколов действий, призванных сделать ситуацию, как индивида, так и сообщества, более проясненной, а реальность — более реальной. Именно поэтому для коинсидентальной теории принципиально существование коинсидентальных советов. Такие группы возникают в результате действия своего рода притяжения; их удерживание вместе является базисным феноменом той социальной реальности, которую коинсидентальная теория предлагает как реальный горизонт переустройства общества. Коинсидентальные советы возникают для прояснения тех или иных вопросов, самым главным из которых является вопрос — для прояснения каких именно вопросов эти конкретные индивиды собрались и удерживаются вместе. Коинсидентальный Институт — одно из первых сообществ подобного рода, претендующее стать опытным образцом первичной ячейки общества будущего. В силу специфических исторических причин, эта ячейка находится на пересечении научного знания (как следует из самого ее названия) и современного искусства.

 

Монады и окна

Начнем с краткого разъяснения самой идеи «коинсидентального совета». На первый взгляд, она может показаться противоположной основополагающему постулату коинсидентальной этики: «не думать о другом»^[1]. Один из главных итогов спекулятивной интервенции, лежащей в основе коинсидентальной философии, интервенции, направленной на освобождение от гнета Имманентного Невозможного, — утверждение реальности «линии следования», которая, собственно, и является тем или иным «я». Первична именно реальность следующих друг за другом событий, происходящих со мной. Качества, атомы, языки и стихии реальны лишь постольку, поскольку включаются в эту линию следования.

Речь идет о своего рода возврате к лейбницевской монадологии, предполагающей, казалось бы, помимо прочего, абсолютный солипсизм: другой реален лишь постольку, поскольку является частью моего внутреннего театра, разворачиванием сюжета, осуществляющегося в моей жизни. Однако именно радикальность солипсизма позволяет выйти из него, если можно так выразиться, с противоположной стороны: другой существует лишь как часть моего внутреннего сюжета, но ведь и я существую лишь как этот сюжет, поэтому нет никакого смысла говорить о моем существовании без того, чтобы включать и другого. К этому первому уровню радикализации солипсизма добавляется второй: точно так же, как другой существует в качестве части моего внутреннего сюжета и театра, я, в свою очередь, существую как часть его внутреннего сюжета и театра (и есть области нашего опыта, прежде всего, сексуальность, где этот факт нам непосредственно дан). Признание существования «театра другого» является вторым важнейшим постулатом коинсидентальной этики; а возможность совместного их модерирования — одним из важнейших человеческих занятий, и уж точно одним из наиболее интересных — хотя также и одним из наиболее травматичных. Собственно, именно такое модерирование и лежит в основе всех так называемых «отношений» — а также в основе всякой политики. Однако и там, и там оно до сих пор осуществлялось как бы вслепую и на основании фальшивой идеологии того или иного «единства». Коинсидентальный совет — это опыт такого совместного моделирования, осознающего и не обманывающего себя.

Современное искусство — власть фикционального

Казалось бы, не было никакой предопределенности, чтобы первые коинсидентальные советы возникли именно на почве современного искусства — точно так же они могли бы появиться в поле психологии, оккультного или спортивного. Есть, однако, целый ряд характеристик современного искусства, объясняющих тот факт, что именно современные художники оказались наиболее восприимчивы к идее коинсидентальных советов, а современное искусство в целом стало своего рода плацдармом, через который коинсидентальная теория осуществляет свое вторжение в реальность.

Искусство и область «эстетического» на протяжении последних двух с половиной веков являлись своего рода резервацией, где было дозволено существование и разворачивание совпадений. В современном состоянии искусства эта его роль «полигона совпадений» окончательно освобождается от всех прикрытий типа «прекрасного», «целесообразного» и «гармоничного». В современном обществе художник — это практически единственный, кому позволено иметь дело с «навязывающим себя» и настаивающим на себе (а безосновательное навязывание себя и есть первичная форма данности совпадения в нашем опыте). Его главной целью является фиксация этого навязывания — без перевода этого навязываемого в продукт и объяснений его полезности и нужности для социума.

Однако подобного рода разрешение сопровождается также и существенным ограничением. В результате того, что онто-экономическая ситуация отчуждает реальность «навязывающего себя» в пользу разного рода форм Имманентного Невозможного (и прежде всего формы «продуцирования»), чистое навязывающее себя искусство всегда понимается как «вымышленное», как «фикция» — то есть именно как «нереальное», а разрешение, полученное художником — как разрешение иметь дело с «нереальным». В классической (и последовательной) форме существования искусства это ведет к выделению для него специальных резерваций, участков — музеев и выставочных залов, — которые изначально определены как вырезанные и выделенные из реальности. Но и выход за пределы этих участков, сопротивление пространству выставки — ведет в итоге не к освобождению навязываемого себя от фикционального, а, напротив, к тотальному освобождению фикции и утверждению нереальности всего мира.

Ярким примером такого освобождения фикциональности является постконцептуальный проект Питера Осборна.

 

Питер Осборн и «Atlas Group»

Идея фикциональной научно-исследовательской группы нового типа или фикционального исследования в последние десятилетия настойчиво преследует современную культуру и теорию. Здесь можно упомянуть и «Cyber Culture Research Unit»^[2], созданную Ником Ландом, Сади Плант и группой их соратников в конце 1990-х, и «Циклонопедию»^[3] Резы Негарестани, в центре которой — деятельность вымышленного ученого Хамида Парсани, и фикциональный научно-исследовательский институт в проекте «Дау», и даже НИИ Лапенко. В современном искусстве эта тенденция проявилась в создании разного рода исследовательских групп: от «Коллективных действий» и Инспекции «Медицинской Герменевтики» до проектов «Slаvs and Tatars»^[4].

Один из наиболее показательных примеров такого рода — «Atlas group», послужившая основой для недавно возникшей теории постконцептуального искусства Питера Осборна. Это фиктивная организация, в которую на самом деле входит один человек — художник Валид Раад. Творчество «Atlas group» — фиктивное документальное расследование и изучение феномена ливанской войны. Через фикцию Осборн понимает и саму современность, которая дана нам не изначально, а формируется из данных в разомкнутом виде темпоральностей, или, другими словами, из разбегающихся временных рядов.

Анализируя «Atlas group», Осборн обращает внимание на важность фикциональности, которая существует в двух видах: фикционализация власти художника и фикционализация документальной формы. Следствием становится фиктивность любого пост­концептуального произведения искусства, что в свою очередь структурно раскрывает постконцептуальное произведение как литературное, у которого есть эстетическое измерение.

Именно этот коллапс в фикциональное и является главным недостатком постконцептуальной теории искусства — и одновременно указывает на главное отличие Коинсидентального Института от других «исследовательских групп» в современном искусстве.

Действительно, сегодня искусство способно предложить альтернативу неолиберальной капиталистической модели, которая проникла на все уровни общественной жизни. И, конечно, такая альтернатива с точки зрения существующего порядка вещей будет восприниматься как фикция.  Однако принятие этой точки зрения уже заранее означает, что мы соглашаемся играть по правилам противника — и, соответственно, обрекаем себя на поражение.

В этом отношении критический проект в искусстве Осборна схлопывается с гиперверием Ника Ланда, в котором множество фикций, создаваемых людьми, задают перманентную борьбу различных нарративов за господство, тем самым подрывая Порядок Единого Бога^[5]. Однако, трудно не заметить, что Порядок Единого Бога глубоко равнодушен к попыткам умножения вымыслов и даже готов выделить для этих игр сколько угодно песочниц в виде выставочных пространств и грантов. Вымысел и изобретение не представляют для господствующего порядка никакой опасности, пока не посягают на самое важное его оружие: способность навязывать себя, являющуюся основой его претензии на единственность и реальность. Именно эту силу навязывания и протоколы ее действия упускают Ланд и Осборн в своих анализах. 

Непосредственным следствием этого коллапса в фикциональность является также и то, что постконцептуальная теория практически растворяет искусство в литературном проекте, нивелируя его материально-объектную и пластическую составляющую. Между тем, исторически, любое произведение искусства — это всегда удержание-вместе тела (физического объекта) и текста (содержания). Это всегда диалектическое содержание двух осей, составляющих произведение. Нам может показаться, что модернистское произведение, например, «Черный квадрат» Казимира Малевича — это чистое тело в пространстве. Однако мы знаем, что «Черный квадрат» важен именно как радикальный манифест (текст) формализма. Точно так же и радикальные работы Джозефа Кошута, связанные с языковым поворотом в искусстве и философии, — это не только вербальные высказывания, но и конкретные объекты в пространстве — холсты, неоновые трубки, фотографии и стулья. Искусство — это всегда диалектика формы и смыслов, в большей степени, чем, например, литература или поэзия, где собственно материальность объектов, например, книги, отходит на второй план по отношению к самому литературному произведению, напечатанному в нем^[6].

Таким образом, постконцептуальному проекту мы противопоставляем два критических тезиса: 1) от фикции к реальности, от фикциональных групп к реальным сообществам и 2) от литературности искусства к критическому удержанию-вместе формы и содержания.

 

Коинсидентальный Интернационал и Коинсидентальный Институт

Именно этими тезисами и определяется существование и функционирование Коинсидентального Института. Образование Института стало важным этапом в деятельности Коинсидентального Интернационала. Интернационал образовался в начале 2010-х годов как сообщество, призванное объединить тех, кто живет согласно логике совпадений и в нынешней ситуации — ситуации господства Имманентного Невозможного — ощущает себя вычеркнутым из реальности и несуществующим. Интернационал ставил своей целью превратить этих людей совпадения, лишенных права речи, в «революционный класс для себя» — дать каждому из них понять, что он не один, и очертить границы пространства, в котором возможно организованное противостояние миру Невозможного. Интернационал организовывал съезды и пленумы, на которых члены различных автономных групп, действующих в соответствии с логикой совпадения, могли дать отчет о своей деятельности и обменяться опытом. Одним из центральных направлений деятельности Интернационала было модерирование гадательных практик — как часть общей стратегии материалистической экспроприации ядра теологического и оккультного, осуществляемого на основе коинсидентальной теории^[7].

Однако его деятельность носила спорадический характер и во многом оставалась замкнутой внутри профессиональных кругов, так или иначе связанных/смежных современной философии — архитектура, искусство, поэзия и др. Образованный в 2020 году Коинсидентальный Институт стремится преодолеть эту ограниченность и сделать теорию доступной широким массам.

В отличие от проекта «Atlas group», Институт — это конкретное, не фиктивное учреждение, которое занимается исследовательской деятельностью, разработкой проектов и развитием реальной теории — материалистической диалектики совпадений. Если теория представляет собой нечто вроде основополагающего метода, базисной математики и азбуки (примером разработки такой математики нового типа, позволяющей учитывать и прочитывать совпадения, является проект «Исчисления сред» — главное направление развития коинсидентальной теории в последние годы), то Институт структурно выполняет роль инженерных разработок на основе этой теории. Важно отметить, что речь идет не об «иллюстрации» теоретических положений с помощью искусства, и не о смутном и неотчетливом «вдохновении» художника, возникающем в результате прочтения теоретического текста (или, скорее, двух или трех предложений из этого текста, вырванных из контекста и воспринятых максимально свободно и анархично, в соответствии с произволом «вдохновения», как это обычно случается при встрече теории и художника). Группы специалистов различных направлений обогащают проекты Института знаниями из своих областей и создают своего рода первые машины, работающие согласно коинсидентальной теории. Примерами таких машин могут служить основанные на четверичном жестовом коде компьютер и телесный синтезатор, разработанные Институтом в рамках проекта «Введение в Исчисление сред»^[8], или «Библиотека Равессона» — своего рода графический интерфейс, призванный систематизировать деятельность по анализу ситуаций и конфликтов. Еще более важным примером такого рода машин, позволяющих сделать коинсидентальную теорию доступной каждому, является коинсидентальный фитнес, также основанный на четверичном жестовом коде^[9].

В противоположность «Atlas group» и подобным ей объединениям, которые фикционализируют конкретный феномен и привносят его на поле искусства, Институт осуществляет обратное движение. Из искусства мы движемся в жизнь, реализуя конкретные проекты, изменяющие реальную жизнь отдельных людей, преобразуя и исправляя ее. Самим фактом своего существования Институт реально содействует преобразованию общества — превращая его в общество, базисной единицей которого являются революционно-научные коинсидентальные советы, основывающиеся на настоящей Веселой Науке (и потому не нуждающиеся во внешнем юморе и иронии) — науке о том, как сделать реальность более реальной.

2020–2021 гг.

Примечания

1. ^ См. Регев Й. Коинсидентология: краткий трактат о методе, СПб.: 2015, С. 40.
2. ^ Группа CCRU (Кибернетический культурный исследовательский центр), в которую в том числе входили Ник Лэнд и Сэди Плант, активно работала в 1990-х годах, занималась междисциплинарными исследованиями при кафедре философии Университета Уорвика в Великобритании. В сфере интересов группы была не только философия, но и научная фантастика, популярная музыка, оккультизм и современное искусство. Группа повлияла на такие течения философской мысли современности, как акселерационизм и спекулятивный реализм.
3. ^ Негарестани Р. Циклонопедия, М.: 2019.
4. ^ В современном российском контексте следует упомянуть и «Horizon Community» Кирилла Савченкова, близкую к проекту «Atlas group»; парадигмальные для российского контекста КД — протокоинсидентальное сообщество, зависающее между реальным и воображаемым; а также критические проекты Арсения Жиляева «Центр экспериментальной музеологии» и «Институт Космоса», и Институт Технотеологии Михаила Куртова, которые безусловно можно считать союзниками Коинсидентального Института в битве за реальное.
5. ^ Порядок Единого Бога — термин, который вводит писатель Уильям Берроуз, активно используется в теориях CCRU. Это вымысел, который пытается захватить «монополию на реальность», стирающую свои следы в качестве вымысла так, чтобы другие типы вымысла не могли претендовать на реальность. См. «Лемурийская временная война». Доступно по https://knife.media/time-wars/.
6. ^ Стоит также отметить существование схожей критики проекта Осборна, например, в тексте Эрики Балсом «The Reality-Based Community», который, в том числе, реагирует на увлечение художниками фиктивными сообществами, к которым обращается Осборн в своем анализе. Доступно по https://www.e-flux.com/journal/83/142332/the-reality-based-community/.
7. ^ См., например, описание и обсуждение акции «Разведка разделенных». Доступно по https://www.facebook.com/events/306006529810883/?active_tab=discussion.
8. ^ Введение в Исчисление сред — художественный проект, произведенный для фестиваля «Подготовленные среды» российского сообщества «Soundartist.ru». Показ и обсуждения проекта состоялось в рамках 2-й Триеннале российского искусства. Доступно по https://youtu.be/vaTt-YGMmKI.
9. ^ Четверичный жестовый код — основа для практики коинсидентального фитнеса, набор упражнений (индивидуальных, в паре или вчетвером), который позволяет участникам развивать свою коинсидентальную чувственность за счет репликации телесно-двигательных практик на базе двух типов касания: максимального прилегания и минимального проникновения. Доступно по https://youtu.be/J861Xz6ocfE.